Клара Санчес - Украденная дочь

Эти двое старичков вышли из супермаркета и направились по улице. Шли они медленно, о чем-то разговаривая. Мужчина теребил пальцами ключи от квартиры — значит, жила эта супружеская пара где-то неподалеку. Женщина была, как и я, одета в норковую шубу, и это меня обрадовало, потому что если она увидит, что разговаривает с девушкой в похожей на ее одежде, то будет чувствовать себя немного раскованнее. Я сказала Веронике, чтобы она слегка от меня отстала и сделала вид, что разглядывает витрину или что-нибудь еще, потому что ее куртка явно не соответствовала вкусам этой пожилой женщины.

Когда эти двое уже собирались войти в подъезд своего дома, я с улыбкой подошла к ним. Круглое лицо, светлые волосы, глаза цвета неба и норковая шуба давали все гарантии того, что эта семейная пара меня выслушает и постарается помочь.

Я сказала им, что я — племянница сеньоры по имени Анна, высокой, элегантной женщины, у которой есть лохматая собака по имени Гус. Я также сказала, что прилетела утром из Нью-Йорка и, бросив чемоданы в гостинице, помчалась к ней домой, но тут выяснилось, что я потеряла точный адрес, и мне будет ужасно стыдно, если она об этом узнает.

— Эта сеньора живет через два дома дальше по улице, — сказала старушка. — Я часто вижу, как она идет выгуливать свою собаку в парке.

Старушка, судя по появившемуся на ее лице выражению, была очень рада тому, что смогла мне помочь. Работая в обувном магазине, я поняла, что в подобном случае совершенно не важно, что ты говоришь: я вполне могла бы сказать, что прилетела с Луны, и это было бы воспринято нормально, потому что никто не вслушивается во все, что произносится. Что имело в подобных случаях значение, так это тон голоса, внешность и общая манера поведения.

— Спасибо, вы спасли мне жизнь, — сказала я, когда они уже входили в подъезд.

Пройдя дальше по улице, мы остановились в нерешительности: перед нашими глазами предстал один из немногих в этом квартале одноэтажных домов, который был весьма старинным и стоил, наверное, кучу денег.

Мы позвонили во входную дверь, и я при этом приподняла воротник шубы и повернулась к камере видеодомофона спиной: Анна увидит, что кто-то пришел, но меня не узнает.

Эти уловки оказались напрасными, потому что дверь открыла служанка, одетая в розовую униформу. Далеко позади нее виднелись какие-то вечнозеленые растения, образовывавшие небольшой садик.

— Передайте хозяйке, что пришли ее племянницы, — заявили мы и поспешили зайти в дом, не давая служанке времени на то, чтобы как-то на это отреагировать.

— Пожалуйста, подождите здесь, — сказала служанка, опасаясь, по-видимому, что мы пойдем прямо за ней.

А мы именно так и поступили. Служанка начала немного нервничать.

— Я же вас просила подождать.

— Мы близкие ей люди, — возразила Вероника. — Мы знакомы с Анной всю жизнь и хотим своим внезапным приходом сделать ей сюрприз.

— Кем бы вы ни были, вы не можете входить без разрешения.

— Валите в случае чего всю вину на нас, — сказала я, расплываясь в улыбке, от которой служанка встревожилась еще больше.

Она остановилась как вкопанная и уставилась на нас пристальным взглядом.

— Не бойтесь, — сказала я. — Неужели вы думаете, что она вас за это уволит?

Служанка не тронулась с места.

— Когда она узнает, как ты с нами обращаешься, она разозлится, — сказала Вероника глухо, будто говорила откуда-то из подземелья. — Так что давай веди нас к ней!

— Думаешь, ты меня напугала? — спросила служанка.

— Она даже не собиралась этого делать, — сказала я. — Дело в том, что наш самолет вылетает через три часа, и нам нужно успеть поговорить с Анной о важном деле.

— С этого и надо было начинать.

У служанки были туфли, в каких ходят медсестры и которые не производят при ходьбе ни малейшего шума. Мы прошли, как мне показалось, метров триста среди тропических растений, таиландской мебели, кроватей с москитными сетками, диванов и огромных клеток с птицами, пока наконец не остановились перед бассейном со стеклянным ограждением, возле которого нам пришлось снять верхнюю одежду. Из бассейна вышла Анна. Служанка накинула на нее длиннющее и необычайно лохматое махровое полотенце.

Увидев нас, Анна насторожилась.

— Привет, — сказала Вероника.

Я не смогла произнести ни слова. Анна, видимо, тоже: она принялась молча вытирать волосы краем своего огромного полотенца.

— Простите меня, — сказала служанка. — Я им говорила, что заходить нельзя. Вы их знаете?

— Спасибо, Асун. Принеси нам чай.

Анна обернулась полотенцем и села на диван.

— А где Гус? — спросила Вероника.

Анна не ответила: она, видимо, напряженно размышляла, как выпутаться из сложившейся ситуации.

— Итак, давайте разбираться, — сказала Вероника агрессивным тоном. — Двенадцатого июля семьдесят пятого года ты отвезла мою маму в родильный дом «Лос-Милагрос». Что произошло с родившейся девочкой?

Я, чтобы оставаться спокойной, изо всех сил старалась дышать медленно и глубоко.

— Тебе это известно: она умерла во время родов.

— Если она умерла во время родов, то как получилось так, что сейчас она находится здесь? — спросила Вероника, указывая на меня.

— Не болтай глупостей! — воскликнула Анна. — Бетти замучила себя этой нелепой идеей, и ты идешь по ее пути.

— Мы сделали медицинскую экспертизу, и ее результаты показали, что я — сестра Вероники, — сказала я, вонзая, чтобы сохранять спокойствие, ногти в ладони, как делала, когда проходила конкурсные отборы балерин.

Анна с удивленным видом уставилась на меня. Примерно такое же удивленное выражение появилось и на лице Вероники — но лишь на секунду, не больше. Потом она сказала:

— А еще — как тебе, возможно, уже известно — мы забрали из роддома журнал регистрации новорожденных, и в тот день и в то же время, когда родилась Лаура, в нем сделана только одна запись, а именно запись о том, что во время родов умерла девочка, которая не может быть никем другим, кроме как дочерью твоей подруги Бетти.

— Вы, похоже, постепенно сходите с ума.

— Нет, у нас имеются настоящие доказательства, — возразила Вероника.

Анна хотела что-то сказать, но Вероника ей этого сделать не дала.

— Кое-кто рассказал нам, что ты причастна — очень даже причастна! — к незаконному удочерению Лауры. Сколько тебе заплатили?

— Уходите из моего дома!

— Знаешь, кто нам об этом рассказал?

Анна смотрела на нас и испуганным, и испытывающим взглядом одновременно.

— Кэрол, — сказала Вероника. — Кэрол сказала, что это ты провернула дельце: забрала родившуюся девочку у моей мамы и отдала ее Грете. И то, что Кэрол рассказала нам, она вполне может рассказать полицейским и судье.

Вдруг неожиданно для всех троих рядом с нами появилась служанка, ходившая благодаря своей обуви абсолютно неслышно. Она принесла на подносе и поставила на стол из древесины тика чайник с марокканским чаем и чашки с блюдцами и ложечками.