Клара Санчес - Украденная дочь

Однако в этот раз я лежала с широко раскрытыми глазами. Меня очень обрадовало, когда я увидела, что дверь открылась и в комнату зашла Кэрол со своим маленьким Лео, которого она прижимала к груди и который как-то неприятно тявкал. Если бы он умел говорить, то голос у него был бы очень противным.

После той свадьбы я ее ни разу не видела, причем даже в телесериале: когда я начинала смотреть телевизор, то очень быстро засыпала.

— А ну-ка поднимайся, — сказала Кэрол, протягивая мне халат. — Давай посидим.

Мы уселись в кресла возле круглого стола, а Лео развалился на кровати и принялся обнюхивать простыни и подушку. Мама принесла поднос с чайником и чашками и погладила нас по голове сразу обеих.

— Если вам что-то понадобится, я у себя в комнате.

После этого она, наверное, улеглась на свои подушки, чтобы почитать журналы, пока не придет Лили: тогда мама сможет пойти куда-нибудь с Ларри.

Кэрол налила чай в чашки. Она была очень красива, тем не менее с мужчинами ей не везло. У меня, по крайней мере, был Паскуаль, пусть даже он и жил в Париже и мы могли видеться разве что летом, на Рождество и в Страстную неделю. В этот день Кэрол не надела линзы, и глаза у нее были своего, естественного цвета. Она также не накрасила ресницы и не нанесла макияж, а потому казалась моложе. Сняв пальто и туфли, Кэрол облегченно вздохнула. Она не стала класть сахар себе в чай, я же положила в свою чашку несколько кусочков. Пить чай мне нравилось.

— Не знаю, что со мной происходит, Кэрол. Горло у меня не болит — да и вообще ничего не болит, — температуры нет. Но на душе у меня тревожно.

— Ты нуждаешься в отдыхе.

— Я боюсь, что со мной что-то серьезное.

— Вряд ли. Я уверена, что ничего серьезного. Единственное, где у тебя что-то не так, — это в голове.

— А у тебя что, сейчас нет съемок?

— Съемку сериала приостановили, и я воспользовалась этим, чтобы встретиться с тобой. Я пришла, чтобы сказать тебе кое-что очень важное, и хочу, чтобы ты меня поняла и прислушалась к моим словам.

Я налила себе еще одну чашку принесенного мамой зеленого чая и положила еще сахара. Я постепенно выходила из полусонного состояния.

— Не расспрашивай насчет своего отца, был ли кто с ним знаком или не был. Не морочь себе этим голову. На свадьбе Альберто ты у всех о нем спрашивала. Сама понимаешь, твоим маме и бабушке это не очень-то понравилось.

— Кэрол, это еще не все. Я знаю девушку, которая говорит, что она — моя сестра.

Кэрол откинулась назад и немного отодвинула свое кресло от стола.

— Не болтай глупостей!

— Я тоже думала, что это глупости, однако это может оказаться правдой. Никто не знает моего отца, я внешне не похожа ни на маму с бабушкой, ни на тебя, и мне кажется, что тут что-то не так и что от меня что-то скрывают. Лили очень не понравилось, что я взяла из альбома несколько фотографий своей беременной мамы и себя в младенчестве и стала носить их с собой. Она рылась в моей сумке. По-твоему, это нормально?

Кэрол, снова откинувшись на спинку кресла, тяжело сглотнула, с испуганным видом посмотрела на меня и ограничилась тем, что, не произнося ни слова, покачала из стороны в сторону головой. Ее шелковистые волосы заколыхались.

— Мне необходимо развеять свои сомнения, не вызывая тревоги у мамы и бабушки, — сказала я. — И нужно, чтобы ты мне в этом помогла.

— А что ты собираешься делать?

— Узнать побольше. Надо попытаться найти какие-то подтверждения.

Ее глаза без контактных линз расширились от испуга.

— Даже не вздумай впутывать меня в это! Я — личность известная. Когда я появляюсь в сериале, зрительская аудитория увеличивается. Я сейчас нахожусь на пике карьеры и не хочу, чтобы мое имя фигурировало в телепрограммах о скандалах, связанных с покупкой детей.

Ее заявление меня ошеломило, но не настолько, чтобы я не вспомнила, что даже не упоминала о покупке детей.

— Значит, могло быть так, что меня в детстве… купили?

Кэрол жестом велела мне говорить тише и сама перешла на шепот:

— Забудь обо всем этом ради своего же блага! Ты — единственная дочь, и все, что есть у вашей семьи, станет твоим. Да и относятся к тебе, насколько я вижу, отнюдь не плохо. Идеальных отцов не бывает, все они никудышные, а твоя бабушка способна ради тебя даже убить! Не затевай разговоров об отцах, которых не существует, живи в свое удовольствие, веди себя так, как раньше, и забудь о своих подозрениях. Прошу тебя, сделай так, как я говорю!

— Когда мне пришлось тебе помогать, я не думала о последствиях, — сказала я.

— Неужели ты не понимаешь? Какие у меня были родители, если в такой момент, как тот, мне пришлось обращаться за помощью к девочке-подростку? Тебе не стоит пытаться до чего-то докопаться. Никто из родителей этого не заслуживает.

— Тебе все известно, — сказала я, глядя на Кэрол таким пристальным взглядом, на какой только была способна.

Кэрол, ничего не говоря в ответ, взяла поднос и вышла. Во входную дверь позвонили. Лео выскочил из комнаты, словно волосатый мячик, и залаял в своей визгливой манере. Входную дверь, по-видимому, открыла Кэрол, потому что я услышала, что она с кем-то разговаривает. Когда Кэрол вернулась в комнату, она, похоже, уже успела подумать над тем, что мне скажет.

— Я говорила тебе на свадьбе, чтобы ты прикрыла свой клюв, а теперь еще говорю, что тебе необходимо попытаться убедить маму и бабушку в том, что ты снова стала благоразумной. Мне тоже не хочется, чтобы ты продолжала до чего-то доискиваться. Я не на твоей стороне. Прости, Лаура.

Кэрол надела пальто и туфли и обхватила Лео так, будто он был маленькой сумочкой. Затем она надела солнцезащитные очки и повесила на правое плечо свою настоящую сумку. Кэрол была независимой, свободной, зарабатывала немало денег, а когда она появлялась на телеэкране, зрительская аудитория увеличивалась. Если бы я добилась успехов в балете, мне не пришлось бы все время думать о Лили, о маме и о том, как у нас в магазине идут дела. Мне жилось хорошо, и впереди меня ждало обеспеченное будущее, однако в своей жизни я не сделала ничего сама. У меня возникало ощущение, что я — полный ноль. Я легла в постель в большом смятении. Чай меня взбодрил, и от этого мне стало едва ли не хуже, потому что до прихода Кэрол я пребывала в безмятежном полусонном состоянии — я словно бы лежала в лодке, покачивающейся на волнах. Кэрол меня не любила, она была меньше привязана ко мне, чем я к ней. Ее абсолютно не волновало то, что могло произойти со мной, и она вела себя так, как будто мои проблемы — это не ее дело. Я лишь теперь осознала, что только она, Кэрол, была всегда самой «настоящей», самой важной, самой любимой в кругу всех наших родственников — даже для Лили. Я не могла не почувствовать огромную печаль, и печаль эта уже заслуживала того, чтобы пойти на прием к доктору Монтальво. Я с удовольствием приняла бы одну из таблеток, которые приводили меня в расслабленное состояние, — лишь бы только не расплакаться.