Честер Хаймз - На игле

— Что-то случилось с Гасом, да? — спросила она. Впрочем, тревоги в ее желтых глазах не было. Зато был грех.

— А кто такой Гас? — спросил Могильщик, остановившись на последней ступеньке.

— Это мой муж, управляющий.

— А что с ним могло случиться?

— А я почем знаю? Это уж вас надо спросить. Не зря же вы здесь ночью шастаете… — Она осеклась, ее желтые глазки-щелочки злобно блеснули. — Только бы эти белые скупердяи не обвинили нас в воровстве. Специально, чтоб мы не смогли уехать в Гану, — добавила она своим глухим развязным голосом. — С них ведь станется.

— В Гану?! — воскликнул Могильщик. — В Африку? Вы уезжаете в Гану?

На ее лице появилось самодовольное выражение.

— Говорю же, в Гану, сколько можно повторять.

— А кто это «мы»? — поинтересовался Гробовщик, выглядывая из-за плеча Могильщика.

— Я и Гас, кто ж еще.

— Пошли в квартиру, там разберемся, — сказал Могильщик.

— Если думаете, что мы что-то украли, то вы пришли не по адресу, — сказала мулатка. — Нам чужого не надо.

— Пошли, пошли.

Она резко повернулась и двинулась по ярко освещенному коридору с побеленными стенами, вобрав голову в квадратные костистые плечи и вертя маленькими крепкими ягодицами, которые, точно головастики, сновали у нее под платьем.

У стены, рядом с шахтой лифта, стоял массивный темно-зеленый сундук, на котором значилось: «Пароход «Королева Мария». Не кантовать». Ручки сундука были перевязаны веревкой.

Сыщики переглянулись. С каждой минутой становилось все интереснее.

Оказалось, что забитая рухлядью квартира домоправителя выходила прямо в вестибюль. Войдя, они увидели, что африканец сидит на кончике стула со стаканом рома в руке и дрожит мелкой дрожью.

Радио было выключено.

Мулатка повернулась закрыть за собой дверь, и тут в дверях кухни появилось чудовище.

У обоих сыщиков от ужаса зашевелились на голове волосы.

Сначала им показалось, что это львица. У зверя были золотистая шерсть, огромная голова, стоящие торчком уши и сверкающие глаза. Таинственный зверь зарычал, и только тогда стало ясно, что это не львица, а громадная собака.

Гробовщик выхватил револьвер из кобуры.

— Она не укусит, — с презрительной улыбкой процедила мулатка. — Привязана цепью к плите.

— Вы что, с собой ее везете? — не скрывая удивления, спросил Могильщик.

— Это не наша собака. Ее хозяин — негр-альбинос по кличке Мизинец, он на Гаса работает.

— Мизинец, значит. Не твой ли он сын? — ввернул Могильщик.

— Мой сын! — Мулатка взорвалась. — Сколько ж мне, по-твоему, лет? Да он, если хочешь знать, старше меня.

— Почему ж тогда он называет твоего мужа отцом?

— А я почем знаю? Никакой Гас ему не отец. Муж где-то подобрал его и над ним сжалился.

Гробовщик незаметно толкнул Могильщика вбок, показав ему глазами на четыре коричневых чемодана из искусственной кожи, которые стояли у стены под обеденным столом.

— А где Гас? — спросил Могильщик.

Мулатка опять насупилась:

— Откуда я знаю. Пошел, наверное, на пожар поглазеть.

— А он, случаем, не за наркотиками отправился? — сделал предположение Могильщик, вспомнив карлика Джейка.

— Гас?! За наркотиками?! — Мулатка задохнулась от возмущения. — Нет у него такой привычки. Нет и никогда не было. К чему он привык, так это в церковь ходить. — Она помолчала и добавила: — Наверно, спустился в каптерку за сундуком, а его кто-то в коридор выставил.

— У Гаса, говоришь, такой привычки нет? А у кого есть? — не отставал Гробовщик.

— У Мизинца. Он героин употребляет. Я точно знаю.

— А откуда у него на героин деньги?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь?

Могильщик перевел взгляд на перепуганного африканца.

— Что этот человек здесь делает? — внезапно спросил он.

— Это африканский вождь, — с гордостью сказала мулатка.

— Охотно верю, но на мой вопрос ты не ответила.

— Он продал Гасу ферму.

— Какую еще ферму?

— Соевую плантацию в Гане, куда мы едем.

— Твой муж купил у африканца соевую плантацию? — недоверчиво переспросил Гробовщик. — Что-то не верится.

— Покажи ему паспорт, — сказала африканцу мулатка.

Африканец выудил паспорт из складок своего балахона и протянул его Могильщику.

Могильщик не обратил на паспорт никакого внимания, зато Гробовщик взял его и, прежде чем вернуть владельцу, долго, с любопытством изучал.

— Я одного не пойму, — сказал Могильщик и, сняв шляпу, почесал голову. — Откуда у вас такие деньги берутся? Твой муж на зарплату домоуправляющего покупает в Гане плантацию, Мизинец героином балуется…

— Откуда деньги у Мизинца, я понятия не имею, — сказала мулатка. — А у Гаса незаконных доходов нет. Его жена умерла и оставила ему в Северной Каролине табачную ферму, а он ее продал.

Могильщик и Гробовщик опять переглянулись.

— А я думал, его жена — ты, — сказал Могильщик мулатке.

— Да, сейчас — я, — с победоносным видом ответила та.

— Выходит, он — двоеженец?

— Уже нет. — Она захихикала.

Могильщик покачал головой:

— Везет же людям.

С улицы послышался рев моторов: пожарные машины возвращались в гараж.

— Где был пожар? — спросила мулатка.

— Пожара не было, — ответил Могильщик. — Это Мизинец дал ложный сигнал тревоги. Он хотел вызвать полицию.

Из узких желтые глаза мулатки сделались величиной с миндаль.

— Вот как? А зачем ему понадобилась полиция?

— Говорит, что вы вместе с этим африканским вождем грабили и убивали его отца.

Ее лицо приобрело землистый оттенок, а африканец, вскочив на ноги, как будто его укусила в задницу оса, начал что-то быстро лопотать в свое оправдание на непонятном, гортанном английском языке.

— Да заткнись ты! — в сердцах перебила его мулатка. — Гас сам с ним разберется. Альбинос поганый! Сколько мы ему добра сделали, а он, скотина, подгадить нам норовит. Да еще накануне отъезда!

— А зачем ему было на вас наговаривать?

— А затем, что он африканцев на дух не переносит. Завидует им. У него ведь кожа ни то ни се, даром что негр.

Могильщик и Гробовщик не сговариваясь покачали головами.

— Давайте разберемся, — сказал Могильщик. — Сегодня ночью альбинос по кличке Мизинец дал ложный сигнал тревоги, сообщил, что горит Риверсайдская церковь, в результате чего сюда съехалась половина всех нью-йоркских пожарных и вся полиция района. Спрашивается, почему он это сделал?

— А все потому, что негров с темной кожей не любит, — съязвил Гробовщик.

— Почему же, интересно, он невзлюбил негров с темной кожей? От жары, что ли?

В этот момент раздался длинный, пронзительный звонок в дверь. На кнопку звонка жали с таким остервенением, как будто пытались вдавить ее в стену.

— Кого еще черти принесли? — буркнула мулатка.