Джон Харви - Падший ангел

У него был сломан нос, по крайней мере в двух местах. Нос доминировал на лице. Где-то над носом поместилась пара удивленных глаз. Рот его был слегка открыт — ребенок, у которого неожиданно отняли любимую игрушку. Он вдруг спросил:

— Вам не нравится?

— Нравится. Но у меня есть другие дела помимо того, чтобы слушать вашу очаровательную игру.

— Например?

— Например, Анна Воген.

Некоторое время он молча взирал на меня, а потом тихо присвистнул:

— Ну и что Анна Воген?

— Да ничего.

— Почему тогда вы все ею так заинтересовались?

— А кто еще, кроме меня?

— Вы не знаете?

— Знал бы, не пришел сюда, чтобы вытягивать из вас всякие глупости.

— Так кто еще про нее спрашивал? Могли бы и с первого раза ответить.

— Кто-то из ваших, гончих-легавых.

— Я не из полиции.

— Если ты не из полиции, какого черта она тебе нужна?

— Может, мы друзья детства?

Он расхохотался, и его большой нос забавно запрыгал на лице.

— Анна не дружит с такими типами, тем более, с детства. Я знаю ее, и если не с детства, то достаточно давно.

Я понял, что без стимула Джерри ничего мне не скажет, поэтому достал бумажник и бросил на кровать рядом с ним несколько банкнот из числа тех, что были получены в качестве аванса от Джорджа Энтони.

— Ты что, думаешь, я продам леди Анну за твои паршивые деньги?

Я подбросил еще, и он, не выдержав, спросил:

— А что, собственно, тебя интересует?

— Где она сейчас?

— Откуда я знаю? — пожал плечами Локки. — Она может исчезнуть на несколько месяцев. Четыре дня назад она приходила ко мне. Просила денег, но не сказала, зачем. Анне это свойственно. Я просил ее остаться, говорил, мол, утром пойдем вместе и подумаем, что можно сделать. Но она все равно ушла. Выглядела Анна очень плохо.

— Она была избита?

— Нет, но, похоже, ждала чего-то такого. Или чего-то худшего. Парень, я тебе так скажу, я видал этих птичек в плохом состоянии, но в таком, как она — никого, никогда.

— Анна не сказала, где ее можно найти? Как с ней связаться?

Локи отрицательно покачал головой.

— Нет, разве что… Она сказала, что устроилась на работу…

— Куда?

— Черт возьми, какой ты дотошный. Не помню я. В офис какой-то авиакомпании. На западе, в районе Пиккадилли, кажется.

— А названия компании не помнишь?

— Не-а.

— Остался один вопрос. Кто еще спрашивал про нее?

— А ты что, правда, не знаешь?

— Могу попытаться угадать. Но какого черта гадать, если я оплатил ответ?

— Ладно. Это был коп. Большой такой, сутуловатый, грубый.

— Имя?

— Он не представился.

— Звание?

— Опять же, не назвал.

— Тогда как ты узнал, что он — коп? Он предъявил жетон?

— Ничего он не предъявлял. Я и так понял. Я еще заметил у него на руке большой перстень.

Перстень этот я хорошо запомнил. Наверное, и Локи его запомнил по той же причине. Впрочем, следов на его лице я не заметил.

Я уже стоял в дверях, когда Локки неожиданно спросил:

— Леди Анна. Что ты с ней сделаешь, если найдешь?

— Не знаю. Надеюсь, что смогу ей помочь.

Я открыл дверь и вышел в коридор. Вслед мне снова зазвучал блюз. Музыка на прощание — это приятно.

Насколько я знал, офисы авиакомпаний находились и на Риджент-стрит, и на самой Пиккадилли. Я решил начать с Пиккадилли, и в первом же офисе обнаружил ее. За стеклянной стеной офиса просматривались четыре стола, за которыми сидели четыре девушки — по одной за каждым. Анна сидела за третьим. Безусловно, все девушки были очень симпатичные, даже красивые, но от Анны шло какое-то таинственное излучение, чего не было в них.

Посмотрев на часы, я отметил про себя, что минут через двадцать рабочий день закончится. Можно было эти двадцать минут простоять здесь, любуясь ею, но я все-таки перешел на другую сторону улицы и, купив вечернюю газету, уткнулся в нее. Когда Анна вышла из офиса, я сунул газету подмышку и последовал за ней. Она никуда не спешила, и следовать за ней было нетрудно. То ли она успокоилась, то ли тщательно скрывала свое беспокойство. Если она хотела скрыться от людей, то делала это, прямо скажем, странным образом. После нескольких поворотов налево направо, она вышла на Олд Комптон Стрит и, устроившись за столиком итальянского кафе, начала копаться в своей гобеленовой кошелке. Достав пачку сигарет, закурила, положила сигарету в пепельницу и снова полезла в кошелку. На этот раз Анна достала из нее книжку в мягком переплете и, открыв где-то посередине, принялась читать. К ней подошел официант, но она даже не взглянула на него, увлеченная чтением.

Я решил, что она пробудет здесь некоторое время, поэтому можно спокойно наблюдать за ней, и пристроился за соседним столиком, развернув газету.

Анна не отрывалась от книжки и непрерывно курила. Она выпила четыре чашки кофе, что было слишком хорошо даже по моим стандартам.

Я проводил время за одной чашкой кофе, газету выучив наизусть.

Наконец Анна положила книгу на стол, посмотрела на часы, убрала в кошелку сигареты и книгу, взяла со стола счет и направилась к кассе.

На улице я снова пристроился за ней. Похоже, она направлялась к станции Лечестер Сквер. Она купила билет в автомате, я сделал то же самое. Народу на станции было уже немного, час пик миновал, и мне было нетрудно следить за ней.

И тут меня осенило. Она понимает, что за ней должны следить. Знает, что следят, и просто тянет время. Значит, моя задача — вычислить, кто делает это помимо меня. Впрочем, я не заметил никого, кто сидел бы в кафе, прикрываясь газетой или журналом, и наблюдал за ней…

Анна села в вагон Северной линии, и снова уткнулась в книгу. Я уселся напротив в дальнем конце вагона и еще раз постарался понять, следит ли кто за ней, кроме меня. Таковых не обнаружилось. На станции «Ватерлоо» Анна встала и пошла к выходу. Я поступил точно так же и проследовал за Анной по эскалатору, затем по улице, ведущей к Южному Банку.

У первой же кофейни Анна остановилась и, сев за столик, вновь заказала кофе. Честное слово, мы с ней прекрасно поладили бы, хотя бы в пристрастии к кофе.

Я настолько был занят своими наблюдениями, что даже не заметил, когда он вошел, и увидел его, когда он уже подошел к ее столику и уселся напротив. Честно говоря, я не поверил своим глазам.

Он меня не заметил, впрочем, он и не смотрел по сторонам. Присев за столик Анны, не сводил глаз с ее лица. Ему нужно было многое ей сказать, и говорил он долго, но что-то явно неприятное. Наконец, закончив, он выпрямился и резко поднялся.

Анна тоже поднялась и, когда Благден направился к выходу, молча поплелась за ним. Я проводил их взглядом и спустя некоторое время вышел следом. Они направились к мосту и, выйдя на него, остановились у парапета. Благден снова заговорил, казалось, еще более сердито и решительно. Она по-прежнему молчала. Закончив свою «пламенную» речь, Благден повернулся и пошел прочь. Анна постояла некоторое время, глядя вниз на воду, затем направилась в противоположную сторону.