Анна Михалева - Поцелуй Скорпиона

— Хотите мужиков штабелями укладывать? — услыхала она и задрожала всем телом. Она боялась посмотреть на произнесшего эту фразу, потому что чувствовала — это он, хотя понять не могла, как ему удалось добраться до нее в одно мгновение. От него исходил терпкий запах мужского тела, смешанный с легкой свежестью одеколона.

— Просто хотелось бы подкачаться, — тихо пролепетала Лера, жадно вдыхая раздувшимися ноздрями.

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Ноги у нее подкосились. Она вцепилась пальцами в стену. Он улыбнулся, блеснув черными жгучими, словно у цыгана, глазами:

— Именно это я и предполагал. Если ваши мышцы слегка подкачать, у ваших ног непременно образуется свалка из особей мужского пола. Хотя, наверное, вам и так не привыкать.

— Нет… — смущенно выдавила она из себя и хотела было опять опустить голову, но он удержал ее за подбородок. Лера покраснела и тихо закончила: — Мне посоветовали обратиться к Косте.

— А-а… — рассмеялся парень. — Тогда вы как раз по адресу. Я — Костя.

На следующее утро она проснулась в его объятиях…

Лера подошла к окну. Огромный пятнистый дог с красными глазами, которого хозяйка, видимо, для смеха называла Крошкой Ру, носился по двору. Впереди него гарцевала пушистая пуделиха и активно мотала куцым хвостом, зажатым между задними лапами. Ей было страшно. Позади Крошки семенила его пухлая хозяйка, пискливо уговаривая любимца идти уже домой кушать «Чаппи». Замыкала процессию владелица пуделихи. Та молчала и только изредка постанывала, точь-в-точь как ее собачка. Лера резко задернула шторы, оставшись стоять лицом к окну. Скажи ей кто-нибудь тогда, что три года спустя больше всего на свете она пожелает отыскать и пристрелить Костю, она бы не поверила. Впрочем, так случается довольно часто. Откуда же знать, что произойдет через три года, если можно только догадываться о том, что произойдет в следующее мгновение. Девушка зажмурилась, но мысли кружились в голове, проясняясь отчетливыми и поэтому слишком мучительными картинками. Так было каждый день весь последний год. Каждый день ее истязали одни и те же видения. И если бы ей могли дать рецепт, каким образом избавиться от них, она не задумываясь выложила бы за него любую сумму.

А тогда к ней пришла первая в ее жизни настоящая зрелая любовь. Она была в этом уверена. Ей было 24, ему — 27. Костя казался ей героем, сошедшим с американского экрана пятидесятых. Он зажимал сигарету «Мальборо» в уголке рта, цедил циничные фразы сквозь зубы, закидывал ногу на ногу, когда садился, держал бокал с вином, обхватывая его пальцами, сложенными «чашечкой», и пил черный кофе без сахара большими глотками. Он мог поднять ее на одной руке, мог лихо перескочить высокий бордюр, не задев его пятками, мог развернуть машину на полной скорости, так чтобы ее занесло на встречную полосу, и даже не поморщиться при этом! Иногда она закрывала глаза, представляя, что они не в маленькой квартирке, а на ранчо, где-нибудь в Техасе. Иногда ей казалось, что Костя — это почти Клин Иствуд или Керк Дуглас, только более красивый и желанный. Лера называла его «ковбой». Он обращался к ней ласково — «недотепа». Она страшно боялась его потерять, мучаясь мыслями, что он поиграет с ней, как с прочими девушками, и в скором времени забудет. Она отчаянно боролась за каждую минуту, проведенную вместе, потому что эта минута казалась ей последней. Она знала, что, если он уйдет, жизнь закончится. Лера долго и упорно работала над своим образом, тем, который казался ей привлекательным в глазах Кости. По ее мнению, составленному под действием лихорадочного страха, она должна была все время поражать возлюбленного совершенно новыми и непредсказуемыми выходками. Ее поведение стало эксцентричным, часто она нарочно делала и говорила то, чего окружающие не могли от нее ожидать. Она долго тренировалась у зеркала, как взглянуть, как сунуть руку в карман, как пройти, что сказать, чтобы поразить наверняка. Все это она, разумеется, делала только затем, чтобы очередной раз удивить своего любимого, чтобы запасть в его сердце хотя бы частичкой своего существа. Она перестала быть собой. Она боялась показать ему свою привязанность, боялась продемонстрировать излишнюю холодность. Однажды, когда он очередной раз покинул ее в утренних сумерках, она оглядела себя в большом зеркале и удивилась, спросив вслух незнакомку, улыбающуюся ей из «Зазеркалья»: «Неужели ты Лера? Валерия Хворостовская?» Ей молчаливо ответил надменный, слегка прохладный взгляд серо-зеленых очей. «А, — махнула рукой девушка, — черт с тобой! Кем бы ты теперь ни была, главное, что он рядом!» Позже она забросила институт и моталась в спортклуб по пять раз за день. В конце концов Лера добилась того, что все инструкторы, охранники и даже массажист Леша, которого считали гомосексуалистом, признались ей в пылкой любви. Все, кроме Кости. Их отношения по-прежнему оставались нестабильными. В сущности, нельзя было сказать, что они были парой. Он то приходил к ней, то пропадал на целую неделю. И тогда она не могла отыскать его даже в клубе. Он испарялся, пробуждая в ней отчаянный страх, что на этот раз он исчез насовсем. Потом он так же неожиданно появлялся. Врывался в квартиру с букетом благоухающих роз, с шампанским и подарками, тащил в бар или ресторан, оставался на ночь, а утром уходил не прощаясь. И Лера не знала, вернется ли он вечером.

Через некоторое время она начала понимать, что Костя вовсе не спортивный инструктор, вернее, не это его основная работа. Его загадочность пугала ее и завораживала. Она чувствовала, как чувствует любящая женщина, что его неожиданные исчезновения и появления связаны с чем-то более опасным, нежели «окучивание» хорошеньких клиенток в спортклубе. Но спросить, чем он занимается, Лера не решалась. А он не рассказывал. Она понимала, что зарплата инструктора не позволила бы ему ездить на новенькой «семерке», водить ее в рестораны, покупать одежду в дорогих фирменных магазинах. Наконец чаша ее терпения переполнилась. Однажды он вошел в квартиру, неся в руках объемистый пакет. Молча поставил его на стол в кухне, молча вытащил из него норковый полушубок и небрежно накинул его на Лерины плечи. Девушка вздрогнула и разрыдалась. Костя пожал плечами и сел на табурет.

— Между прочим, я тебя люблю… — заметил он и закурил.

Лера замерла и, всхлипнув, посмотрела на него.

— Между прочим, я знаю, — проговорила она тихо и еще раз всхлипнула.

— И чего же ты ревешь?

— Потому что больше я ничего о тебе не знаю.

— Н-да… — Он потеребил сигарету между пальцами и улыбнулся, сверкнув белыми зубами. — Видимо, ты хочешь знать, откуда у меня деньги на эту шубку?

Девушка кивнула.