Анна Михалева - Поцелуй Скорпиона

Колян постарался принять непринужденный вид, неуклюже выставив вперед правую ногу, и начал тихонько насвистывать, рассматривая паркет на полу.

— Детский сад! — сокрушенно проговорил Игнатов и открыл коробочку с кокаином.

В этот момент зазвонил телефон. Все замерли на мгновение. Первым пришел в себя Игнатов, он схватил со стола мобильный и ответил с придыханием:

— Алло!

Потом он слушал минуты две. За это короткое время на лице его отобразилась целая гамма чувств — от животной злобы до вполне человеческого удивления.

— Да?! Ну, я не готов к такому повороту! И нельзя перенести? Черт! Ладно, я буду. Посмотрим, во что это выльется. — Он выключил мобильный и ошарашенно оглядел подчиненных.

Те напряженно смотрели на него.

— Значит, так, — не без усилий проговорил Игнатов, все еще думая о чем-то своем, — проблема с Бодровым решена. В том смысле, что его больше нет на этом свете.

— Ну вот… — разочарованно прогудел Колян.

— Может, дослушаешь?! — раздраженно перебил его Игнатов и, откинув со лба прядь черных волос, продолжил уже спокойно, по-деловому: — Скорпион предлагает не переносить встречу, а, так сказать, провести ее по горячим следам. Климов и Семин сейчас в панике. Дело у них рушится, можно выторговать для себя выгодные условия. Если это произойдет, мы будем несокрушимы.

— С чего это он взял, что они пойдут на слияние с нами да еще прямо с завтрашнего утра? — поинтересовался Жучок.

— А куда они, на хрен, денутся! Во-первых, они лишились «крыши». Во-вторых, эти чистоплюи даже не знают, куда сбывать товар, да и как сбывать — тоже. Этим занимался Бодров. Мы сможем его заменить, а потом посмотрим, что делать с оставшимися. То есть так или иначе мы возьмем контроль в свои руки. Так что завтра мы едем на стрелку, но едем, подчеркиваю, до-го-ва-ри-вать-ся! — Тут Игнатов выразительно посмотрел на приунывшего Коляна.

— А я ничего… — пожал тот плечами.

— Вот и славно. — Игнатов закинул голову и посмотрел в потолок. — Если только все выгорит… — мечтательно промурлыкал он и улыбнулся. — А молодец все-таки Скорпион. Работает как часы. Сказал — сделал.

Вопреки Марининым прогнозам, на порог «Праги» их все-таки пустили, только попросили обождать, пока об их появлении доложат Семину.

— Мы респектабельно выглядим, — заметил Егор.

Жена медленно повернула к нему голову и посмотрела так, как не смотрела никогда в жизни. Даже в третьем классе, когда они сидели за одной партой и она проявляла к нему большее снисхождение, чем в браке. Даже в ту пору в ее взгляде не было столько неподдельной нежности и какого-то неясного испуга.

— В чем дело, дорогая? — опешил Каменев.

Она опустила глаза и тихо спросила:

— На самом деле ты не считаешь меня дорогой?

Она опять захныкала.

— Эй, — взяв жену за подбородок, он поднял ее голову, — ты всегда была слишком деловой женщиной, а я полным неудачником. У нас все роли давно распределены. К чему тебе моя любовь?

— Не знаю… — она неожиданно всхлипнула. — Нужна. Теперь нужна! Ты так изменился, ты стал таким…

— Хотелось бы знать, что это такое — страх одиночества или уязвленное самолюбие? Я думаю, последнее. Ты не можешь смириться с тем, что я кого-то полюбил. Но, дорогая, это жестоко — требовать от меня любви к себе. Вспомни наши отношения.

— У нас были проблемы. Разумеется. Но мне кажется… я всегда любила тебя. Просто не понимала этого. Мне нравилось, когда подруги завидовали, ну… тому, что у меня красивый муж… Мне нравилось сознавать, что ты мой…

— Это не любовь, а собственничество.

— Что тебе нужно еще?! — вскрикнула жена.

Швейцар у двери вздрогнул и уставился на них с нескрываемым интересом.

— Тише, — быстро сориентировался Каменев.

— Не нужно затыкать мне рот! Леры твоей больше нет! Нет! Что нам мешает начать всё сначала!?

— Пожалуйста, не сейчас, — взмолился он шепотом.

Но Марину уже понесло:

— Я не прошу многого. Просто попробуем.

— О чем ты говоришь! — воскликнул он. — Через два дня ты снова поймешь, что я твой, и все пойдет по-старому! Тебя не переделать!

— Нет! — капризно заявила Марина. — А если ты только попробуешь развестись со мной, я расскажу папе такое, что он сотрет тебя в порошок.

— Знаешь что, — возмутился Егор, — лучше уж пусть сотрет, чем до старости жить в одной клетке с тобою.

За эти слова Марина наградила его звонкой пощечиной. Каменеву показалось, что она напрочь снесла ему щеку.

— Уф, — произнес он, когда смог разжать зубы. Потом оглянулся.

Похоже было, что добрая половина персонала ресторана собралась поглазеть на эту бурную сцену. Были тут и официанты, застывшие с подносами в руках, и охранники, и администратор в малиновом пиджаке, и все тот же любопытный швейцар. Все эти люди молча созерцали, ожидая продолжения. Егор развел руками и обратился к собравшимся вежливо, как бы извиняясь:

— А обычно по утрам она очень мила.

— Скотина! Только заикнись еще о разводе! — прошипела ему на ухо Марина.

Он внимательно посмотрел на нее, ища ответ на свой вопрос в выражении ее глаз.

— И ты на самом деле уверена, что способна любить? — поинтересовался он.

Марина легонько, одними пальчиками, погладила его ладонь и промурлыкала:

— А как же.

— Ну и дела…

Он ничего не почувствовал, хотя прикосновения жены носили явно сексуальный характер. Он сжал ее руку в своей, чтобы прекратить ее напрасные усилия. Марина сочла это пожатие жестом примирения и прильнула к нему всем телом. Зрители с сожалением попрятали глаза и начали медленно расходиться.

— Дочка! — раздалось у них за спиной.

Тут же на плечо Егора легла мощная лапища Семина.

— И ты здесь, бродяга! Еде тебя носило?! — Последнюю фразу тесть пропел басом.

Егор вяло улыбнулся и кивнул вместо приветствия. Марина повисла у отца на шее.

— Папочка! Ты бы знал, что мы пережили!

Семина заметно штормило. Кроме того, от него на метр разило перегаром, из чего можно было заключить, что алкоголем он накачан уже по самые уши.

Марина, обычно благожелательно относящаяся исключительно к своей нетрезвости, теперь, казалось, ничего не замечала. Она плакала, улыбаясь и растирая по щекам слезы. Она щебетала о том, как жутко выглядит ее квартира, как ее чуть не убили в перестрелке, как затем она почти свалилась с крыши дома. Егор молча слушал излияния жены. Последствия его не интересовали. Он сам себе удивлялся. Сейчас ему было абсолютно наплевать, кинется на него Семин с кулаками за то, что он устроил веселую ночь его дочери, или не кинется. Однако Семин только шатался и хлопал осоловевшими глазами. Похоже было, что он мало чего понимал из услышанного. Наконец Марина вздохнула, всхлипнула и пролепетала: