Дарья Дезомбре - Тайна голландских изразцов

Он настроил и передал ей планшетник. Маша, сощурясь, посмотрела на экран: особняк стоял чуть в глубине, перед ним – два дерева, закрывающих обзор. Ближайший фонарь – метрах в ста, чуть дальше по каналу, отделяющему улицу от царскосельского парка. Свет фонаря казался призрачным, далеким.

– Как-то темновато у вас в Пушкине, – повернула она экран к Ревенкову.

Тот усмехнулся, кивнул:

– Темновато, это да. Только, по ходу, дело тут не в экономии электроэнергии. Два фонаря, ближайших к дому, разбили. За пару дней до ограбления.

– Вор, выходит, готовился. – Маша вернулась к происходящему на экране. Внезапно дом осветился.

– Это датчики движения, – пояснил Ревенков. Из сгустившейся еще больше тени дерева появилась черная фигура; вот она замерла перед большим окном, и через несколько минут неизвестный вынул стекло, подтянулся и перекинул ногу внутрь. – Подождите. – Ревенков кликнул следующий файл. – Вот. Данные со второй камеры, той, что внутри.

Второе видео оказалось еще более темным: какая-то тень проскользнула мимо и через пару минут так же быстро вернулась обратно. Третий ролик, опять с наружной камеры, продемонстрировал ту же человеческую тень с белеющим во тьме пакетом, вроде как с логотипом супермаркета, и чуть позже удаляющиеся задние фары автомобиля. Лучше всего машину было видно, когда она проезжала под дальним фонарем.

Маша повернулась к Ревенкову:

– Они смогли увеличить изображение?

Ревенков пожал плечами:

– Ага. А толку? Выяснили, что пакет из супермаркета «Карусель». А машина – черная, навроде «Жигулей». Номера замазаны.

Он поставил Маше последнее видео: осмотр места происшествия. Ревенков в сопровождении охраны обходил дом, пытаясь понять, что пропало. Внутри особняк был почти закончен: стены выровнены и покрашены в пастельные цвета, положен дубовый паркет. На полу еще запакованными, в коробках или обернутые в пластик, лежали ревенковские приобретения: венецианское зеркало в тяжелой раме («Это для холла», – уточнил он); огромная разноцветная мурановская люстра («Антикварная тоже, для столовой, стоила кучу бабла», – пояснил хозяин), ковры, мебель. Маша с удивлением отметила, что у ее «новорусского» клиента все в порядке со вкусом. Хотя – что это она? Не у него, а у его консультантов по интерьеру. Впрочем, защитила Маша бизнесмена от собственной же критики, правильных консультантов тоже выбрать непросто. И – да: и люстра, и старинные ковры явно стоили дороже двадцати плиток из старого фаянса.

Маша подняла на Ревенкова глаза:

– У нас есть два возможных пути развития. Первый – мы отрабатываем преступника. Но у вас в арсенале только я, а исходные данные более чем скудные.

– А второй?

– Мы будем отталкиваться от предмета кражи. Почему они, именно эти изразцы?

Ревенков кивнул и вдруг выдал крайне обаятельную ухмылку:

– Значит, все-таки возьметесь за дело?

Антикварная лавка, чей хозяин, по словам Ревенкова, «организовал» ему изразцы для камина, находилась на Большой Конюшенной. Просторное светлое торговое помещение эпохи модерна совсем рядом с ДЛТ [2]: большие окна во всю стену позволяли увидеть и оценить предлагаемый товар с улицы. Но Маша сразу зашла внутрь, а зайдя, даже несколько растерялась: никакого запаха «иных времен», а напротив, легкий парфюм, принятый в модных дорогих бутиках. Молодая блондинистая особа – продавец-консультант, на высоких шпильках и в обтягивающем невыразительные манекенные формы коротком платье. Минимум предметов, зато каждый явно представлен в наилучшем свете, будь то красного лака китайский комод, или парочка ампирных ваз севрских мануфактур, или старинные напольные часы с боем в бледно-голубом резном футляре. Сам антиквар, вызванный продавщицей по Машиной просьбе, тоже мало соответствовал стилистически образу: лет шестидесяти, явно молодящийся – бритая голова, а на лице, напротив, ухоженная двухдневная щетина. Дорогие джинсы с легкими потертостями, белая футболка, охватывающая чуть обрюзгший, но некогда весьма мускулистый торс.

Он по-деловому пожал Маше руку:

– Гребнев Иван Николаевич, к вашим услугам. – И, углядев на ее лице некоторое удивление, кивнул: – Да, согласен, мы нетипичный магазин антиквариата. Я, знаете ли, разрабатываю концепцию антикварного бутика. Никакого затхлого запаха – наши люди не любят старья.

– Даже те, кто приходит искать антиквариат? – удивилась Маша.

– Ну, не все же приходят по любви, – легко отмахнулся он пухлой ручкой с золотой печаткой. – Главное – сделать это дело модным трендом. И еще – не налегать на мебель. Многие клиенты брезгливы. Предпочитают покупать новье, подделанное под старину. А вот вазу или гравюру какую – пожалуйста.

– Значит, изразцы вполне входят в ваш… «тренд»?

– Конечно. Мало у кого имеется камин, да еще и давней эпохи. Но часто бывает, дизайнеры выкладывают кантом плитку в кухне, например.

– То есть заказ господина Ревенкова не оригинален?

– О нет. И тут, и в Москве – у меня там тоже есть бутик, на Патриарших, – бывает, заказывают.

Маша кивнула:

– Алексей Сергеевич сказал, что у вас есть копии плитки.

– Обязательно. Я всегда на всякий пожарный все фотографирую – на случай последующих претензий или для страховки… – Гребнев подозвал к себе продавщицу, что-то шепнул ей на ухо, и девица вернулась минутой спустя с картонной папкой. Антиквар протянул ее Маше.

В папке лежало несколько листов с черно-белыми копиями изразцов: на каждом листе помещалось около шести. Детали по углам были мелковаты, но центральный рисунок читался ясно: дети играют на улицах старинного города.

– Я могу забрать копии? – Маша перебрала страницы.

– Конечно, – кивнул Гребнев. – Они для вас и сняты.

– А более… качественного изображения у вас не будет? – Маша спрятала копии обратно в папку.

Антиквар развел руками:

– Алексей Сергеевич, к сожалению, слишком поздно меня предупредил. У меня есть фотографии крупным планом каждой из плиток, но в офисе, в Москве.

– Вы не могли бы попросить ваших сотрудников их выслать вот по этому адресу?.. – Маша вынула из сумки свой «походный» блокнот, записала мейл и вырвала страничку.

– Увы, – мельком взглянув на мейл, антиквар сложил и спрятал листок в задний карман джинсов. – Я никого не допускаю до личного компьютера. Но… – он улыбнулся, увидев разочарование на Машином лице, – я послезавтра лечу обратно в Москву и сам вам все вышлю.

Маша кивнула и пожала на прощание мягкую руку:

– Буду ждать.

Пожар увидели сначала посетители забегаловки напротив: лопнули окна, и дым с пламенем вырвался наружу, вовсю заорала противопожарная сигнализация. Пожарные приехали достаточно быстро, чтобы спасти здание: магазину досталось больше, офису меньше. Помещение почти не пострадало. Пожарные, обнаружив труп и поняв, что он криминальный, вызвали полицию. И теперь совсем юный мальчик-пожарный с красным, будто обгоревшим лицом просвещал Андрея.