Сергей Куприянов - Особый талант

Наверное, она почувствовала его состояние. Выскочила из-под одеяла и голой прошла к бару. Он невольно уставился на нее. Хорошая для ее тридцати пяти лет фигура; полная, но не очень крупная грудь, сильные бедра, небольшой аккуратный животик, красивые плечи. Аппетитная женщина. Глядя на нее, освещенную сбоку модным торшером, Пашков почувствовал нарастающее возбуждение, хотя сил, казалось, уже не осталось. А Юлька как будто специально копалась в баре, то нагибаясь и что-то там выискивая, отчего ее и без того круглый зад становился вызывающе манящим, а красивые груди отвисали как большие созревшие помидорины, которые так и хочется надкусить, то выпрямлялась, рассматривая этикетку очередной бутылки, и тогда кустик волос под ее животом золотился порочным нимбом под светом торшера. Кажется, она сама получала удовольствие от своего позирования и не спешила с выбором.

— Вот! — воскликнула наконец она, что-то выбрав и поворачиваясь к Пашкову с бутылкой в руке. — Смотри. Французское шампанское семьдесят девятого года. Жутко дорогое. Один коммерсант подарил. Будешь? — двусмысленно спросила она, наклоняя голову к правому плечу и не трогаясь с места.

— Иди сюда, — севшим голосом позвал он.

— Откроешь?

— Открою. Иди.

Она медленно подошла к кровати, явно дразня его. Он рывком повалил ее.

— Осторожно! — вскрикнула она, не выпуская бутылки. — Разобьешь.

— Только помну, — глухо прокомментировал он, обнимая ее.

Большая бутылка мешалась, перекатываясь по кровати и все время оказываясь то под рукой, то под коленом, пока Пашков не смахнул ее на пол. Она глухо стукнулась о ковер и откатилась, со слабым звуком ударившись о ножку стула.

— Ну ты силен, — наконец сказала Юля, когда они, уставшие и довольные, откинулись на подушки. — Просто сексуальный гигант.

— Все для вас, мадам, — справляясь с тяжелым дыханием, проговорил он, довольно улыбаясь.

Она приподнялась на локте и смачно поцеловала его в губы.

— А где бутылка?

— Засосало.

— Куда?

— Это у тебя надо спросить, — плутовато проговорил он, с удовольствием глядя на ее разгоревшееся лицо.

— Да ну тебя! Я побегу в ванну, а ты открывай пока. Попробуем.

Она, скользнув мимо него, убежала из комнаты, а Пашков нащупал на полу бутылку и принялся не торопясь ее распечатывать. У него мелькнула шальная мысль — а не устроить ли Юльке, когда она вернется, душ из шампанского. Для этого было достаточно пару раз взболтнуть бутылку да придержать пробку до нужного момента. Но потом справедливо рассудил, что она может обидеться, и, аккуратно придержав пробку из натуральной коры пробкового дуба с выжженным сверху клеймом, стравил газ, не пролив на кровать ни капли.

— А ты, как я погляжу, специалист, — прокомментировала Юлька, входя в комнату и затягивая пояс белого махрового халата.

— Давай посуду.

Они уселись на кровати, скрестив ноги по-турецки, и с видом знатоков принялись дегустировать шампанское.

— Как тебе? — спросила она после первого глотка.

— Ничего, приятное. Только, говоря откровенно, ничего я в этом деле не понимаю. Опыта маловато.

— Будем набираться, — многообещающе проговорила она, глядя на него поверх бокала.

— Ожидаются новые подношения?

— Ожидаются… Ох и надоели они мне! Лезут, липнут, намекают. Козлы! А у самих только деньги на уме.

— Такая у тебя работа, — философски заметил Пашков, потягивая насыщенное углекислым газом вино, газ которого щекотными шариками ударял в нос.

— Это не у меня такая работа! Моя работа бумаги проверить. А деньги я только в зарплату вижу да когда взятку пытаются всучить.

— И берешь?

— Беру. После того как кредитный комитет все утвердит. В основном борзыми щенками. И еще делюсь.

— Хлебное место.

— Опасное! Пора уходить.

— Что так? — искренне удивился Пашков и чихнул.

— А так. Управляющий кредиты направо и налево раздает. Дружкам своим и еще неизвестно кому. Так надо, говорит. А сам за это себе, знаешь, сколько в карман кладет?

— Сколько?

— Десять процентов минимум!

— Не слабо.

— Вот именно. А кому в случае чего отвечать? Мне! И такой случай настанет, будь спокоен. Суммы большие.

В голове у Пашкова как будто что-то щелкнуло.

— Знаешь, — медленно проговорил он. — У меня есть знакомый коммерсант. Ему как раз такой кредит нужен. Он, я думаю, может и больше отстегнуть.

— Ты уверен? — спросила она, внимательно посмотрев ему в глаза.

— Нужно переговорить, — ушел он от прямого ответа.

— Переговори. И дай мне знать. А я пока буду искать другое место. Да уже, можно сказать, почти нашла.

Через полтора месяца фирма, зарегистрированная на найденных Матвеем алкашей, получила в банке большой кредит, после чего прекратила всякие деловые операции. А Юлия Николаевна Селиванова устроилась на работу в крупную брокерскую фирму, где курировала работу принадлежащего фирме карманного банка. В этот же период она значительно обновила мебель в квартире и купила себе «жигули» восьмой модели.

Большаков сидел в своем кабинете и нервничал. Перед обедом ему позвонили, сказав, что из ФСБ, и попросили назначить время, когда он может принять сотрудника для важного разговора. Он назвал половину пятого и пожалел об этом сразу же, едва положил трубку. Сказал бы, что готов принять представителя уважаемого ведомства сразу же, немедленно, благо что ехать от Лубянки до Тверской, где располагался его офис, минут пять. А так он, надувшись индюком, занятый важными и многотрудными делами, обрек себя на долгое ожидание. За прошедшие несколько часов чего он только не передумал! И что вскрылись его махинации с платежами по прошлогодним поставки нефти в Польшу. Строго говоря, все было сделано по закону. Точнее, по многим законам — по российским, польским, швейцарским и прочим, в соответствии с международными соглашениями об избежании двойного налогообложения, по выделенным правительством квотам, в соответствии с законом о свободной экономической зоне и прочими документами, которые позволяют то тут то там экономить несколько процентов, в результате чего в итоге набегают приличные суммы. Но не исключено, что в сложной схеме поставок и платежей, в которой участвуют несколько принадлежащих ему фирм, зарегистрированных не только в разных местах России, но и в разных странах, произошел какой-то сбой, небрежность, и теперь грозная контора, в гербе которой на первом месте стоит меч, решила потянуть за вылезшую из клубка ниточку. Или вылезла наружу его осенняя сделка с соляркой, которая была по смешной цене отпущена колхозам и совхозам Дальнего Востока, а на самом деле переправлена им в Японию. Да мало ли в чем могли усмотреть чекисты ущерб стране, который он якобы нанес. Его бизнес — как шахматная партия: сложный и многоходовой. И хотя он не требовал ежеминутной суеты как, например, розничная торговля, он не прекращался ни на мгновение. Нефть добывалась из скважин, обрабатывалась, текла по трубам, с одного счета на другой переводились деньги, меняя страны и хозяев, сотни и тысячи людей круглосуточно занимались обслуживанием этого процесса. Какой-то сбой в отлаженной системе мог произойти в любой момент. И такие сбои происходили. Но чтобы ФСБ…