Джулия Кеннер - Парадокс Prada

Короче говоря, наш роман расцветал в окружении таблоидной свистопляски, болтовни в Интернете и мерзких папарацци. А когда чуть больше двух недель назад мы расстались, пресса прямо-таки сошла с ума. Не было конца предположениям, сплетням, инсинуациям и неизбежным интервью со звездами и режиссерами, с которыми мы работали раньше.

В общем, настоящая головная боль. В особенности для человека вроде меня, которого связывает с бульварными газетенками обоюдная ненависть.

А ведь так было не всегда. Когда-то эти самые газеты меня обожали. Юная знаменитость, завсегдатай самых разных клубов, отлично проводившая время с друзьями, я с радостью принимала любое обсуждение своей жизни в «Инкуайрере» или в Интернете.

Все изменилось пять лет назад, когда в моем собственном доме на меня напал свихнувшийся поклонник. Он раздел меня, прикасался ко мне, причинял боль и унижал. Он шептал мне на ухо всякие гадости и называл «своей дорогой Деви». А потом бесследно исчез, и полиция так и не смогла его найти.

У того, кто пережил подобное, полностью меняется взгляд на жизнь.

Сразу после нападения все вокруг, даже я сама, думали, что я тронусь умом. Но прошло время, и мои друзья и коллеги начали твердить, что я перестраховываюсь, что мое осторожное поведение, мои страхи и отказ от общения с прессой излишни. Они пытались убедить меня в том, что я должна «просто жить дальше» и снова стать той счастливой и беззаботной девчонкой, какой была.

Как же!

Впрочем, возможно, они были правы. Но я не могла вернуться к прежнему образу жизни. Я была ужасно напугана, и это превратило меня в настоящую эмоциональную развалину. Я начала принимать успокоительные таблетки, спала с включенным светом. И впадала в ярость, если обо мне публиковали материалы, не согласованные с моей группой по связям с общественностью.

Поскольку спрятаться от папарацци, когда ты появляешься на людях, практически невозможно, я перестала выходить на улицу. Я превратилась в отшельницу и заточила себя в своем новом доме в Беверли-Хиллз, оснащенном новейшей, чрезвычайно сложной сигнализацией, предварительно заставив агента по недвижимости поклясться могилой матери, что она никому не выдаст мой адрес.

Естественно, я выходила из дома, но старалась соблюдать осторожность. Я делала покупки в долине Сан-Фернандо, а не в ближайших к дому магазинах. Носила мешковатую одежду, темные очки и бейсболку. Словом, делала все, чтобы стать незаметной.

Хорошая новость: у меня получилось.

Плохая новость: у меня получилось.

Про меня забыли не только папарацци, но и представители киноиндустрии. Я не работала три года, пытаясь прийти в себя. Некоторое время я даже подумывала вообще бросить эту профессию. Но я не знала никакой другой жизни. Когда начинаешь в четырехлетнем возрасте в качестве нового лица в фильме Спилберга, потом играешь главные роли в нескольких блокбастерах, затем в течение шести лет блистаешь в телевизионном шоу, то тебе становится ясно, что мир иллюзий — твой мир и для тебя другого нет.

Суть в том, что хотя я и снялась в юности в нескольких нашумевших кинофильмах, но, выйдя из своего трехлетнего кокона, я перестала быть потрясающей малышкой и превратилась из актрисы в обычную знаменитость, причем даже не перворазрядную.

Если честно, ужасная ситуация, особенно для девушки вроде меня, мечтавшей только об одном — снова играть. Я бы и рада сказать, что в нашем бизнесе главное — твои актерские качества, но на самом деле это не так. Да, после своего затворничества я сыграла несколько ролей в малобюджетных фильмах на независимых студиях, но нельзя сказать, чтобы они побили рекорды сборов, если вы понимаете, о чем я. Стоит тебе исчезнуть с небосклона Голливуда, и ты уже не можешь рассчитывать на возвращение под фанфары. Этот урок я усвоила на собственном опыте.

Но, как я уже говорила, это единственный мир, который мне знаком, и я люблю его. И поверьте, я конкурентоспособна.

Я хочу блокбастеры. И хочу вернуть свою карьеру.

Вот почему я подпрыгнула от радости, когда ко мне постучался Тобайас. Этот фильм, «Код Живанши», должен стать настоящим блокбастером для студии. И он поможет мне вернуться в обойму. Так что я ухватилась за это предложение обеими руками.

Я не колебалась даже, когда Тобайас сказал, что мне придется забыть об отвращении к рекламе и всему, что с ней связано. Он не зашел настолько далеко, чтобы предложить мне делать счастливое лицо и улыбаться, улыбаться, улыбаться папарацци, но в этом не было необходимости. Я знала, что ему от меня нужно. Шумиха. Видит бог, он получил ее в полной мере.

И знаете что? Я была не против. К моменту подписания контракта прошло четыре года со дня нападения, и я поняла, что пора обо всем забыть. Поэтому когда Тобайас объявил, что он хочет, чтобы Блейк играл Страйкера, я еще больше расслабилась. В конце концов, мы с Блейком встречались уже несколько месяцев, и разве не круто играть вместе со своим бойфрендом?

Кроме того, «Живанши» — первый фильм Блейка. Он много лет держался в тени, ставил сцены драк и сражений и выступал в роли технического консультанта для сериалов про боевые искусства. Однако до сих пор ни разу не снимался. А чего стоит твой большой прорыв в Голливуд без оглушительной рекламы? (Впрочем, главную роль здесь сыграло вовсе не мое мнение. Это Эллиот Келли, менеджер Блейка, упорно настаивал на том, что его мальчик должен появиться на обложках всех бульварных и прочих газет и журналов страны. Эллиот, с моей точки зрения, настоящий осел. Но он знает, что нужно делать, чтобы превратить своего подопечного в знаменитость.)

И вот какое-то время мы грелись в теплых, ласковых лучах прожекторов и получали поздравления по поводу нашего грандиозного романа от всех репортеров, занимающихся светской хроникой. Слухи множились, всюду появлялись наши фотографии, а я вела себя так, будто это в порядке вещей. У меня была отличная роль, грандиозная карьера и потрясающий бойфренд. Я снова поднялась на ноги и без страха смотрела в глаза публике.

Наконец-то мне удалось оставить то нападение в прошлом.

Точнее, я так думала.

Все изменилось, когда мы с Блейком расстались. Неожиданно бульварные газеты, казавшиеся дружелюбными, стали резкими и агрессивными. В прессу начали проникать такие эпизоды из моей жизни, которым там нечего было делать. Мои личные проблемы обсуждались во всех редакциях страны, в то время как я мечтала сохранить их при себе. В Интернете появились рассуждения о моей карьере и любовных похождениях. И всякий раз, когда я оказывалась на людях, щелкали камеры — папарацци пытались запечатлеть мое несчастное лицо.

Я страстно мечтала о втором дубле, но в жизни так не бывает. Жизнь дается всего один раз, и тут ничего не поделаешь. В общем, я завязла по самые уши. Мне предстояло сниматься с бывшим любовником. А детали моих отношений с миром стали главной новостью всех печатных изданий.