Джулия Кеннер - Парадокс Prada

Он смеется и качает головой.

— Деви, о твоей трепетной любви к «Прада» знают все.

Ну ладно. Тут он прав. Я бы покраснела, только меня моя трепетная любовь к «Прада» нисколько не смущает. Я считаю, что «Прада» того стоит.

— Ты сегодня здорово играла, — говорит он. — Просто великолепно.

— Спасибо. Твоя похвала много для меня значит.

И я нисколько не кривлю душой. Энди единственный в нашей съемочной группе, кто имел непосредственное отношение к «Играй. Выживай. Побеждай». Ему не только пришлось принять участие в игре — и чуть не погибнуть при этом, — но он вот уже несколько лет вместе с Мел пытается отыскать тех, кому удалось в ней победить и выжить. Мне кажется, прежде чем его втянули в игру, Энди был типичным «технарем». Иными словами, он помешан на компьютерах, и мне известно, что он очень помог Мел с вебсайтами и загадками, которые использовались в версии игры, проходившей в реальной жизни. А для меня особенно важно, что он выступает в роли консультанта в нашем фильме и вот уже несколько месяцев плотно сотрудничает с Тобайасом, сценаристами и продюсерами.

— Когда я предложил Мел снять по нашей истории фильм, я сказал ей, что ты идеально подходишь на эту роль, — говорит Энди. — Потом мы приступили к переговорам со студией и Тобайасом, и я стал на этом настаивать. Понимаешь, я видел все твои фильмы и считаю, что ты прекрасно справишься с ролью. Я очень рад, что оказался прав.

Ну вот, теперь я краснею.

— Какой ты милый, Энди.

Я не знаю, что еще сказать. Понимаете, я рада, что он так считает. Мне это льстит. Но с другой стороны, я знаю, что его можно отнести к разряду моих почитателей.

Как правило, такие вещи выводят меня из равновесия. Меня пугают приставучие, мерзкие фанаты. Но Энди вежливый и хорошо воспитанный. К тому же он из нашей съемочной группы, а значит, не представляет опасности. Так что его восхищение доставляет мне удовольствие, а не пугает.

Но мне все равно становится немного не по себе. Это оборотная сторона славы. Люди знают о твоей жизни все, даже если ты ничего не рассказываешь. Привыкнуть к такому довольно сложно. Уж поверьте мне, я знаю точно.

— Слушай, может, сходим выпьем по чашечке кофе? — предлагает он не слишком уверенно. — Завтрашние сцены очень не простые, и я подумал, что, возможно, ты захочешь их обсудить.

— Это так мило с твоей стороны, — отвечаю я и задаю себе вопрос, что им двигает: желание как следует сделать свою работу или понимание, что мне сейчас трудно с Блейком. Или, как Макензи, его беспокоит мое эмоциональное состояние. Как бы там ни было, мне приятно. — Я бы непременно выпила с тобой кофе, но я уже договорилась…

— Да, магазины. Верно.

Неожиданно моя потребность в розничной терапии кажется мне такой ничтожной. Этот фильм имеет огромное значение для моей карьеры. И что я делаю? Пытаюсь по-настоящему понять и прочувствовать главную эмоциональную сцену? Нет, я планирую утопить свои горести в океане удовольствий, которые предлагает «Прада».

Я раздумываю, не позвонить ли Линди, чтобы отложить наш поход. Но я знаю, что если сделаю это, то буду чувствовать себя виноватой, ведь именно я попросила ее уйти с работы пораньше. Кроме того, мне очень хочется в магазины.

Я взвешиваю разные варианты, когда появляется Сьюзи, задыхаясь от быстрой ходьбы. В руках она держит маленький пакет.

— Эй! Это только что пришло для тебя!

Я протягиваю руку, и Сьюзи вручает мне зеленый подарочный пакет, заполненный мягкой розовой бумагой. Из него выглядывает конверт и коробка из серебристой фольги. Сначала я вытаскиваю конверт. На нем марка «Т-Х продакшн», в левом углу красиво напечатан обратный адрес — бунгало, в котором расположен офис Тобайаса на нашей съемочной площадке. Я знаю, что внутри обнаружу записку, написанную аккуратным почерком Тобайаса. Сначала он выразит восхищение каким-то одним аспектом моей игры. А дальше — с двух сторон листка — раскритикует и выдаст указания насчет завтрашних сцен.

Я не собираюсь читать письмо в присутствии Сьюзи и Энди, поэтому убираю конверт обратно в пакет и вытаскиваю маленькую коробочку из фольги. Она чуть шире коробочки для кольца и намного выше. Внутри лежит огромная клубничина, покрытая белым и черным шоколадом так, что кажется, будто клубника одета в маленький смокинг.

— О-о-о! — вопит Сьюзи. — Какая прелесть!

— Очень мило, — говорю я, закрываю крышку и убираю коробочку в пакет.

— Ты не хочешь ее съесть? — спрашивает Энди.

Сьюзи делает большие глаза.

— Зубы.

Энди удивлен.

— Прошу прощения?

Сьюзи показывает на меня, предоставляя мне право ответить на его вопрос.

— Она имеет в виду мои зубы, — говорю я и сердито зыркаю на нее. — Я никогда не ем, если после этого не могу почистить зубы.

Энди потрясен.

— Правда? Я не знал.

— Это потому, что я стараюсь оберегать свои личные причуды от внимания бульварных газет, — говорю я, обращая эти слова к Сьюзи, которой, по крайней мере, хватает совести покраснеть.

— Мне нужно идти, — лепечет она, видимо опасаясь, что я проглочу ее заживо, и уносится прочь.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, и объясняю Энди:

— Это очень старая привычка. В детстве, если я съедала полный обед во время съемок, мне потом так хотелось спать, что я не могла работать. Поэтому в течение дня мне разрешали только перекусывать. А потом я каждый раз должна была чистить зубы. Не потому, конечно, что их беспокоило здоровье моих зубов. Просто если бы им пришлось переснимать эпизод из-за того, что у меня на передних зубах остался шоколад… сам понимаешь, дорогая получилась бы шоколадка.

— Я не знал, — повторяет Энди.

Я пожала плечами.

— Никто не знает.

Кроме того, никто не знает, что я ненавижу шоколад. Это еще одна из моих причуд, о которой неизвестно широкой публике. Глупо, конечно, но мне хочется оставить в неприкосновенности хотя бы кое-что из своей личной жизни. Если во время интервью меня спрашивают про шоколад, я отвечаю, что обожаю его, как и любая другая девушка на планете. Совсем недавно я сказала, что клубника в шоколаде возбуждает меня даже больше, чем секс. (Не самая интересная тема для интервью, но вы удивитесь, узнав, какие приземленные вещи желают знать репортеры.)

Хотя…

Я слегка хмурюсь. Тобайас знает, что я терпеть не могу шоколад. Впрочем, возможно, он забыл. Или, что более вероятно, не сказал своей ассистентке, когда попросил купить мне какую-нибудь мелочь, чтобы приложить к записке. Она, наверное, читала статью в «Вэнити фейр» и решила, что клубника в шоколаде именно то, что требуется.

Тобайасу все равно, что она купила. С его точки зрения, единственной целью посылочки является доставка записки, чтобы подогреть мое эго после трудных съемок и перед новым испытанием.