Эллери Квин - Жена или смерть

О Нормане Виатте он не нашел ничего. Но чтобы убедиться в этом лишний раз, решил снова просмотреть все содержимое коробки.

Четыре предмета он убрал в карман — записку, подписанную Куртом; записку, подписанную Арнольдом Лонгом; карикатуру и спичечный коробок. Остальное сунул на место.

Поиски в туалетном столе и чулане не дали ничего интересного. Он взглянул на часы. Половина десятого. Он вспомнил, что у него нет машины, и позвонил Маку, чтобы заказать на утро такси.

Тим Макферсон владел городской таксомоторной компанией. Он оказывал услуги круглые сутки, и Дентон заказал машину на 7.30 утра.

Он снова вернулся в спальню Анджелы. Странно, как мало чувств испытывает он к ней, подумал Дентон. Спальня напоминала об убитой женщине, но он ничуть не сожалел о ней.

Он открыл шкаф и стал просматривать ее одежду. Надо убрать отсюда все, подумал он. Отдать? Но кому? Конечно, всегда можно отдать одежду благотворительной организации или для нужд иностранцев. Или оставить? Все-таки она владелица этих вещей… Он улыбнулся. Он давно понял, что ошибся в выборе жены. И все, что принадлежало ей, его не касалось и не интересовало. Он решил, что следует повидать юриста и поговорить с ним о вещах Анджелы. Но во всяком случае вещи надо отсюда убрать. «Почему я должен жить среди них?» И тут он вспомнил о Кобловски.

Конечно!

Три минуты спустя он разговаривал с Титусвиллем.

— Хелло? — услышал он женский голос, говорящий с легким европейским акцентом.

— Миссис Кобловски?

— Да.

— Это Джим Дентон. — Он колебался. — Муж Анджелы.

— О! — Ему показалось, что женщина на другом конце провода испугалась. Он убедился в том, что не ошибся, когда она заговорила. — Да, да, мистер Дентон…

— Миссис Кобловски, у меня осталась одежда и некоторые вещи Анджелы… Может быть, они пригодятся нам? Послать их вам? Я знаю, что у вас есть еще несколько взрослых дочерей…

— Я… — Она замолчала от нескрываемого страха. Он услышал грубый мужской голос, который что-то говорил на иностранном языке. Очевидно, на польском. Потом ее дрожащий голос. Наконец он услышал мужской голос: — Мистер Дентон, я Станислав Кобловски. Мы благодарим вас. Но нам ничего не нужно от нее. — И он положил трубку.

«Значит, есть хоть один человек, думающий так же, как и я». — И Дентон пожал плечами.

Корин? Она немного меньше Анджелы, и вещи могут ей пригодиться. Но потом он покачал головой, подумав о том, что начнут нести Эллен Райт и Олив Хабер, увидев на Корин вещи Анджелы.

Дентон все еще продолжал об этом думать за завтраком, когда явилась Бриджит Уайт.

Бриджит! Ей могут пригодиться вещи Анджелы, но…

— Бриджит, я хочу избавиться от вещей своей жены. Вы знаете кого-нибудь, кто носит ее размер?

— Знаю ли я! — Широкое лицо женщины расплылось в усмешке. — У меня есть дочь, которая не крупнее миссис Дентон. Я видела вашу жену пару раз в доме, где работаю.

— Вот и прекрасно, — сказал Дентон с облегчением. — Посмотрите все ее вещи и прикиньте, что может пригодиться вашей дочери. Вещи, которые вы отберете, сложите на кровати. Сегодня вечером я их просмотрю и уложу, а завтра утром вы их заберете.

— Я очень рада, мистер Дентон. Моя Элси сможет использовать любую одежду, которая годится для носки.

Тим Макферсон приехал на такси сам в 7.15. Это был рослый мужчина лет пятидесяти, с безгубым ртом и неулыбающимися глазами. Отличный шофер, он не нуждался в дополнительных объяснениях.

— Куда, мистер Дентон?

— «Кларион», Мак.

На этом их разговор закончился, и лишь у «Клариона» Мак пробормотал: «Шестьдесят пять центов». Дентон дал доллар, а Мак вернул ему тридцать пять центов сдачи. В Риджморе чаевых не брали.

Дентон сел за свой стол и уставился на груду писем. Он вскрывал конверты, когда вошел Амос Кейз.

— Доброе утро, Джим.

— Доброе утро, Амос. — Дентон вскрыл конверт, достал листок, просмотрел его бегло и отложил в сторону. — Тридцать четыре.

— Чего тридцать четыре?

— Аннулированных подписки. За одно утро! Амос, о чем говорят в городе?

— Разные сплетни.

— Обо мне?

— А ком же еще, Джим?

— Ты им веришь?

Амос задумчиво разглядывал его.

— С какой стати? — наконец изрек он.

— Только не говори, что ты думаешь, будто я убил свою жену, — взорвался Дентон.

— А я этого и не говорю. Я не сказал этого.

— О, ты не уверен!

— Не стоит об этом говорить, — старый печатник пожал плечами. — Если это сделал ты, Джим, значит, у тебя были на то свои причины.

— Я не делал этого!

— Рад слышать, что ты это говоришь, Джим, — облегченно вздохнул Кейз. — Не мог же я прийти к тебе и спросить. — Старый печатник нагнулся над столом, чтобы собрать материал для очередного номера.

Потом появился Тед Уинчестер. Под глазом у него был синяк.

— Что с тобой случилось? — спросил Дентон.

Юный Уинчестер что-то пробормотал.

— Он подрался с Фроули, — сказал Кейз, направляясь к двери. — Вот что с ним случилось.

— Ты? Дрался? Какого черта тебя потянуло в драки, Тед?

— Да так.

— Ну, я бы не сказал, — снова заговорил Амос Кейз. — Рыцарь заступается за честь дамы.

— Ты можешь замолчать? — закричал Уинчестер Кейзу.

— Я полагаю, что Джим должен знать, как ведет себя его репортер в общественных местах, — непреклонным голосом продолжал Кейз. — Видишь ли, Джим, Ред Фроули сделал какой-то грязный намек насчет тебя и миссис Гест, а наш рыцарь съездил Реду в челюсть. Ты же знаешь Реда, его хлебом не корми, а дай подраться. Но наш сынок поколотил его и сам получил. Что дадим на первой полосе, Джим?

— Я бы хотел, чтобы ты этого не делал, Тед, — сказал Дентон.

— Я бы тоже этого хотел, — мрачно отозвался Уинчестер. — Я не знаю, что со мной стряслось.

— Можешь сказать, что ты увидел красное [1] Ред — красный (англ.). , — усмехнулся Кейз.

— Черт возьми, Амос! Миссис Гест — очень приятная женщина, и я не мог позволить, чтобы про нее плохо говорили, тем более что ее муж в могиле. Но я понимаю, Джим, что поступил плохо.

— Я скажу, что я сделаю, Тед.

— Уволишь меня? Я сам уйду.

— Я дам тебе пять долларов. Этого достаточно, чтобы погулять в этом городе.

— Джим…

— Ты не хочешь?

— Спасибо, Джим.

— Я тоже хочу, — сказал Амос Кейз.

— Ты! — закричал Дентон. — Да стоит тебе дать доллар, как ты подавишься виски. Ты уже насосался больше, чем я. Иди работай.

— Ах ты, капиталист несчастный, — усмехнулся Кейз и ушел.

В 3.30, когда в конторе никого не было, Дентон снял трубку и набрал номер Корин.

К телефону подошла мать Корин. Она так сердечно приветствовала его, что он понял, что до нее еще не дошли сплетни о нем. Он облегченно вздохнул.

— Как себя чувствует Корин, миссис Чейз?