Марина Ефремова - В омут с головой

Потом Максим наконец вспомнил, что в кабинете они не одни, и спросил:

— Слушай, а все-таки к нам-то вы зачем?

— Ты не представляешь, как хорошо, что ты здесь, тебя нам сам бог послал! — с жаром заговорил Андрей, вкратце рассказал всю историю, предъявив ксерокопию. — Ты можешь что-нибудь разузнать об этом счете?

Максим озабоченно потер рукой подбородок, скривив губы:

— Попробую что-нибудь сделать, посидите здесь.

Он забрал бумагу и ушел вместе с ней.

Отсутствовал он около получаса и вернулся с еще более озабоченным видом. Положил бумагу перед Андреем.

— Это фальшивка. Такого счета не существует. Мы никогда не переводили деньги на счет этой женщины.

Алешка, молчавший до сего момента, проговорил:

— И женщины, кстати, пока такой не существует.

Они попрощались. Андрей и Алешка опять оказались на улице, в том же сквере, где только что сидели.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил Андрей.

В Алешкиной душе снова зашевелились предчувствия. Он молча поднял указательный палец.

— Когда ты был у Татурина?

— В тот же день, когда ты был у Крестовского.

— Так, так, так, — задумался Алешка. — Что же получается? Татурин узнает, что Илья сын его и Ольги, узнает, что погибла Ольга. Интересно, а когда Людмила подписала бумагу на отказ от наследства? Ты говоришь, старик уже знал, что маленький Сережка не его внук. Тогда что же получается?

— А получается интересная картина. С одной стороны, Людмила отказывается от капиталов Татурина и уезжает из Дальнославска, имея на своем испанском счете очень даже значительную сумму. Причем оформленную на фамилию настоящего отца Сережки. Она не могла просто уйти от Ильи, но могла убить. Могла?

— Могла при соблюдении двух условий, если она маньячка и если бы эта бумага было подлинной, — ответил Алешка.

— Да, убить Илью, возможно, она могла, но не дочку, — высказывал вслух свои сомнения Андрей.

— К тому же у нее есть алиби. Илья и Ксения уехали, а она осталась, у нее свидетелей половина городского бомонда. Да и вряд ли она способна была сломать шею Ксении. А потом убили Орловых, когда она уже уехала.

— Она могла нанять киллера, при таких-то капиталах.

— He-а, не могла, — ответил Алешка, — денег-то у нее и нет. Но тот, кто дал тебе эту бумагу, хотел, чтобы ты так и думал.

— Ты хочешь сказать, что старик Татурин все это сам и организовал?

— По крайней мере, так он хотел отомстить своей снохе, только и всего. Пошли домой, папарацци, жрать что-то хочется.

Выезжая из Москвы, договорились, что сначала заедут в Дальнославск к бабушке, а уже потом двинутся на дачу Корниловых. Причем на дачу ехали всем скопом — Брахмановы, Корниловы, Лина и Алешка, бабушка и даже Андрей. Он из Москвы созвонился со своей газетой и взял отпуск, который не использовал уже несколько лет. В докторе Брахманове он нашел родственную душу: оказывается, они имели одно и то же увлечение, оба собирали курительные трубки. Эта же страсть была и у доктора Крестовского, именно это и связывало Андрея и Матвея Игнатьевича. Теперь их было трое.

Вечером на даче Корниловых ожидали гостей. Приглашены были Крестовские, семейство Корольковых и все, кто был в Москве. Официальных поводов для встречи придумывать не стали, просто собирались друзья. А неофициально Алешка решил таким образом расставить все точки над «i» и раз и навсегда всем доказать, что Лина его девушка, его любимая, а в скором времени — и жена.

Приготовление торжественного ужина взяла на себя Алла Георгиевна. Обещала, что всех ждет сюрприз.

Но первым сюрпризом оказалось отсутствие Михалыча у шлагбаума на въезде в поселок. Шлагбаум был открыт, сторожка заперта и выглядела совершенно необитаемой.

Сюрпризы продолжились. Михалыча нашли во дворе дачи: он под чутким руководством Станислава рубил дрова возле мангала. Во дворе уже стояли длинные столы, видимо, сколоченные специально для сегодняшнего ужина. Рядом с ними стояли такие же деревянные скамейки. Двор сиял чистотой и порядком. Здесь кое-что изменилось. Например, хозяйственный отсек теперь отделялся от остальной территории живой изгородью, выросшей словно по мановению волшебной палочки. Около дома появились роскошные ротонды, а с противоположной стороны виднелся небольшой пруд и альпийская горка.

Гости и хозяева быстро рассредоточились по дому и двору. Лина решила немного отдохнуть с дороги, Алешка тоже спустился во двор. Станислав и Михалыч продолжали свою деятельность. Алешка предложил свою помощь, но услышал в ответ:

— Позднехонько спохватился! Мы с Янычем ужо исправились.

Станислав обреченно махнул рукой и присел на одну из новеньких скамеек.

— Послушай, Иван, пожалей мои уши! — Потом обратился к Алешке: — Вы думаете, это я не умею говорить по-русски, ничего подобного, это он не умеет. Он говорит на каком-то совершенно диком диалекте.

Михалыч тоже присел рядом.

— Я-то как раз по-русски говорю, и диалект этот не дикий, а местный.

Михалыч достал из кармана камуфляжной куртки смятую пачку «Примы», посмотрел на нее и убрал на место.

— Дай закурить, будь человеком, — попросил Станислав, придвигаясь ближе к Михалычу.

— Прости, Яныч, Аля не велела.

— Не велела, не велела, — проворчал Станислав, поднимаясь и уходя на свою половину. — Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Жалко его, болезного, а что делать? — проговорил Михалыч, глядя ему вслед.

— Бросать курить, — ответил Алешка. — Михалыч, а ты, гляжу, с ними подружился?

— А чего мне с ними дружиться, я Альку с детства знаю. Она моей нянькой была. Знаешь, как раньше в деревнях: родичи на работе, а детки деток нянчат, старшие младших, родные двоюродных. Я Альке двоюродным племянником довожусь. Она меня нянькала, жопу вытирала. И потом, когда приезжала в отпуск, такая красавица была. Я пацаном даже влюбился в нее. Но и Стася я уважаю, правильный мужик. Хоть и латинец.

— Латыш, — поправил Алешка.

— А не один ли хрен? Ну, я пошел.

Он поднялся и бодро пошагал к выходу. Алешка смотрел вслед сторожу, и опять ему пришло в голову, что Михалыч нынче не такой, как всегда. И дело не в том, что он трезвый: он вовсе не Михалыч, он на самом деле Иван, как назвал его Станислав.

Из дома выглянула Алла Георгиевна и крикнула:

— Ваня, ты куда?

— Алек, — обернулся в дверях Михалыч, — я пойду все проверю, пост ведь.

Она спустилась со ступенек, подошла к нему.

— Никуда твой пост не денется, ты лучше сходи в Спасское. Там Загвоздкина обещала мне свежих яиц и домашних сливок. — Потом повернулась к Алешке: — А вас, молодой человек, я хотела бы попросить, сходите, пожалуйста, в церковь, пригласите на ужин отца Василия и матушку Наталью. Ваши родители разрешили мне это сделать.