Ричард Старк - Пижон в бегах

Дональд Уэстлейк

Пижон в бегах

Вечер тянулся долго, как всегда бывает по вторникам. Последним номером программы были "Сокровища Сьерры", а парочка поклонников Богарта найдется везде. По правде сказать, я и сам его поклонник, а посему решил, что не буду закрывать лавочку до конца фильма, а потом запру заведение и отправлюсь наверх, на боковую. Время близилось к двум часам, и у меня осталось только двое посетителей, оба завсегдатаи. Оба сидели за стойкой. Оба пялились в телевизор. Оба тянули пиво. Я стоял в дальнем конце стойки, сложив руки поверх белого передника, и тоже пялился в телевизор. Рекламный ролик. То ли один, то ли оба посетителя попросили налить по второй. Сам я на работе не пью, стало быть, мне не полагалось ни второй, ни первой.

Мое имя - Чарльз Роберт Пул. Все зовут меня Чарли. Чарли Пул. Ну вот, теперь и вы знаете.

"Сокровища Сьерры" кончились тем, что полицейский уложил Богарта выстрелом в спину, и развеселая компания Иды Люпин больше не могла строить ему козни. Я произнес:

- Ладно, господа, пора допивать. Спать что-то хочется.

Эти двое были нормальными парнями, не то что иные из тех, которые заглядывают по выходным и хотят, чтобы ночь никогда не кончалась. Они допили пиво, сказали: "Спокойной ночи, Чарли", и вышли вон, сделав мне ручкой.

Я помахал в ответ, тоже пожелал им доброй ночи, сполоснул их кружки, поставил на сушилку, и тут дверь открылась снова. Вошли двое парней в костюмах и пальто, застегнутых на все пуговицы. Было видно, что они в белых сорочках и при галстуках. Нечасто узришь такое в баре в Канарси в половине третьего ночи со вторника на среду.

Я сказал:

- Извините, господа, мы закрываемся.

- Все в порядке, племянничек, - отозвался один из парней. Они подошли к стойке и взгромоздились на табуреты.

Я воззрился на них. Оба разглядывали меня и ухмылялись. На вид крутые ребята. Я узнал обоих - это были дружки моего дяди Эла. И тот и другой уже заходили ко мне, оставляли либо забирали когда сверток, когда какую-нибудь записку.

- Ой, а я-то вас поначалу и не признал, - сказал я.

Тот из них, который взял на себя ведение переговоров, ответил:

- Так ты нас знаешь, не правда ли, племянничек? Я хочу сказать знаешь в лицо. Я прав?

Это их "племянничек" было чем-то вроде шутливой подначки. Дружки дяди Эла все время так меня называли. Это значило, что я не считаюсь настоящим членом организации и имею работу лишь благодаря дядюшке Элу, а без него, вероятно, подох бы с голоду. Я понял, что имел в виду этот парень, когда назвал меня "племянничком", но ничуть не обиделся. Во-первых, эти двое, как и другие ребята из организации, были крутыми парнями, подлыми и мерзкими злодеями. Во-вторых, против правды не попрешь, а это была правда: лень раньше меня родилась, и вот уже двадцать четыре года я живу лодырем. И давно отдал бы концы, не будь дяди Эла и этой работы в баре. Так зачем лезть в бутылку только потому, что человек называет тебя "племянничком"?

Поэтому я просто сказал:

- Конечно, я вас знаю. Вы уже как-то заходили.

Второй парень процедил:

- Слышь, он нас знает...

- Как не знать, - ответил первый. - Мы уже как-то заходили.

Жизнь вечно подделывается под искусство. И все же я готов был биться об заклад, что ни один из них никогда не читал Хемингуэя.

- Чем могу служить? - спросил я, надеясь, что они просто принесли какой-нибудь сверток для передачи и сейчас уйдут. Я устал. Кабы не эти "Сокровища Сьерры", я прикрыл бы лавочку уже в час ночи.

- Да уж кое-чем можешь, племянничек, - ответил первый. - Ты можешь услуги ради взглянуть на эту штуку и сказать, как она тебе нравится.

Он полез в карман пальто, извлек оттуда маленькую белую картонку, похожую на визитную карточку, и положил её на стойку, прихлопнув ладонью. Потом убрал руку.

- Ну, как она тебе? - спросил он.

На карточке было мое имя и что-то похожее на чернильную кляксу.

- Ну-с, и что же это такое? - спросил я.

Парни переглянулись. Второй сказал первому:

- Он что, разыгрывает нас?

- Не знаю, - ответил первый и посмотрел на меня как-то уж очень недоверчиво. - Ты не понимаешь, что это за штука?

Я пожал плечами и покачал головой, переводя взгляд с карточки на их физиономии и обратно. Я едва сдерживал улыбку: мне казалось, что это какой-то розыгрыш или что-нибудь в этом роде. Все дружки дяди Эла считают своим долгом время от времени прикалывать меня - никчемного лодыря, дядюшкиного племянничка. Ну да приходится с этим мириться, если хочешь мягко спать.

Первый посидел с минуту, потом покачал головой и сказал:

- Он не знает. Ей-богу, не знает.

- Вот это племянник, в натуре, - проговорил второй. - Племянничек, да ты всем племянничкам племянничек. Всех племянничков в мире собрали и сплемянили из них тебя, ты это знаешь?

- В чем тут юмор? - спросил я. - Сдаюсь. Говорите отгадку.

- Юмор, - сказал второй. Он произнес это слово так, будто ему не верилось, что происходящее вообще возможно.

Первый постучал по картонке. У него были толстые пальцы и грязь под ногтями.

- Это метка, племянничек, понимаешь? - сказал он. - Черная метка, и помечен ею ты.

- Он до сих пор ничего не понимает, - подал голос второй. - Нет, веришь ли, он до сих пор ничего не фурычит.

- Зафурычит, - ответил первый. Он быстро сунул правую руку за пазуху пальто и достал пистолет - здоровенный черный угловатый блестящий пистолет, из дула которого веяло смертью. И дуло это смотрело прямо на меня.

- Эй! - воскликнул я и, кажется, вытянул руки перед грудью, будто защищаясь. Подсознательно я все ещё был убежден, что это - розыгрыш и парни пришли сюда попугать племянничка. Поэтому я и сказал: - Эй! Ты что, хочешь ранить кого-нибудь?

- Открывай кассу, - велел первый, по-прежнему держа меня на мушке. Вся штука в том, что это должно выглядеть как ограбление, понимаешь? Уразумел, о чем я, племянничек?

- Не уразумел, - проговорил второй. - Ничего он не уразумел.

- Совершенно верно, - сказал я, как бы давая им возможность объяснить мне, что к чему. - Ничего я не уразумел.

- Эта метка означает, что тебе крышка, - заявил первый. - Твоя песенка спета. Иди открывай кассу.

- Шевелись, шевелись! - поторопил меня второй. - Племяннички должны быть послушными мальчиками.

Я так ничего и не понял. Но, с другой стороны, возможно, правильнее было бы поиграть с ними. Рано или поздно им надоест кочевряжиться, и они объяснят мне, в чем тут дело. Поэтому я пошел к кассе, ударил по клавише с надписью "в работе", и кассовый ящик открылся.

- Пожалуйста, - сказал я. - Все нараспашку.

- Вытаскивай деньги, - велел первый. Он все ещё держал в руке этот свой пистолет. - И клади их вот сюда, на стойку.

Бумажек было не ахти как много.