Ричард Старк - Утонувшие надежды

- Всему этому они учатся в тюрьме, вот что я тебе скажу, - заявил Том. - И главная беда - то, что их к этому подталкивают нечестивые помыслы. Мы-то с тобой знаем, Эл, что если парень заявляется в банк с пистолетом и говорит: "А ну, деньги на бочку и чтоб пять минут никто не шевелился", - то у него на это могут быть только две стоящие причины. Либо его семья живет впроголодь и нуждается в лечении, обуви, учебниках для ребятишек и хочет есть мясо чаще, чем раз в неделю, либо этот парень желает свозить свою девчонку в Майами и малость повеселиться. Либо так, либо этак. Верно?

- Что ж, обычное дело, - согласился Дортмундер. - Только теперь ездят все больше в Лас-Вегас.

- А нынешние шуты даже этого понять не могут, - сказал Том. - Они крадут для того, чтобы кольнуться и наширяться. Они колются и ширяются даже в тюрьме, покупая зелье у охранников, вольняшек, посетителей - у кого угодно, даже у тюремного капеллана. Но спроси у них, почему они не пошли к специалисту по подбору профессии и встали на путь преступления, хотя ни бельмеса в этом не смыслят, и тебе скажут, что в их бедах виновата политика, а они - лишь ее жертвы.

Дортмундер кивнул.

- Я слыхал об этих типах, - сказал он. - Так говорят, когда хотят добиться смягчения приговора, а то и освобождения на поруки.

- Мура все это, Эл, - продолжал настаивать Том.

- Том, да ведь и мы с тобой в свое время вешали судье на уши такую же лапшу, - осторожно заметил Дортмундер.

- Ну ладно, - сказал Том. - Допустим, ты прав. Но, как бы то ни было, из-за инфляции содержать и кормить человека в тюрьме, в тех условиях, к которым мы все привыкли, становится все дороже, а бюджет урезают... Известно ли тебе, Эл, - прервал сам себя Том, - что заключенные с большими сроками самые здоровые люди Америки?

- Понятия не имел, - признался Дортмундер.

- Так вот, это истинная правда, - сказал Том. - Размеренная жизнь без всяких потрясений, однообразная пища, бесплатная врачебная помощь, регулярные занятия физкультурой - все это приводит к тому, что самыми здоровыми людьми нашего общества оказываются те, кто сидит пожизненно. Это подтвердит любая страховая компания.

- Ну что ж, должно же быть хоть какое-то утешение, - отозвался Дортмундер.

- Вот-вот. - Том снова выдавил смешок. - Сидишь в камере и утешаешься тем, что на воле ты бы помер раньше. - Том отпил кофе - при этом его губы, казалось, оставались плотно сжатыми. - В общем, все одно к одному удорожание питания и содержания, сокращение бюджета, теперь у них еще меньше денег на содержание и питание - плюс на воле бродят целые толпы мужиков от семнадцати до шестидесяти лет, которых нужно сажать и кормить. И вот губернатор решил сделать мне подарок к семидесятилетию. - Том улыбнулся Мэй плотно сжатыми губами: - Вам и в голову не пришло бы, что мне уже семьдесят?

- Это точно, - согласилась Мэй.

- А я выгляжу моложе Эла, - сказал Том.

Мэй взглянула на Дортмундера, нахмурив брови.

- Джон, - сказала она, - почему он называет тебя Элом? Если ты знаешь его, а он знает тебя и если твое имя - Джон (а тебя действительно зовут Джон), так почему он продолжает называть тебя Элом?

Том издал звук, который мог означать смешок.

- Это наша с Элом тюремная подначка, - сказал он.

- У Тома весьма своеобразное чувство юмора, - объяснил Дортмундер. - Он узнал, что мое второе имя - Арчибальд и что оно мне не нравится.

- Ты это имя просто ненавидишь, - заметила Мэй.

- Самое худшее, что происходит при задержании, - продолжал Дортмундер, - это когда легавый смотрит мне в глаза и говорит: "Джон Арчибальд Дортмундер, вы арестованы!" В такие мгновения у меня просто колени подгибаются, и все из-за этого имечка.

- Короче говоря, Том узнал о твоей ненависти к своему имени и с тех пор называет тебя этим именем?

- Совершенно верно.

- И это он придумал тебе прозвище Эл как уменьшительное от Арчибальд?

- Да.

- Типичная тюремная подначка, - усмехнулся Том.

- И это называется чувством юмора, - сказала Мэй.

- Какая ты понятливая, - отозвался Дортмундер.

- Эл, - произнес Том, - скажи, ты достаточно близок с этой женщиной? Я имею в виду, не стоит ли нам переговорить наедине?

- Видишь ли, Том, - ответил Дортмундер, - если ты собираешься много общаться со мной, то тебе придется мириться с ее присутствием. Такие дела.

- Хорошо, - сказал Том. - По мне - так все в порядке. Просто хочу, чтобы ты был в своей тарелке.

- Тебе что-то от меня нужно, Том? - спросил Дортмундер.

- Да, мне кое-что от тебя нужно, - ответил Том. - Уж не думаешь ли ты, что я соскучился и приехал в гости? Что я пересек континент и завалился к старому приятелю, чтобы поболтать о старых добрых временах? Неужели я похож на человека, рассылающего рождественские открытки?

- Я уже сказал, Том, - терпеливо повторил Дортмундер. - Ты приехал, поскольку тебе что-то нужно.

- Да. Мне кое-что нужно.

- Что именно?

- Мне нужна твоя помощь, - помолчав, сказал Том.

- Деньги? - спросил Дортмундер, догадываясь, что деньги здесь ни при чем. Том Джимсон был не из тех, кто просит взаймы, - он скорее застрелил бы тебя и обобрал твой труп, но не унизился бы до попрошайничества.

- Ну что ж, в некотором смысле - деньги, - ответил Том. - Давай-ка я тебе все объясню.

- Слушаю тебя.

- Короче, дело обстоит следующим образом. Всякий раз, сорвав изрядный куш, я прятал часть навара - или весь целиком - в таком месте, откуда мог бы впоследствии его достать, как только потребуется. Я научился этому у Дилли, когда был еще ребенком.

- Дилли? - спросила Мэй.

- Джон Диллинджер, - пояснил Дортмундер. - Том начинал вместе с Диллинджером и называл его Дилли.

- Прямо в глаза? - спросила Мэй.

- Послушайте, мадам, - сказал Том. - Я всю жизнь был сам себе голова, и если мне захотелось назвать Эла "Элом", я так его и называл. Если мне хотелось назвать Диллинджера "Дилли", я так его и называл.

- Понятно, - отозвалась Мэй. Ее глаза становились все более затравленными.

- Мы с Дилли, образно выражаясь, вместе вышли на большую дорогу. Я имею в виду - когда его в тридцать третьем выпустили из тюрьмы в Индиане, я как раз начинал. Мне тогда было четырнадцать. За тот год я многому успел научиться у Дилли, пока его не настигла смерть, и одной из наук, которые я тогда усвоил, была привычка откладывать на черный день.

- Как же, помню, - заметил Дортмундер. - Когда мы сидели в одной камере, тебе при каждой встрече с адвокатами приходилось сообщать им, где зарыт твой очередной тайник, который они могли выкопать, чтобы получить свой гонорар.

- Адвокаты, - проворчал Том еще более сиплым голосом. При этом его губы чуть шевельнулись, открывая мелкие, белые, острые на вид зубы. - За эти годы они наложили лапу на большую часть моих запасов, а я не получил от них ровным счетом ничего. Но до моего главного тайника они не добрались - черта с два! Я берег его даже от адвокатов. Это моя пенсия. Я выбрал себе местечко на западном побережье, в Мексике, неподалеку от Акапулько. Я уеду туда, как только получу свои деньги - деньги, которые надолго обеспечат мне счастливую и здоровую жизнь. Я стану почтенным пожилым человеком. Это единственное желание, которое у меня еще осталось.