Ричард Старк - Утонувшие надежды

- А я и не собираюсь уговаривать Тома, - ответила Мэй.

Итак, все стало на свои места. Дортмундер понимающе кивнул.

- Я тут бессилен, - сказал он. - Я уже предпринял две попытки и выхожу из игры. Я больше не собираюсь спускаться под воду.

- Ты никогда не сдаешься, Джон, - сказала Мэй.

- Порой даже я признаю поражение. Во всяком случае, я не намерен повторять наши опыты, потому что не в силах этого сделать, и больше тут говорить не о чем.

- Есть и другие способы.

- Мне они не известны.

- Но ты даже не пытался подумать, Джон, - настаивала Мэй.

- Вот тут ты права, - согласился Дортмундер. - Уж если я и пытаюсь что-то сделать, так это забыть о плотине. Что нам еще остается? Попросить Стэнова приятеля слепить еще одну повозку? Купить у того парня с Лонг-Айленда еще пару аквалангов? Прорезать очередную дыру в заборе, чтобы наткнуться на толпу людей, наблюдающих за водохранилищем? Спуститься в него без этих проклятых теннисных шариков? Да, Мэй, ты права. Должны быть и другие способы. Другие способы свернуть себе шею, о которых мы до сих пор не догадывались. Но даже если мы сумеем пробиться в этот чертов город, нам придется пройти по дну, меся грязь, а затем попытаться отыскать крохотный ящик на огромном поле - там, где не видно ровным счетом ничего, даже если бы кто-то специально расставил для нас указатели.

- Будь это простая задача, нам не пришлось бы обращаться к тебе за помощью, - рассудительно заметила Мэй.

Дортмундер откинулся на спину и развел руками.

- Если хочешь, я перееду сюда, - сказал он. - И когда Том взорвет дамбу, буду рядом с тобой. Но больше мне предложить нечего. Мы с Томом расстались навсегда.

- Я знаю, что ты не исчерпал всех возможностей, - настаивала Мэй. - И если бы ты заставил себя подумать над этим...

- А вот и мамуля, - заметил Стэн.

Дортмундер вновь выглянул в окно и увидел зеленый "плимут френзи" с белыми шашечками и надписью "Городской таксомотор" на борту, остановившийся у обочины напротив дома. Из-за руля вылезла мамуля Стэна, одетая в свой рабочий костюм - кожаную кепку, куртку на "молнии" поверх фланелевой рубашки, хлопчатобумажные брюки и туфли. Ее движения были исполнены непривычной плавности и спокойствия. Мамуля аккуратно прикрыла дверцу, вместо того чтобы хлопнуть ею изо всех сил, и направилась к дому неторопливой походкой, не растопыривая локтей и не задирая подбородка.

- Черт побери, - оторопело пробормотал Стэн. - Что это случилось со старушкой?

- Она перестала напрягаться, - сказала Мэй.

Так оно и было. Войдя в дом, мамуля не грохнула дверью, не пнула ее ногой и даже не стала орать и вопить. Она повесила куртку и кепку на крючок и вплыла в гостиную.

- Добрый день, Стэнли, - сказала она мягким голосом. - Я так рада, что ты приехал. Как ты себя чувствуешь, Джон?

- Словно утопленник.

- Вот и славно. - Мамуля пересекла гостиную и подставила сыну щеку для поцелуя. Ошеломленный Стэн подчинился, и мамуля окинула его критическим, но снисходительным взглядом. - Ты уже обедал? - спросила она.

- Ну да, конечно, - ответил тот, пожимая плечами. - Как всегда. Ты сама знаешь.

- Ты не задержишься у нас?

- Э-ээ... - произнес Дортмундер, прочищая горло. - Мы, собственно, приехали затем, чтобы увезти вас отсюда.

Мамуля обратила к нему нахмуренное лицо.

- Куда увезти? В город? - осведомилась она голосом, в котором послышалась нотка былой сварливости. - В Нью-Йорк со всеми его гавайскими бродягами и прочей нечистью?

- Именно туда, - подтвердил Дортмундер.

Мамуля приставила к его носу корявый палец.

- А знаешь ли ты, - спросила она с дрожью в голосе, - что делают местные жители, когда ты включаешь сигнал поворота?

- Не знаю, - ответил Дортмундер.

- Они уступают тебе дорогу, чтобы ты мог свернуть!

- Очень мило с их стороны, - сказал Дортмундер.

Мамуля уперла ноги в пол, а кулаки в бока и, выпятив челюсть в сторону Дортмундера, осведомилась:

- А что может предложить взамен Нью-Йорк?

- Да хотя бы то, что его не затопят.

Мамуля медленно, многозначительно кивнула.

- А вот уж это - твоя забота, Джон, - сказала она.

В ответ Дортмундер лишь вздохнул.

Мэй, которая с тревогой наблюдала за ним в течение всего разговора, вскочила и спросила:

- Вы, наверное, очень устали с дороги?

- Уж кто-кто, а я вконец измотан, - признался Стэн.

- У меня заварен чай, - сказала Мэй и направилась к двери.

- Чай?! - в один голос воскликнули Дортмундер и Стэн.

Мэй остановилась в дверях и, оглянувшись, удивленно вскинула брови.

- Честно говоря, я только и думал о том, как бы мне хлебнуть пивка, робко произнес Стэн.

В ответ женщины покачали головами. Наконец мамуля сказала:

- Тебе нельзя пить пиво, если ты собираешься сегодня садиться за руль.

- Но я-то не собираюсь, - заметил Дортмундер.

Стэн бросил на него недружелюбный взгляд, и в этот миг в разговор вмешалась Мэй.

- Это было бы нечестно с твоей стороны, Джон, - сказала она. - Уж лучше я принесу чай. Он уже готов. - И вышла на кухню.

В отсутствие Мэй Стэн попытался уговорить мамулю бросить эту дурацкую затею и вернуться домой. Он привел множество доводов, которые с точки зрения Дортмундера звучали весьма убедительно. Стэн утверждал, что:

1) мамуле вскоре надоест этот отпуск, и она начнет тосковать по суматошной городской жизни;

2) чем дольше она пробудет в этой глуши, тем труднее ей будет восстановить боевые навыки, без которых в Нью-Йорке не проживешь;

3) уже в самом ближайшем будущем этот дом начнет действовать ей на нервы и доведет ее до бешенства, поскольку ничто здесь не напоминает о той прекрасной квартире над гаражом в Бруклине, где они со Стэном так счастливо жили все эти годы;

4) в захолустье на такси нипочем на заработать тех денег, которые имеют нью-йоркские извозчики;

5) Том Джимсон собирается взорвать дамбу.

- Это по части Джона, - неизменно отвечала мамуля на все попытки Стэна привлечь ее внимание к последнему доводу. На первые четыре она лишь пожимала плечами, не вступая в спор.

В комнату вошла Мэй, неся на круглом подносе кружки с чаем. Дортмундер облегченно отметил, что до крохотных чайных чашечек и миниатюрных бутербродов с липнущей к зубам коркой дело не дошло, так что некоторая надежда еще сохранялась.

А может быть, и нет. Они расселись по комнате с кружками в руках, словно участники постановки о бедности в "Театре шедевра", и Мэй сказала:

- Если вы действительно готовы сюда переехать, Джон, то в вашем распоряжении несколько комнат. Для тебя и для Стэна.

- Тебе нужно подышать свежим воздухом, - добавила мамуля, обращаясь к сыну.

- У меня в жизни не было столько свободного места, Джон, - продолжала Мэй оживленным тоном, который едва не взбесил Дортмундера. - Здесь полно комнат - и на первом этаже, и на втором. И все они обставлены прекрасной мебелью.