Маргарита Резник - Сахар…

Павел секунду помолчал, а Агата на ходу взяла его ладонь в свою и сплела пальцы, как бы давая понять: «Я с тобой».

– Пробка все не рассеивалась, и мы уже были предельно взведены, – продолжил рассказывать Павел, – как вдруг в боковое стекло со стороны водителя снова постучала та самая девочка. Вот её-то увидеть мы точно не ожидали. Но после того, что она сделала в следующий миг, наш с отцом мир полностью перевернулся…

Павел остановился и взял Агату за плечи, его взгляд был устремлён сквозь неё, на то самое действо, происходившее в прошлом, но она почувствовала тепло от его рук.

– Девочка протянула отцу большую плитку шоколада, – медленно проговорил Павел. – И не какую-нибудь «Белочку», а «Нестле» со словами «это вам», и уже собиралась уйти, как мой опешивший старик схватил её за руку и спросил: «А тебе?» В его глазах застыли слёзы. Я никогда раньше не видел его плачущим, даже в трудные девяностые. Девочка улыбнулась, немного краснея, сказала, что у неё ещё много шоколада. Понятно, что ей было стыдно за попрошайничество. Наверное, она впервые поняла, что это не то, что ей нужно в жизни. Тогда отец достал из бумажника тысячерублёвую купюру, вложил ей в худенькую ладошку и сказал «Купи себе нормальной еды и отправляйся домой. Нечего ходить по дорогам, да ещё и вечером» Девочка стыдливо кивнула, и ушла, оставив шоколадку на коленях папы…

Агата впервые за весь рассказ позволила себе глубоко вздохнуть. Она, было, открыла рот, чтобы прокомментировать ситуацию, но Павел прервал её продолжением истории:

– После этого пробка перестала нас интересовать. Разговор о жестокости жизни теперь казался лживым и неправильным. Да, жизнь жестока, но люди не жестоки. Истинно злых людей единицы, остальные лишь оступившиеся, те, им просто нужна помощь. Не та «помощь», которая делается, чтобы от тебя отстали, а настоящая. Мой отец тогда сказал «Я никогда в жизни не думал о том, что за этих детей отвечаю и я, что с ними можно что-то сделать. Я всегда считал, что беспризорниками и малолетними бандюганами должны заниматься государство и милиция. А ведь реально до них никому нет дела. И, оказывается я, я могу им помочь! Дети – это наше будущее. Они не преступники. Им можно и нужно помочь». И тогда мы придумали с отцом целый план по созданию места, где такие дети смогут стать полезными членами общества и при этом сами будут довольны. Вот так родилась идея «Центра». Вплоть до самой смерти отца мы с ним собирали документы, готовились к воплощению этой идеи в жизнь, несмотря на то, что лесозаготовительный завод тоже требовал внимания. К сожалению, папа не дожил до открытия нашего проекта, но думаю, он всё видит и радуется тому, что, в конечном счёте, получилось…

Они уже подошли ко двору рядом с железнодорожными путями, и Агата только тут заметила, что что-то горячее течёт по щекам, и остановилась. Слезы обжигали кожу, ком восхищения застрявший в горле, теперь изливался в виде потоков любви к этому миру и, особенно, к Павлу.

– Ты такой замечательный! Я ещё никогда не встречала людей, живущих ради помощи другим, настолько отдавая себя этому и получая удовольствие. В основном это были либо мученики, либо корыстные чиновники, которые делают вид, что помогают, лишь бы набрать больше голосов на выборах.

Молодой «Болдуин» посмотрел на заплаканную блондинку, как покровитель, нежно, заботливо, но при этом не выказывая ни капли сочувствия, лишь широкая улыбка завершающая общую картину невозмутимой любви и доброты, озарила его лицо.

Они снова слились в горячем поцелуе, как вдруг шорох со двора метрах в десяти от того места, где они стояли, привлёк внимание Агаты. Она открыла глаза, но никак не могла оторваться от сочных губ Павла.

– Помогите… – Целующиеся услышали женский голос, который прозвучал словно на последнем издыхании.

– Стой здесь, я сейчас!

Не совсем понимая, что она делает, движимая лишь желанием помочь этой бедной девушке, Агата ринулась во двор.

Единственная логичная мысль, на которой она себя успела поймать в эти считанные секунды, заключалась в том, что если на помощь двинется Павел, то с ним может случиться что-нибудь ужасное. Так пусть же оно случится с ней – жалкой врушкой, чем с этим святым человеком.

Агата влетела во двор. В мутном свете, падавшем из отдельных освещённых окон домов во двор, она увидела на земле тело, похоже, девушки, крик которой они слышали несколько секунд назад. Над телом склонился высокий мужчина со скрюченными руками – Агате напомнил некого зомби из фильмов ужасов, готовящегося пожирать жертву.

Агате тут же представилось как мужчина замечает их и убивает как свидетелей, либо просто убегает, оставив их на мучения с полицией в бесконечных поисках преступника, и угрызениями совести, что упустили убийцу, когда можно было его задержать.

– Стоять! Ни с места! – заорала Агата и мужчина замер.

– На колени! Руки за голову! Стреляю! – кричала девушка первое, что приходило в голову.

Мужчина покорно сел, не поворачиваясь, кисти легли на затылок.

Девушка выхватила из кармана зонтик и, сделав несколько шагов вперёд, упёрла короткий металлический наконечник в спину прямо между лопаток.

– Не шевелись, ублюдок, я выстрелю!

Всё это заняло несколько секунд, и сзади шаркнули шаги – подбежал Павел и уставился на картину, которую меньше всего ожидал лицезреть.

– Лейтенант Богданов, проверьте женщине пульс, – не выходя из роли, приказала Агата.

Обескураженный Павел безропотно подошёл к жертве, пальцы легли на шею. На секунду он бросил взгляд на маньяка. Тот косил исподлобья горящими ненавистью глазами.

– Пульс есть. Слабый. – Павел поднял глаза на свою сумасшедшую спутницу, а та уже звонила в полицию, ловко тыча одним пальцем по кнопкам телефона.

– Ало! Оперуполномоченная Смирнова! В Петрозаводске на Фрунзе… – она на секунду замолчала, вспоминая номера домов, – тридцать четыре, во дворе произошло нападение. Ранена женщина, преступник задержан. Высылайте подкрепление и скорую! Скорее!

– Вот тварь, ещё жива. – Голос маньяка казался таким же противным, как и его внешность.

– Сиди смирно, сучонок! – грозно приказала Агата и сильнее вонзила зонт между лопаток, чтобы поддержать эффект и не дать ему опомнится.

К счастью, полицейские прибыли быстро – уже через пару минут под улюлюканье сирены во двор въехал «короб».

Ребята в форме живо заковали мужчину в наручники и увели в машину. Агата отбежала в сторону, и её вторично за день вывернуло наизнанку, как будто организм освобождался от той грязи, которая только что коснулась… Нет, не её, а Павла. Да-да, она переживала не за себя, привыкшая к трупам и грубым мужчинам эта девушка вполне смогла бы стать детективом или судмедэкспертом. Но не Павел, он пришёл в этот порочный мир, чтобы спасти его, чтобы очистить от грязи. Как он это переживёт?