Петр Галицкий - Цена Шагала

— Они по всем музеям, галереям ходят, ориентировки дают на краденые вещи.

— Ну?

— Он фотографии показывал, следователь этот, — уточнила Светлана. — Там Экстер, которую я только что продала. Сказали, что владельца убили, про тебя спрашивали.

— Почему про меня? — спросил Цуладзе.

— Не знаю, они, видимо, всех спрашивают: не слышала ли я такую фамилию, не приходил ли ко мне кто-нибудь из ваших…

— Каких наших?

— Ну, с Кавказа. Аслан, милый, это очень опасно. Я сейчас срочно уезжаю, я тебе позвоню дня через два.

— Куда? Где Магомед?

— Магомед уже ушел, я отдала ему деньги, — соврала Горлова. — И ты уезжай, срочно, они явно на тебя вышли.

После чего она быстро повесила трубку.

— Замечательно, — сказал Трегубец. — Насколько я понимаю, через полчаса ваш возлюбленный будет здесь, поэтому давайте-ка поторапливаться, Светлана Алексеевна. Я сейчас с картиночкой выйду, а вы Магомеда зовите. Деньги отдадите — и на улицу, там я вас буду ждать.

И, следуя собственным словам, Трегубец сложил перед Горловой все шесть пачек, подхватил пакет с Экстер и вышел в основной зал. Проходя мимо Старыгина, он сделал незаметный знак, вышел на улицу и, пройдя несколько метров, уселся в неприметную «шестерку», постаравшись сползти на сидение так, чтобы со стороны невнимательному взгляду было не понятно, что в машине кто-то есть. Минуты через три на улице появился Ян. Он сел на водительское сидение и сразу же тронул автомобиль с места. Коллеги заехали за угол и остановились.

— Ян, быстро к аппарату. Звони в ближайшее отделение, давай ориентировку на этого Магомеда, что в зале выставочном видел, чтобы срочно задержали: наверняка документы не в порядке.

— Понял, — ответил Ян и без лишних слов выскочил на улицу. Через две минуты он вернулся, очень довольный собой. — Едут!

— Спросили, кто говорит?

— Доброжелатель, — засмеялся Старыгин. — Что теперь?

— Теперь — подождем.

Они вышли из машины, дошли до угла, и Трегубец, слегка высунувшись так, чтобы видеть входную дверь в галерею, принялся наблюдать. Не прошло и двух минут, как Магомед с небольшой авоськой вышел из заведения Горловой и, оглядевшись по сторонам, двинулся в противоположную сторону от наблюдавшего за ним Трегубца. Далеко уйти ему не удалось: через двадцать метров рядом с ним остановилась патрульная машина, из которой резво выскочили два красномордых милиционера и, ухватив Магомеда за рукав, стали что-то горячо с ним обсуждать. Трегубец с удовольствием наблюдал, как дискуссия постепенно перерастала в рукопашную, как Магомеда скрутили и, надев на него наручники, сунули в «газик». Машина взревела уставшим мотором и понеслась прочь от «Дезире».

— Полдела сделано, — улыбнулся Трегубец. — Теперь так: я отбываю в неизвестном тебе направлении, а ты, Ян, через пять минут подхватишь женщину, что выйдет из галереи — это будет Светлана Алексеевна. Скажешь, что от Аркадия Ивановича. Отвезешь ее туда, куда скажет, после чего лично проводишь на вокзал и посадишь в электричку.

— Потом?

— А потом свободен, выпивай и закусывай. Ну, будь. — Трегубец хлопнул Яна по плечу и поплелся на работу.

— А картинка? — вслед ему крикнул Ян.

— А, картинка… Ну, пусть у тебя пока полежит, — уже удаляясь, ответил Трегубец и махнул на прощание рукой.

Ян действительно встретил Горлову и, честно выполнив указания начальника, отвез ее сперва на квартиру, где она быстро побросала в сумки вещи, потом на вокзал. Посадил в электричку и поехал (как опять же велел начальник) к другу раздавить бутылочку-другую.

Трегубец же в отличном настроении вернулся в Управление, посидел, позанимался текущими делами и ровно в шесть вечера отправился восвояси.

На излете второго дня, получив полную информацию о передвижениях следователя по особо важным делам по городу Москве, Паша Черкесов аккуратно расписал весь его маршрут по часам и положил оперативное донесение на стол Ермилову. Тот быстро пробежал глазами Пашины бумаги и задумался. «Галерея «Дезире», — сказал он сам себе, — что-то знакомое. Галерея «Дезире»…» В голове его, наверное, защелкала счетно-электронная машина и тут же выдала ответ: «Горлова, Света Горлова! Это же подружка Аслана. Что Трегубец делает в этой галерее? Неужели Аслана подцепили? Совсем некстати». Он подумал о восьмистах тысячах долларов, которые люди Аслана буквально позавчера привезли к нему в офис в двух спортивных сумках, и занервничал. «Если Аслана подцепили, это совсем… Тут путь ко мне. От него-то я отмажусь, но буча пойдет немалая. Если она пойдет — прости-прощай контракты, да и такое начнется! Надо срочно связаться с Цуладзе».

Он потянулся к телефону, и в этот момент услышал, как на его столе запищал селектор.

— Да, — сказал Геннадий Андреевич.

— Геннадий Андреевич, — прошелестела секретарша, — на проводе Цуладзе.

«Час от часу не легче!» — подумал Ермилов.

— Я возьму, — он поднял трубку и включил систему защиты от прослушивания. — Аслан, дорогой, сколько лет!

— Два дня всего. Слушай, Гена, — перешел прямо к делу Цуладзе. — Мы же друзья?

— Ну? — сказал Ермилов.

— Нет, ты мне ответь: друзья или нет?

— Друзья, друзья, Аслан.

— Значит, поймешь меня правильно. Понимаешь, Гена, выгодный контракт. Если получится, всем нам хорошо будет, в накладе не останешься.

— Какой же контракт?

— Не могу сейчас прямо сказать, пойми меня правильно.

— Бизнес, бизнес… Так что ты хочешь, Аслан? Подтяжки?

— Гена, нет. Понимаешь, деньги, которые мы тебе прислали, я хочу сейчас ненадолго назад взять.

— Все? — деланно удивился Ермилов.

— Да. Ненадолго, на два, на три дня.

— Аслан, но они же уже в дело включены.

— А, перестань, что такое? Я тебе говорю: очень важный контракт. Достань их, пожалуйста, из работы.

— Видишь ли, Аслан, не могу.

— Гена, не будем портить отношения. Ведь мы же друзья, сам сказал.

— Аслан, но ведь ты понимаешь: деньги просто так, без дела не лежат, они делают другие деньги.

— Гена, я тебе объясняю, — начал нервничать Цуладзе, — нужно на пару дней. Мои люди подъедут, заберут, через два дня назад привезут.

— Аслан, при всем моем уважении…

— Ты поссориться хочешь? — закричал Цуладзе.

— Не ори, Аслан, — прервал его Ермилов.

— Нет, я как брата тебя прошу. Ты знаешь: мы, южане, народ горячий.

— Знаю, знаю, Аслан. Мы, русские, хоть народ и не такой горячий, но нам тоже палец в рот не клади.

— Странно говоришь, не как друг говоришь, — осадил его Цуладзе. — Войны хочешь? — Он уже явно угрожал.

— Какая война, Аслан, опомнись! Я на своей территории, ты на чужой земле.

— Гена, на два дня! Зачем тебе неприятности? Зачем друга терять, врага наживать?