Сергей Лавров - Заначка на черный день

Мужичонка смутился и поспешно ретировался, почти что сбежал, а я, довольная собой, пошла к метро.

Старое сводчатое здание ЗАГСа, с крыльцом и балюстрадой, с высокими окнами в тяжелых шторах будило прошлое, вызывало грустные воспоминания… Здесь я сама когда-то выходила замуж. Сколько надежд, сколько радости, сколько тревоги… Сколько недоумения, сколько терпения, сколько… чуть не сказала «смирения». Вот уж не дождетесь! Когда-то я проходила мимо этих окон вприпрыжку. Потом, позже — с гордо поднятой головой и сцепленными зубами (может, с тех пор и болят?). Потом равнодушно, не поднимая головы, волоча воз забот и проблем на плечах. А вот сейчас настало время для грусти.

Ничего не изменилось за эти годы. Все так же стоят свадебные кортежи, и равнодушные водители курят в сторонке, а хлопотливые тетушки и подружки оправляют сбившиеся ленты. Все те же наряды — у кого побогаче, у кого победнее… Фасоном меня трудно удивить, каких только свадебных платьев не перевидала. Цветы, естественно, все те же… ну, и мужики, разумеется. Все прежнее — я другая. В этом и состоит, наверное, главная загадка жизни.

Я пробиралась среди нарядных свадеб, приглядываясь, улыбаясь. Невесты были все какие-то… дурнушки. Одна только мне понравилась очень — такая светлая, ясноглазая, бровки стрелочкой — так той достался какой-то напыщенный прыщавый дуралей! Ну, куда же ты смотришь, Господи! Вот умру — попрошусь работать в загробный отдел планирования счастливых супружеств. Слово «брак» я как-то не люблю. Хорошее дело браком не назовут. Но ведь так хочется найти своего суженого, того, без которого свет не мил… Я вот так и не нашла. Так все… пустяки, суррогат один. И, знаете, честно признаюсь — вот уж дело к закату, а такое ощущение, что праздника-то и не было! Обманули меня. Облапошили. Зря жила…

У самого входа стоял какой-то проповедник неизвестной заокеанской секты и на чистейшем русском вещал праздничной толпе о свободе совести, любви и секса. Женщины морщились, мужики одобрительно кивали головами. Я миновала его в какой-то самый патетический момент его проповеди, когда он, воздев руки к небу, изображенному под куполом входной ротонды, вдруг обратился ко мне с дурацким вопросом:

— Скажи, сестра, а как ты относишься к сексу вне брака?! Слушаешь ли ты Глас Божий внутри себя, или покорствуешь бездумно тысячелетним обрядам и привычкам?!

— Слушаю, а как же! — ехидно кивнула я, подходя поближе. — Положительно отношусь, пойдем!

Я схватила его за протянутые в мою сторону руки и сделала вид, что намереваюсь завлечь в страстные объятия и удушить пламенным поцелуем вне брака. Надо было видеть, как он сначала опешил, а потом принялся рваться в стороны. Зрители заржали, конечно, засвистели — а мне даже немного обидно стало. Хоть бы для приличия пофлиртовал!

Справившись о фотографе, я тихонько пробралась к знакомым высоким дверям в большой зал, дождалась, когда эти райские врата распахнутся в очередной раз, выпуская на житейский простор еще одну пару испуганных существ, и протиснулась навстречу свадебной церемонии, отталкивая каких-то пузатых теток с вытянутыми шеями. Рослый, стройный, темноволосый молодой человек, на мой вкус — чистый альфонс в начищенных до сияния люстры ботинках, как раз пристроился у столика в углу и ковырялся в видеокамере.

— Мне нужно фото свадьбы, которая была здесь два дня назад, — негромко и с достоинством изложила я свою просьбу. Поздоровалась, конечно, сначала.

— Свадьба или регистрация? — ласково осведомился он.

— Ох, простите… — улыбнулась я. — Не учла этой тонкости. Регистрация, конечно.

— Комплект стоит три пятьсот, — тем же ласковым тоном сообщил он. — Оплата у администратора при входе.

— Вы не поняли, — улыбнулась я чуть более нервно. — Мне не нужен комплект. Мне только один групповой снимок… где все гости видны.

— Я понял вас, — улыбнулся он слаще прежнего. — Трудность в том, что мы не делаем отдельных снимков. Только комплект… извините!

В зал, выстроенный распорядителем торжеств в колонну по два, как новобранцы, приводимые к присяге, повалил очередной клан «брачующихся». Этот бархатный пират, режущий меня без ножа, подхватил свои аппараты и устремился навстречу.

— Извините! — закричала я в голос, устремляясь следом.

На меня зашикали со всех сторон.

— Как вам не стыдно, женщина! Святая минута!.. Святое место!..

Ой-ой, подумаешь! Ханжи несчастные! Уже сегодня вечером он первый раз мысленно назовет ее дурой, а она его — козлом. Через месяц они произнесут эти нежные семейные прозвища вслух. Через полгода прозвища закрепятся настолько, что будут произноситься лениво и беззлобно, а имена почти забудутся. А через год они порознь прибегут сюда за свидетельством о разводе!

— Извините, пожалуйста… да-да, это свято… — шептала я, пригнувшись, преследуя этого негодяя в лаковых штиблетах, который юрко прыгал по залу и все щелкал мне в глаза своей пыхалкой! — Стойте же, черт возьми! Это я не вам, дама!.. Пардон, и еще раз — пардон! Сама старая ведьма!

Наконец, мне удалось зажать его в правом углу, откуда он безуспешно пытался заснять хоть что-нибудь путное. Жених и невеста обменивались кольцами, целовали друг друга. Я подняла руки и привстала на цыпочки, загораживая обзор.

— Почему… Почему только комплектом?! Это же грабеж!

— Потому что… комплектом! — пыхтел он, приседая и пытаясь щелкнуть кадр у меня из-под руки. — Да прекратите же хулиганить! Вам нужны снимки — идите и платите!

— Но деньги мне нужны тоже! Может, договоримся?!

Он вместо ответа вывернулся из угла и запечатлел поцелуй. Заиграла торжественная музыка, знакомая до слез, молодых объявили мужем и женой. Все бросились поздравлять, а я, желчно шипя, поковыляла отдавать мои кровные денежки этим пиратам, этим акулам фотомонтажа, этим аферистам видеокамеры! Знаете, с двумястами рублями вместо четырех тысяч в кармане я почувствовала себя несколько неуютно… неприкаянно как-то. К свободным деньгам как-то быстро привыкаешь. Просто наркотик какой-то!

Обменяв свои кровные на жалкую бумажку с печатью, я с полным правом толкнула ногой высокую дверь и нагло ввалилась обратно в зал. Фотовымогатель мигнул распорядителю, шепнул на ушко «Потяни волынку!» — и мы, минуя завороженных гостей очередного созыва, благоговейно внимающих рассусоливаниям об ответственности молодых и о трудностях и радостях предстоящего им жизненного пути, прошли в незаметную боковую дверь, за которой в маленькой комнатке стоял компьютер с огромным монитором, два принтера и еще какое-то оборудование.

— Как фамилия молодых? — торопливо спросил фотограф, возя мышкой по затертому коврику.

Вот тебе и раз! Это-то я и забыла уточнить у Светиной подруги. Ласковый кот в лаковых ботиках принялся поспешно открывать файл за файлом, распорядитель за дверью пела соловьем, забирая все выше и выше, уже перейдя к библейским семейным сюжетам, гости мучительно потели и переминались с ноги на ногу, торопясь ехать к столу — а я все не могла увидеть ни одного знакомого лица.