Рекс Стаут - Приз для принцев (Награда для князей)

- Ну, не столь открыто. Нет. Но в том, что он именно это подразумевал, ошибки быть не может.

Нависла тишина. Стеттон опять сел в кресло. Генерал с тревогой рассматривал его. Что он собирается делать? На этот вопрос вскоре последовал ответ: американец снова поднялся, быстро подошел к гардеробу и схватил пальто и шляпу.

- Благодарю вас, генерал, - обратился он к Нирзанну. - Правда, мы не друзья, но вы правильно сделали, придя ко мне, и я благодарю вас. Мы вместе в этом деле.

Не стоит терять время.

Генерал тоже поднялся:

- Куда вы собираетесь?

- Навестить Алину. Вы пойдете со мной?

Но генерал уже решил для себя, что позволит Стеттону сражаться одному. У него была наготове дюжина извинений, и он бойко перечислил их все, пока они, вместе покинув комнату, спускались на лифте.

Стеттон не настаивал: напротив, он был рад, что генерал отказался. Они расстались перед отелем; генерал Нирзанн на лимузине возвращался во дворец, а Стеттон взял такси до дома номер 341 на Аллее.

Истина заключалась в том, что Стеттон вовсе не безоговорочно поверил в рассказ генерала Нирзанна. С ним мадемуазель Солини хорошо поработала, играя на его тщеславии, с мастерством опытного музыканта перебирающего нужные клавиши на фортепиано.

Она просто кое-что позволила ему в качестве маленького поощрения, чем вполне убедила, что ждет их свадьбу с таким же нетерпением, как и он. Все свои действия она объясняла совершенно логично. Тем не менее рассказ генерала заставил Стеттона засомневаться, и он сгорал от нетерпения, поджидая мадемуазель Солини в ее... или в его?., библиотеке.

Войдя, она пересекла комнату и подставила ему губы для поцелуя. Он с готовностью, но с недостаточной горячностью принял ее предложение, что не ускользнуло от ее внимания. Она подумала: "Еще несколько дней, Стеттон, и я навсегда распрощаюсь с тобой". А вслух сказала:

- Мой дорогой мальчик, у вас что-то на уме. Видите, как легко я вас разгадала. Это доказательство любви. Ну, давайте выкладывайте.

Стеттон давно уже оставил попытки хитрить с мадемуазель Солини, поэтому сказал просто:

- Это неприятно.

- Силы небесные! Как всегда.

- Это потребует убедительных объяснений.

- Они всегда представляются.

- Дошло до того, Алина, что вы лжете мне.

- Месье!

- Нет, не впадайте в гнев. Видите, я говорю спокойно. Но повторяю, вы лжете мне.

- Что вы имеете в виду?

Стеттон испытующе, но и смущенно глядя на нее помолчал.

- Я скажу вам, что я имею в виду, - сказал он наконец. - Сядьте!

Когда Алина повиновалась, он слово в слово передал ей все, что только что услышал из уст генерала Нирзанна.

Алина молча выслушала его. Когда он закончил, она холодно заметила:

- Ну и что же из этого?

- Значит, это правда! - вскричал Стеттон, внезапно приходя в ярость. Он-то ждал незамедлительных и горячих возражений. - Вы признаете!

- Ничего я не признаю. Я только сказала, ну и что даже если это правда?

- Ответьте мне! Это правда?

Наступила тишина, а он стоял и смотрел на нее сверху вниз пылающим взором. Он повторял вопрос снова и снова, разным тоном, от настойчивого до сердитого; она сидела тихо, не шевелясь, с потупленными глазами. Вдруг она заговорила, и было что-то такое в ее голосе, что приковывало внимание:

- Месье Стеттон, я отвечу на ваш вопрос, но по-своему. Вы готовы меня выслушать?

- Сперва ответьте: да или нет, - настаивал он, - а потом расскажете. Так это правда?

Но она упорствовала, и Стеттон вынужден был отступить.

- Говорите, - сказал он, - но начнем с того, что я знаю то, что знаю, и знаю, что мне делать.

- Это мне известно, - кивнула Алина. - И даже слишком хорошо. Вот почему я хочу поговорить с вами.

Я собираюсь апеллировать к вашему великодушию, а с такой просьбой я не обращалась ни к одному мужчине.

- У меня остался не слишком большой его запас, - сухо заметил Стеттон.

- Наверное, именно поэтому я не очень рассчитываю на успех, откликнулась Алина. - И все же мне причитается шанс, хотя бы один. Месье, он заключается в том, что вы должны спасти меня.

- Что я и пытаюсь сделать.

- Я не это имела в виду. Я имела в виду, спасти меня от вас. Я в вашей власти; признаю это. И прошу вас быть великодушным.

Терпение Стеттона истощилось.

- Но чего вы хотите? О чем вы говорите? Мне кажется, я уже был достаточно великодушным.

И в самом деле, разве на данный момент больше двух сотен тысяч франков наличными не заперты наверху, в столе мадемуазель Солини?

- Вы были великодушны, - согласилась Алина, - и даже более того, на что я могла рассчитывать. Но сейчас дело не в этом. Мне не нужно денег, месье, я хочу быть свободной.

- Быть свободной? - подозрительно спросил он.

- Да. Разве вы не понимаете? Месье, три месяца назад, - а кажется, что прошло много лет, - я обещала вам выйти за вас замуж. В то время я очень хорошо понимала, что делаю, и шла на эту сделку охотно; и в самом деле, какой у меня был выход? Я была в большой опасности... без помощи... я должна была заботиться не только о себе, но и о Виви. Но с тех пор я питаю отвращение и ненависть к самой себе за это. Вы джентльмен, месье. Я прошу вас отпустить меня.

- Что? Что? Вы...

- Подождите... Дайте мне договорить. Несмотря на то что я презирала себя, я все же имела нерушимое намерение сдержать слово, как только благополучно устрою брак Виви. Такое намерение сохранялось у меня до вчерашнего дня. Но вчера, - здесь голос мадемуазель Солини дрогнул, казалось, она боролась с чувствами, - вчера, месье, один благородный человек - джентльмен - просил моей руки.

- Принц! - с яростью вскричал Стеттон.

- Я не сказала, кто это был, месье. Это было бы нечестно по отношению к нему. Но теперь вы знаете, чего я хочу. Его предложение делает мне честь. Я прошу вас разрешить мне принять его.

Она остановилась, глядя на Стеттона из-под опущенных ресниц. По тому, как он молча смотрел на нее, он, казалось, был тронут. Наконец он сказал:

- Но это невозможно! Я люблю вас!

- Месье, вы не можете отказать мне. Я умоляю вас...

Я умоляю вас о милосердии...

Он повторил еще более твердо и окончательно:

- Это невозможно. Я не могу отпустить вас.

Поведение Алины внезапно изменилось. Она подняла голову и с вызовом посмотрела прямо ему в глаза:

- Вы не дадите мне свободу... не освободите меня от обязательств?

- Нет.

- А что, если я сделаю как хочу?

- Не посмеете.

- Вы решитесь выдать меня?

- Да, если вы меня к этому вынудите.

Наступила тишина. Алина опять опустила глаза. Потом взглянула на него снова и сказала безнадежно:

- Что ж, хорошо, месье. Но тогда еще одно... Знайте, я не позволю вам меня позорить. На нашем с вами договоре поставлена точка.

Стеттон с изумлением смотрел на нее:

- Но что вы собираетесь делать?