Ольга Некрасова - Платит последний

На глаза навернулись слезы, и Лидия начала шмыгать носом вместе с компьютерным Мышей.

Ровно в час Мыша встал из-за компьютера, сказал, что работу выполнил, и выжидающе посмотрел из-под очков. Лидия отдала Мышин гонорар и проводила его до дверей. Почти тут же пришел Валерка, и они отправились в городскую администрацию, отнести мэру оставленный отцом пакет.

— Вот где город контрастов! — разливался Валерка. — Здесь и «Пассаж», и «Сибирь Ле Монти» — вся цивилизация в пределах одного квартала. А дальше — как при царе Горохе.

Одна сторона улицы была новорусская, там строились особняки с мансардами и башенками. А на другой остались двухэтажки из черных некрашеных бревен, с резными наличниками. Навстречу попадались местные женщины, одетые в шубы до пят, оленьи торбаса и огромные чернобурковые треухи. На солидных дамах были норковые шляпы, пошитые с колоссальной претензией — огромные, с цветами, косами из норковых хвостов. Таких дорогих шуб, как на ней, Лидия не встретила и чувствовала себя столичной штучкой, а такие вещи поднимают настроение.

Прошли мимо рекламного щита Антошенко «Я еще вернусь!» у дворца городской администрации. Антошенко был конкурентом губернатора на прошлогодних выборах, сейчас буром прет в областную Думу… А ведь вернется! Щит был двусторонний, одно улыбающееся лицо Антошенко смотрело на улицу, другое — на дворцовые окна. Наверное, губернатор видел его из своего кабинета.

У Валерки был с собой фотоаппарат, и он щелкнул Лидию и на фоне щита, и на фоне памятника Ленину. Потом затащил ее в магазин «Океан» и со смехом показал киоск, где продавались французские духи в розлив, как пиво, из стеклянных самоварчиков. Лидии захотелось сняться на фоне киоска, но Валерка боялся, что его побьют коммерсанты. В конце концов он сверкнул вспышкой из-под полы дубленки, и они сразу отошли.

В «Океане» купили муксуна и любимых Лидией с детства кедровых орешков, а у бабок-мешочниц около магазина — маленьких, с лесной орешек, домашних пельменей. Нагрузив Валерку покупками, Лидия отправила его в гостиницу, а сама вошла в огромный сталинский дворец — здание городской администрации.

Сразу за входом был милицейский пост; Лидия вспомнила, что ее паспорт остался в кармане старого костюма. Но мир тесен, а дуракам счастье: по широкой парадной лестнице спускался сам губернатор в окружении номенклатурных чукчей, с которыми Лидия летела в самолете.

Избирательную кампанию губернатора в прошлом году организовал не кто иной, как отец, и отношения у них были самые тесные, хотя и не безоблачные. Приезжая в Федеральное собрание, губернатор звал отца к себе в «Президент-отель», они работали, а кончался день в ресторане. Если губернатор был с женой, то отец вызванивал из дому Лидию. Так что видывала она его в самой непринужденной обстановке, с торчащим из незастегнутой спьяну ширинки клоком рубашки. Да и губернатор едва ли мог забыть, кому ручки целовал, отмахиваясь от супруги.

Он, безусловно, узнал Лидию, но взглянул на нее особо, как воспитывают имиджмейкеры: «Подходить нельзя». Зато номенклатурные чукчи во главе с председателем нефтебанка Бельдыевым, все как один в черных костюмах и в оленьих торбасах, ужасно Лидии обрадовались, расплылись в улыбках. Ожегшись о взгляд губернатора, она опустила глаза и шарахнулась за колонну.

Губернатор вернулся в ту же минуту — видно, сказал чукчам, что забыл… Ага, купил на лотке сигареты, значит, сигареты забыл. Лидия достала из сумочки отцовский пакет и держала в руке. Проходя мимо нее, губернатор как-то незаметно пакет выхватил и пошел догонять чукчей, даже не посмотрев в ее сторону. Называется, визит к правителю нефтяного края. Что творится в городе Тюмени?!

На улице снова бросился в глаза рекламный щит Антошенко: «Я еще вернусь!»

Экзотических впечатлений ради Лидия пошла в гостиницу по старинной стороне улицы, которую назвала про себя Новодревнерусская. Подоконники цокольных этажей приходились ей по щиколотку, но жизнь там, безусловно, проистекала, в домах уже стали зажигать свет, из труб вились дымки. Такие же дома она видела на фотографиях дедушки с бабушкой. А вдруг их дом был где-то здесь? Могла бы она жить в таком доме с тяжелыми, как в крепости, тесовыми воротами?

Лидия с удовольствием погладила перчаткой темные некрашеные доски, и вдруг в воротах отрылась низкая калитка, и прямо на нее вывалился тощий подросток в ватнике. Лидия поймала его и поставила прямо. Подросток шатался, как спелый колосок, голова качнулась на тонкой шейке, чуть не смазав Лидию по лицу. Выпивкой от него не пахло — явно обкуренный. Вот тебе и милая старина!

Оттолкнув ее руку, подросток поволокся к дому, где она только что с умилением любовалась филейными занавесочками в окнах. Доплелся (Лидия остановилась посмотреть), стукнул в окошко, и такой густой мат ударил в ответ из-за филейных занавесочек, что Лидия бегом припустилась к гостинице.

Охранник с дубинкой впустил ее, не спросив карточку. Гостиница пустовала, и он, скорее всего, помнил всех постояльцев в лицо.

Под дверью люкса лежала подсунутая Валеркой записка: «Уехал в типографию, буду поздно». Лидия вспомнила, что с утра не ела, и спустилась на первый этаж. Давешний охранник сказал ей, что пообедать можно в баре, а идти одной в ресторан он бы не посоветовал: в ресторане гуляет братва. «Гуляет братва» было сказано очень выразительно. Таким тоном сообщают по телевизору: «Тайфун обрушился на северное побережье Атлантики».

Лидия пошла в бар, оказавшийся уютным и пустым. Над чистыми столиками красновато тлели светильники, тихо пел Стив Вандер. Она села за столик в углу и начала гипнотизировать приоткрытую дверь подсобки за барной стойкой. Барменша заметила ее, но подходить не спешила. Кажется, она переклеивала этикетки на бутылках. В подсобке откуда-то из боковой двери появился охранник — Лидия видела его тень с торчащей как хвост дубинкой и руку в камуфлированном рукаве. Рука указывала на нее. Барменша подлетела мухой, приняла заказ, метнула на стол тарелку с салатом и сказала, что пельмени принесет из ресторана и Лидии Васильевне придется обождать.

Лидия, которая видела барменшу первый раз, ничуть не обрадовалась такой своей популярности среди работников питания. Что-то происходило невнятное и пугающее, как ночные шаги, затихшие под твоим окном. То ли прохожий остановился прикурить, то ли кирпич ищет, чтобы швырнуть в стекло.

Барменша принесла пельмени с бульоном в горшочке, и Лидины тревоги позабылись. Наверняка все объяснялось просто: барменше сказал ее имя-отчество охранник, а охранника попросил приглядеть за дочкой отец.

В бар вошла слегка шатающаяся девица в шикарной светлой дубленке и высоких белых сапогах за колено, взяла у стойки кофе и, загребая по ковру длинными ногами, направилась к Лидиному столику. Лидия сосредоточенно гоняла ложкой оставшиеся в горшочке пельмени. По-нашему, по-психотехнически, действие означает что? Правильно, уход от разговора. Девица, однако, этих тонкостей не поняла и уселась напротив нее. Лидия всей душой отдавалась последнему пельменю, ловко ускользавшему от ложки. А девица брякала ложечкой в чашке с кофе.