Вадим Россик - Кто рано встаёт, тот рано умрёт

– Послушайте меня! – раздаётся голосок Селины, когда шум достигает кульминации. Полька вскакивает с места. Громкий беспорядочный разговор утихает. Художники поворачивают головы к Селине.

– Нам нужно самим разобраться в этом деле! – волнуется Селина. – Провести своё приватное расследование. Если мы быстро узнаем, кто убил Харди, и сообщим полиции, тогда нашу выставку не отменят!

– И сколько же на это понадобится времени? – скептически кривит лицо Кельвин.

– Ну, я не знаю, – теряется Селина. – День-два? Вам, мужчинам, виднее.

– А кто из нас возьмётся за расследование? – задаёт новый вопрос Кельвин.

– Я могу! – неожиданно заявляет Никс, но Урсула перебивает очкарика: – Нет, Цедрик. Это обязательно должен быть кто-то посторонний. Лицо незаинтересованное.

– Ваша идея, Селина, не сработает. Никто из нас не имеет опыта раскрытия преступлений, – кисло замечает Бахман.

– Вы правы, доктор, но к счастью, здесь есть писатель детективов! – не сдается Селина. – У него всегда задумчивое лицо. Я уверена, этот человек обладает необходимым опытом! Мы могли бы попросить герра Росса помочь нашей студии.

Бедная Селина. Задумчивое лицо ещё не признак ума, но я жалею о том, что рядом нет жены. Марина постоянно ворчит на меня: «Ты сам вечно лезешь в передряги!» Вот и убедилась бы в своей неправоте. Однако Марины рядом нет. Рядом только Селина, которая уже обращается ко мне:

– Герр писатель, вы же не откажете нам?

Странная вещь, но когда на меня женщина смотрит умоляющими глазами, я всегда теряю здравый смысл. Впрочем, я это уже, вроде, говорил.

– Можно попробовать, – бормочу я. Придется позже как следует отругать себя за бесхребетность. С другой стороны, раз уж сочетание слабоумия и любознательности привело меня к страшному чану, то возможно я по непонятной причине несу теперь ответственность перед усопшим?

– Слышите? Теперь у нас есть свой собственный детектив! – восторженно восклицает Селина.

– А в самом деле? Почему бы нам не провести свое расследование? – поддерживает польку плешивый Кельвин. – Я лично не хотел бы ни с чем возвращаться домой.

– Давайте проголосуем, – предлагает Урсула. – Кто за предложение Селины?

Кто не знает: мы здесь живём в демократическом обществе и все важные вопросы решаем с помощью голосования. Такое правило.

Сама Урсула, Селина, Кельвин, Круглый Ын, Почемутто, Баклажан и Кокос поднимают руки. Остальные медлят. Понтип уже вроде бы подняла свою ладошку вверх, но, посмотрев на хмурого мужа, поспешно опустила её.

– А я против! – заявляет Никс. – Не хочу, чтобы кто-то ещё копался в нашем дерьме! Мне достаточно полиции.

– А ты, Мари, почему не голосуешь? – спрашивает Урсула красавицу. Мари уже осушила стакан вина и пьяно улыбается. Она не закусывает. Видимо сторонница теории, утверждающей, что закуска градус крадёт.

– Мне всё равно, моя дорогая. Харди ведь не вернёшь.

Мари наливает себе новый стакан. Бахман недовольно косится на дочь, но его отвлекает Урсула.

– А вы, доктор?

Бахман пожимает плечами.

– Я просто сомневаюсь, что идея Селины что-то нам даст. Буду с вами откровенен, коллеги. Я полагаю, что если уж полиция с её мощным аппаратом не сможет найти преступника, то тем более какой-то писатель.

«Я полагаю…» Тоже мне Рембрандт нашёлся. Почему-то мне кажется, что этот сухостой хотел сказать: «Какой-то писатель из России». Легко барабаню по столу. На моём тайном языке это означает: «Вот гад!» Я злюсь?

– Так давайте попробуем, – решительно говорит Урсула. – Или, по-вашему, лучше напрасно просидеть в Замке неделю, а потом со своими никому не нужными картинами по домам? Мы же так ждали этой выставки! У нас есть только один шанс: немедленно найти убийцу!

– Действительно, Никлас, – вдруг подаёт голос Эрих. – Это, конечно, не моё дело, но что ты теряешь? Пусть Вадим ищет преступника параллельно с инспектором.

Слова управляющего решают дело. Несколько мгновений Бахман смотрит на Эриха непонятным взглядом, потом без охоты поднимает руку.

– Ну, хорошо. Я тоже за это безумие.

Вслед за мужем вскидывает ручку и Понтип. Она радостно улыбается. Мари тоже грациозно поднимает руку со стаканом вина, как будто чокается с присутствующими. Урсула с насмешкой смотрит на оставшегося в одиночестве Никса.

– А ты, что тянешь, Цедрик? Или чего-то боишься?

Никс поправляет очки и раздражённо бурчит:

– Ничего я не боюсь. Что ты ко мне пристала? Как все, так и я.

Урсула подводит итоги голосования:

– Таким образом, решение принято единогласно. С нами нет только герра Трепнау. Его мы спросим потом, но, я уверена, что он тоже будет не против.

– Можете приступать к расследованию, герр Росс, а мы все будем вам помогать, – подбадривает меня Селина.

Я молча киваю. Ей-то легко говорить: «приступай». Ну, откуда остроносая полька взяла, что у меня есть опыт детектива? Нужно найти убийцу! Проще найти тех, кто мешает легализации публичных домов в России.

Одинокий удар колокола ставит точку в наших дебатах. Ленч закончен.

– Когда начнёте ваше расследование, герр писатель? – с едва скрываемой издевкой спрашивает меня Никс.

– Мне нужно подумать над этим делом, – корректно отвечаю я наглому говнюку. – Предлагаю всем заинтересованным лицам собраться за обедом и поговорить.

– О’кей. Так и сделаем, – величественно кивает мне Бахман.

– Тогда чюсс?

– Чюсс! И хорошего дня!

Ага, как же.

Карабкаюсь по лестнице к себе в комнату. Термос я больше с собой не таскаю. Теперь у меня есть трофейный чайник. Едва захлопываю за собой дверь в полу, как раздается телефонный звонок Марины. В трубке звучит беспокойство жены обо мне и сакраментальный вопрос о таблетках. Чувствую себя кругом виноватым. Жена переживает, а я сегодня утром даже не гулял. «Мужчины!» – сказала бы Урсула.

Про убийство я Марине не говорю. Зачем её волновать? Пусть спокойно восстанавливается в санатории. Делаю себе заметку в памяти: нужно попросить и Лилю пока помолчать.

Заканчиваю разговор с женой обязательным «чюсс!», откладываю телефон, завариваю кофе, сажусь за стол, включаю ноутбук. Изготовился. Принял низкий старт. Вот только для чего? Для подумать? Смотрю в монитор на удлинившийся список вопросов. Хорошо, буду думать.

Неприятно об этом говорить, но по всему выходит, что убийца – один из моих милых, забавных, талантливых, увлечённых своим искусством сотрапезников. Один из творческих людей – на самом деле нелюдь с инстинктом убийцы. В пользу этой версии говорит сам способ совершения преступления. Всё же хладнокровно заколоть человека и спрятать его в извести, может лишь тот, кто заранее всё обдумал. Это не спонтанное нападение. Ведь если бы кто-то из утренней обслуги польстился на серебряные бусинки или катушки в ушах Харди (я шучу), то его бездыханное тело лежало бы в постели. А Харди утром покинул свою комнату. С кем он хотел встретиться в такую рань? Да и пирсинг с катушками остались на своих местах.