Сергей Владимиров - Бог жесток

Их было два брата, наших земляка, Борис и Виктор. У них не было ни партийного, ни криминального прошлого, скромные научные сотрудники в никому не известных НИИ, они ждали своего часа. Час пробил, и братья, подхваченные губительным ветром перемен, уже немолодые, но сумевшие с ходу перестроиться, стали делать деньги в образовавшемся хаосе. Начав с организации кооперативов по пошиву дубленок и джинсов, очень быстро доросли до директоров совместных торгово-закупочных предприятий самого широкого профиля, заваливая разваливающуюся страну импортными шмотками, жратвой, пойлом и электроникой. Чудесным образом братья не запачкались в криминале, не нюхнули бюрократических препон и оголтелого рэкета — можно было догадываться, какие серьезные структуры их курировали. Точнее, отдельные люди из этих структур, которые вовремя смекнули, что страна, устои которой они клятвенно обязывались защищать, — всего лишь колосс на глиняных ногах, который не сегодня завтра рухнет. А сытно кушать хочется всегда, а во времена бандитского капитализма и подавно.

Прошло еще несколько лет, и наши герои, Борис и Виктор, именуемые теперь демократами и реформаторами, создали свою империю. Деньги делались не из воздуха, за рубеж отправлялись драгметаллы и нефть. Потом братья пошли в политику, которая тоже могла кормить, а часть семейного бизнеса передали подросшим и возмужавшим детям — Светлане и Олегу. Полтора года назад Борис Павлович, отец Светланы, вместе со своей женой трагически погибли в автокатастрофе. У машины отказали тормоза, и она, на полной скорости пробив бетонное заграждение, рухнула с моста в реку. Делами теперь занимались фактически два человека: Виктор Павлович в Москве и его сын Олег, ставший полновластным хозяином нашего города. А год назад Виктор Павлович, уже несколько лет вдовец, объявил, что собирается жениться повторно. Светлана сразу же возненавидела избранницу дяди, заявив в одном из интервью, что та — мошенница и авантюристка без роду и племени, польстившаяся на их деньги; Олег же от всяких комментариев воздерживался. Одна из желтых газетенок писала, что отношения между ними «дружеские».

Вот, пожалуй, и все. Я шел по залитому дневным светом коридору «Олимпии», а впереди меня в молочной дымке плыла та, которую называли самой большой загадкой и перед которой преклонялись. А влиятельнейший человек, советник президента, отдал ей свое сердце. Снежная королева, Венера в мехах, женщина в белом…

В какой-то момент она обернулась, равнодушно взглянула на меня и продолжила свой путь, оставляя за собой шлейф холода.

Кулак вылетел из темноты и врезался мне в челюсть. Затем мощная каучуковая подошва добавила в живот. Хуки, свинги, удары ребром ладони по шее. Я скрючился на ступенях своего подъезда, ткнувшись лицом в липкую вонючую желчь. Меня рвало, кишки, печень, селезенка ощущались где-то в глотке, еще немного — отхаркнутся на грязный пол. Верный ангел-хранитель намочил штанишки, помахал мне на прощание нежной детской ручонкой. Но этим дело не закончилось. Меня провезли куда-то за ноги, потянули вверх. Я не успел отойти от неожиданности и болевого шока, когда мой небритый кадык пощекотала тусклая сталь бритвы. Сознание отплывало, руки и ноги не чувствовались, тем не менее я понял, что опять стою, но, увы, не сам. Коренастый бритоголовый парень прижимал меня к стене, должно быть, чтобы я не упал, за его спиной сгрудились такие же, с дегенеративными лицами садистов и законченных наркоманов. Тяжелые челюсти, злобно бегающие колючие глазки… Меня окутал густой тошнотворный запах марихуаны.

— Слушай внимательно, падла, — проскрипел бритоголовый, продолжая скоблить мне по шее лезвием. — Шнягу лохам будешь гнать. Афганка, Фергана… накосил за домом… Полынь голимая!

— Косяк на пятерых — накроет! Да с такого хумара и муха не отъедет, — добавил кто-то пересохшей глоткой.

— Хватит бодягу разводить, — раздался еще голос. — Кончай его, и все дела.

— Легко.

Произошла секундная заминка. Я зажмурился. Сейчас все кончится. Короткое отработанное движение — и лопается кожа, и кипящая освобожденная кровь, ошпаривая связки и сонную артерию, вырвется на волю.

— Братва, у нас крыши сорвало, — вдруг донеслось до меня. Говорил парень с бритвой. — Это же не тот…

Они оторопело замолчали на минуту. Лезвие скользнуло по подбородку, но находилось уже не в такой опасной близости от горла. Тут и сработал инстинкт самосохранения. Я не попытался убежать или заорать, призывая на помощь. Я нащупал пистолет. Он был не в кобуре, а в кармане кожаной куртки, — если стрелять, то оттуда же, если стрелять, то немедленно… Они не обратили внимания на это вороватое движение, их было много, они были уверены в себе, и, имей дело с каким-нибудь крутым малым, а не со мной, уже превратились бы в трупы. Но я еще никогда не убивал людей. Даже подонков.

— Кноцай все равно. Зря приходили, что ли? — распорядились моей судьбой из полумрака.

В этот момент щелкнул предохранитель, палец напрягся на спусковом крючке.

— Это пушка, — произнес я деревянным голосом. — Кого-нибудь я все равно достану.

Вновь замешательство. Особенно явно отразилось оно на лице лысого, собиравшегося быть моим палачом. Ведь он-то и станет первой жертвой.

Убийца испугался умирать .

— Не ведись, он гонит, — последовала неуверенная реплика из-за его спины.

Однако бритоголовый так не думал. Он отпрянул, бритва выпала из вспотевшей скользкой ладони. Это и решило исход дела. Отчаянная ярость захлестнула меня. Больше не думая о последствиях, я бросился на них, действуя ИЖем как кастетом. Мельтешение рук и ног, но в основном беззащитные живые лица, лица, на которые обрушился металл. Двоим удалось убежать с наименьшими потерями, трое корчились и стонали на полу. Я долго не мог отдышаться и прийти в себя. Прислонился лбом к холодной стене. Под ногами — сгустки крови и осколки выбитых зубов. Но не моих. Бритоголовый захлебывался слезами, истерично сообщая о том, что у него вытек глаз.

Держась за перила, я добрался до своей квартиры, так же по стеночке — до ванной. Пузырек, вата — сооружаю себе свинцовые примочки. Могу похвастаться — у меня бронебойное лицо. Уже не помню, как выглядит кровь. Зато синяки меня любят.

Закончив процедуру, я сбросил грязную одежду, наполнил ванну горячей водой и погрузился в нее. С полчаса я парился и постанывал, попеременно то от боли, то от удовольствия. Испытанный на собственной шкуре метод, чтобы проснуться наутро в относительно нормальной форме. Или не проснуться вовсе.

Налил себе стакан водки, расположился возле телевизора. Шел очередной супербоевик. Словарный запас героев на три четверти состоял из fuck you: с этими словами они целый день лупили друг друга, с этими же словами забирались в постели к симпатичным шлюшкам и этими же словами объяснялись с ними в любви. Развязка близка. Затаив дыхание, я наблюдал, как главный герой, парень с лицом, по которому будто бы проехал каток, одним выстрелом уложил очередную сотню «плохих» и завоевал благосклонность великосветской леди. Она лишена обаяния, правильные черты лица не делают его красивым, холодность взгляда и жестов способна оттолкнуть самого пылкого любовника. Она высока, но не фигуриста, ее локти остры, колени неровны, бедра костисты, грудь — всего лишь вялая складка кожи с темными набухшими пупырышками сосков. Движения ее замедленны и ленивы, в постели она спит точно выброшенная на берег рыба, но главный герой отчаянно стремится обладать ею. В какой-то момент я понимаю, что великосветская леди из фильма — это Снежная королева, а бесстрашный бронебойный парень — я сам.