Ирина Арбенина - Люблю трагический финал

К тому же его давно волновало: не оставил ли охранник из «Алины» каких-то зацепок, следов, ведущих напрямую к нему… Это вполне могло быть именно так.

Он проводил тетушку до дверей и сразу вернулся. «Сцена с Пиковой дамой» сейчас могла подождать.

Он взял у тетушки ключи от ее машины, вышел из подъезда, ведущего во двор, к гаражам.

В общем, он не любил машины… Был очень плохим водителем, рассеянным, нерешительным, неумелым…

Он любил быть погруженным в себя, а автомобиль требовал постоянного внимания, сконцентрированности…

Но сейчас другого выхода не было…

Когда он выехал в переулок, одинокий любитель покурить был еще там… Естественно! Ждал, проверял: останется ли он в доме или выйдет, погаснет ли свет в окнах и когда… Сомнений, что его «пасут», больше не оставалось.

И он нажал на газ.

Мужчина успел оглянуться, но не успел отпрыгнуть… Резкий удар.

Да, да, сильный, резкий удар на большой скорости, удар, после которого не остается надежд и мозги разлетаются по асфальту…

Не притормозив, он скрылся в переулке…

Покрутился по путанице соседних, выехал с противоположной стороны к гаражам… Поставил машину на место.

И спокойно вышел опять, уже пешком, на своих двоих, в переулок.

Там уже царила суматоха… Очевидно, кто-то увидел из окна, что машина сбила прохожего… Или что посреди проезжей части неподвижно лежит человек… К тому же такие вещи не происходят в тишине… Удар, крик, кто-то, конечно, проснулся, выглянул… А может быть, кто-то, припозднившись, возвращался домой и наткнулся на лежащего на снегу мертвого человека.

Он внимательно проследил, стоя в небольшой толпе среди выползших из подъездов зевак, как неподвижное тело «курильщика», приятеля Золотоволосой, загружают в реанимобиль…

Да уж… курить вредно. Это отец твердил ему с самого детства.

Вот уж поистине: не было бы счастья, да несчастье помогло. Одним ударом отшибло, а другим, выходит, вернуло…

Так бывает: одно потрясение память отшибает, а другое возвращает… Лежа на больничной койке, слушая, как шуршит, царапая стекло, ветка липы за окном, и попивая абрикосовый компотик, капитан вдруг совершенно ясно вспомнил свою последнюю встречу с Колей Афониным. И объяснение, как он получил сто долларов, пришло неожиданно, очень ясно и как бы само собой.

Возможно, это произошло вследствие тишины, медитации и пережитого потрясения. Олег Иванович вдруг вспомнил, от кого он получил эту банкноту.

От Коли Афонина!

В их последнюю встречу приятель выглядел замороченным.

— Ну, ты чего? — участливо спросил Дубовиков.

— А-а… — Афоня махнул рукой. — Одни проблемы! Жена скоро родит. И получается, впереди опять одни проблемы — и уже лет на двадцать вперед. А то и на всю оставшуюся жизнь!

— Ну, не грусти… Может, и поскорее разделаешься! Сейчас дети знаешь какие вундеркинды! От горшка два вершка, а уже папе помогает, карманные — на мороженое или на пиво! — выдает.

— Нет, — решительно возразил Афоня, — больше двадцати лет — может быть, а меньше нет.

— Ну-ну… Смотри, как ты все высчитал!

— Высчитал, — вздохнул Афоня.

— Да ты не очень-то себя нагружай тяжелыми мыслями. Всего ведь не предусмотришь.

— Это точно.

— Как твоя работа? — задал вопрос Дубовиков, чтобы отвлечь друга от грустных мыслей. Вообще обычно капитан старательно избегал разговоров о Колиной «работе». Тема была скользкой… Уж лучше вовсе ничего не знать и не спрашивать, во всяком случае, не вникать в подробности. Как это обычно и бывает, когда речь идет о чем-то, на что нельзя повлиять. А то, того гляди… Вдруг узнаешь что-то такое, отчего и здороваться с человеком следует перестать. Время такое: в детали лучше не влезать.

В общем, все это впрямую относилось к нынешнему Колиному занятию.

— А-а, — Афоня опять махнул рукой, — дерьмо полное, но деньги платят нормальные. Больше я нигде не заработаю. А ведь ты понимаешь.

— Ну, да-да…

Дубовиков постарался скорее закруглить разговор на скользкую тему. К тому же продолжение было известно. Сказка про белого бычка: жена должна родить… будут дети, на ближайшие двадцать лет проблемы, и — деньги, деньги, деньги…

— Да, кстати! Помнишь, я у тебя перехватывал? — вдруг хлопнул себя по лбу Афоня.

— Чего это?

— Ну, триста долларов? Пару месяцев назад?

— А, это…

— Так давай верну, пока завелись. Сейчас как раз такой случай.

— Давай, давай. Уж не откажусь, — обрадовался Дубовиков, который вечно раздавал деньги друзьям и редко мог вспомнить, кому, когда и сколько. И очень бывал рад, когда обнаруживал — правда, это случалось нечасто, — что люди этим обстоятельством не пользуются.

Коля достал из портмоне пачку. Отсчитал три бумажки и протянул их Дубовикову.

А капитан их взял и сунул в карман куртки.

Эта сцена и восстановилась сейчас в больнице, под абрикосовый-то компотик, в его памяти — яснее ясного. Так все и было. А потом он положил эти деньги в письменный стол своего кабинета. На текущие расходы.

Когда в помещение заваливается толпа причитающих горемык и ты вынужден отправлять их восвояси, то единственный способ сохранить при этом человеческое лицо — пособить им — хоть временно! — с одеждой и едой.

Кто знает, когда человек протягивает руку за помощью, может, именно этот момент и есть переломный в его жизни? Помоги ему в эту минуту, и он, возможно, после этого начнет подниматься. А отправь равнодушно на улицу — и загнется! Конечно, один шанс из ста, что будет именно так. Но даже ради этого одного стоит попытаться помочь.

— Да вы просто Щорс какой-то!

Аня поставила на больничную тумбочку пакет апельсинового сока.

— Какой еще Щорс… — нахмурился капитан. Дубовиков был недоволен Аниным визитом. И без того глупое положение… А тут еще ходят всякие со своим милосердием…

— Ну как же, Олег Иванович… Песня такая, вы-то должны знать, как человек военный и в годах…

— В каких еще годах…

— Ну, постарше меня, я хочу сказать. Немного, правда… — сжалилась все-таки Светлова. — Неужто в пионерском детстве не пели? «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется…»

— Ну, хватит, хватит! Распелась… — сморщился капитан.

Голова у него действительно была повязана, и ирония Светловой явно была Олегу Ивановичу в данный момент глубоко противна. А он уж понадеялся на милосердие! Как же, дождешься от этих, от нынешних… выбравших пепси…

— А вы-то откуда знаете? — все-таки не удержавшись, поинтересовался капитан.

— Что?

— Ну, песню… Слова откуда знаете? «Тари-ра-ра-рара…» — пропел он неожиданно сам для себя. — «Шел отряд по бережку, шел издалека…»