Александр Савельев - Аркан для букмекера

— Нет. Не успел.

— Как вы должны были это сделать?

— Он собирался мне позвонить.

— И сообщить, куда подвезти?

— Да.

— Позвонил?

— Нет.

— Неправда. Он позвонил вам и пригласил приехать к нему домой. Ведь так?

— Нет.

— Тогда почему на фотографиях и остальных ваших документах отпечатки его пальцев?

— Он просматривал их раньше, до уплаты пошлины.

— Допустим. Но почему именно в тот день вы решили внести госпошлину и именно в ту сберкассу, которая возле его дома?

— Откуда я знаю? Так получилось.

— Вы раньше бывали в квартире Кривцовых?

— Ни раньше, ни позже. Я никогда не бывал у него дома. Мы с ним в разных весовых категориях. Он — начальник. Я — никто.

— Опять неправда. На полированной крышке стола обнаружены отпечатки трех ваших пальцев. Прочтите. Вот заключение экспертов.

Доказательств причастности Михалкина к убийству Кривцова у Ольховцевой было достаточно, чтобы предъявить ему обвинение, но она не спешила этого делать. Многое еще оставалось неясным.

— Итак, вы по-прежнему утверждаете, что не были в квартире Кривцова в день его смерти? Решайте. Или вы сейчас рассказываете все, как было, или я предъявляю вам обвинение в убийстве и начинаю дознание по всей форме, с содержанием вас в изоляторе предварительного заключения.

— Я не убивал Кривцова.

— Значит, вы не отрицаете, что в день его убийства были в квартире? В котором часу он назначил вам встречу?

— Я должен был приехать к нему в три часа дня, но опоздал примерно на сорок минут.

— Кривцов был один?

— Вдвоем, с незнакомым мне человеком.

— Опишите, как он выглядел.

— Ничего примечательного.

— Может быть, какие-нибудь особые приметы? Родимые пятна, шрамы, татуировки?

— На запястье правой руки я заметил серповидный шрам, примерно два сантиметра длиной.

— Что было дальше?

— Игорь Николаевич предложил мне снять куртку, бегло просмотрел бумаги и пригласил к столу. Мы выпили втроем, закусили. И вдруг Игорю Николаевичу стало плохо. Я хотел вызвать «Скорую», но гость Кривцова меня успокоил, сказав, что такое бывает с ним часто. Вдвоем мы перенесли Игоря Николаевича на диван. Он порывисто дышал и был очень бледен. То, что произошло потом, похоже на фильм Хичкока. «Или ты сейчас делаешь то, что я тебе скажу, или здесь будут два трупа». Я очумел. Передо мной стоял гость Кривцова, направив на меня пистолет с глушителем. Помедлив несколько секунд, он в подтверждение своих слов выстрелил в ковер у меня за спиной. Пуля просвистела возле виска. Понимаю, все это выглядит бредом, но я клянусь вам, все это — сущая правда.

— Продолжайте, продолжайте. Я вас внимательно слушаю.

— Ну, в общем, подняли мы Игоря Николаевича на подоконник, поставили, и тот тип накинул ему на шею петлю. Я плохо соображал в этот момент. Все плыло перед глазами. Привалив на меня Игоря Николаевича, он вдруг что-то вспомнил, спрыгнул с подоконника и вышел из комнаты. Вернулся через минуту с… фотоаппаратом. Навел на меня и щелкнул. От вспышки я невольно дернулся, не удержал Игоря Николаевича, и он упал, повиснув в петле.

— Как вы думаете, с какой целью совершено убийство?

— Понятия не имею.

— У Кривцова было много врагов?

— Должно быть. Он промышлял букмекерством на ипподроме, интересовался делами своего начальства.

— Вы имеете в виду Решетникова?

— И его тоже.

— Он может быть здесь замешан?

— Не исключено. В последнее время это третье загадочное убийство на ипподроме. Не сам, конечно. Чужими руками. Только этого я вам не говорил, и никаких на меня ссылок. Толком я ничего не знаю. Слышал, что говорят люди.

— Все это время тот человек никак не напоминал о себе? Телефонным звонком, почтовой открыткой, может быть, как-то еще?

— Нет. Ни разу.

— И вы надеетесь, что он оставил вас в покое?

— Хотелось бы.

— Не надейтесь. Уверяю вас, он обратится к вам с просьбой. Думаю, это произойдет в ближайшее время.

— Ко мне? Чем я могу быть ему полезен?

— Не знаю, не знаю. Если вы были со мной до конца откровенны, то главные события еще впереди, и в них вам отведена незавидная роль. С женой Кривцова вы хорошо знакомы?

— А она здесь при чем?

— Так да или нет?

— Она когда-то работала у меня в тренотделении.

— С Луневым Геннадием Юрьевичем вы ее познакомили?

— С Луневым? Можно один вопрос? Скажите, что это за цветок на окне и зачем на нем провода? Мне как-то не по себе от его вида.

— Не обращайте на него внимания. Это — хобби сотрудницы ОВИРа. Пытается заставить его зацвести раньше времени.

Ольховцева пристально посмотрела на Михалкина, пытаясь прочитать по лицу, поверил ли он или нет. Скорее всего не поверил. Но это мало ее беспокоило.

— Так вы не ответили мне. Вы познакомили Антонину Кривцову с вашим соседом по дачному поселку, Луневым Геннадием Юрьевичем?

— Не знаю, откуда вам все это известно, но у меня впечатление — вы умеете читать чужие мысли. Я прав?

— С какой целью вы ее познакомили с этим человеком?

— Без всякой. По ее просьбе.

— Почему именно с ним?

— Не знаю. Она попросила познакомить с бандитом, смехом, конечно, подразумевая под этим делового человека. Сосед мой как раз из этой породы.

— О нашем разговоре — никому ни слова. Это в ваших же интересах. Пока, видимо, вы еще зачем-то нужны тому человеку. Иначе он давно отправил бы вас вслед за Кривцовым, если, конечно, то, что вы сейчас рассказали мне, соответствует действительности. Вы единственный свидетель. Будьте осторожнее. В случае чего сразу звоните.

— А как с моей зарубежной поездкой?

— Все зависит от результатов расследования и в немалой мере от вас, от вашей заинтересованности в скорейшем его завершении.

Ольховцева нажала кнопку звонка, и вскоре появилась сотрудница ОВИРа, сделала какие-то незначительные поправки в документах Михалкина и отпустила его. Следом за ним покинула кабинет и Ольховцева.

Шофера Лунева вызвали в прокуратуру следом за Антониной. С ее показаниями его не ознакомили, хотя и дали понять, что ее уже допросили. Он терялся в догадках, не зная, что она рассказала следователю об их последнем разговоре в номере, когда он сболтнул, что, дескать, сейчас налетит ОМОН и найдут под окном следы ботинок ипподромного босса. Если это всплывет, все, он поехал, с содержанием до суда в следственном изоляторе. А на то, что пока не взяли, причин может быть много. Хотят попасти, чтобы взять на чем-нибудь с поличным, а заодно высветить связи и прихватить еще несколько человек.

Шофер Жженого принадлежал к той категории уголовников, которых в криминальном мире именуют честными фраерами. Трижды судимый за различные бытовые преступления, он в общей сложности «оттащил» на нарах одиннадцать календарных лет, сделавших его прожженным преступником, прекрасно разбирающимся в порядках лагерно-тюремной жизни и воровских понятиях. Он придерживался воровской идеи, хотя до звания «вор» не дотянул.