автор неизвестен - Шерлок Холмс в Петербурге

— Ты, конечно, не поступишь со мной так жестоко, Дунечка, — жалобно произнес он. — Ты знаешь, что я всегда любил тебя и на все смотрел сквозь пальцы.

— О, да, ты охотно прощал меня, когда я покупала твое снисхождение за наличные денежки. Клянусь тебе всем, что для меня осталось святого на свете, что я выполню свою угрозу, если ты осмелишься каким бы то ни было образом стать мне поперек дороги, или только дашь понять, что я с тобой знакома. Я покончила со своим прошлым; я хочу быть там, куда мне удалось втереться, действительно такой, какой я до сих пор только казалась.

Муж гадалки, видимо, смутился, сознавая, что зашел слишком далеко.

— Но я вовсе и не собираюсь, — покорно произнес он, — чем-нибудь повредить тебе. Будь себе хоть графиней, хоть баронессой, это меня нисколько не касается.

Гадалка пристально посмотрела на своего мужа. Она убедилась, что вышла из борьбы победительницей. Она ударила этого дряблого человека по самому больному месту, дав ему понять, что он существует лишь по ее милости.

— Так как мы только что говорили, что я, может быть, уеду из Петербурга, — продолжала она, — то не мешает, кстати, выяснить вопрос: при каких условиях согласишься ты на развод со мной?

— Давай десять тысяч, — сказать негодяй, немного подумав.

— Ты мог бы с таким же успехом запросить пятьдесят тысяч, — возразила, усмехнувшись, гадалка. — Уж не воображаешь ли ты, что я стала миллионершей? Вспомни, сколько денег я тебе переплатила за все эти годы!

— У тебя нет столько? Что ж, заплатит твой любовник!

— Если ты так глуп и упрям, тебе же хуже. А теперь, прощай! Ты можешь оставить себе булавку, которую украл у меня. Смотри, как бы тебе не попасть из-за нее в скверную историю!

Вор не двигался с места; лицо его приняло сумрачное выражение.

— Сколько ты дашь отступного, если я соглашусь на развод? — спросил он.

— Пять тысяч рублей; то есть, конечно, если мне удастся довести до конца план, который я надумала.

— Я понимаю, — сказал вор, — если тебе удастся женить по себе своего любовника и превратиться, таким образом, в настоящую графиню.

— Чего я хочу, это мое дело. Ты предупрежден, и поступай теперь, как знаешь.

Вор схватил свою фуражку и еще раз окинул взором всю комнату.

Вдруг он заметил, что в окошечко чулана смотрит чье-то чужое лицо. Не вор ли это? Или, быть может, это — любовник, который хочет отнять от него жену и содержательницу?

Нет, это было лицо совсем молодого человека, юноши, у которого еще торчат вихром волосы. Что делать?

Поднять ли переполох и обратить на него внимание своей жены?

— Чего же ты стоишь и топчешься на месте? — с удивлением спросила гадалка.

В это мгновение вор услышал, что юноша выскользнул в коридор из чулана.

— Ну, прощай, — торопливо произнес он, — если я тебе понадоблюсь, ты знаешь мой адрес.

Вор опрометью бросился к выходной двери, возле которой настиг Гарри Таксона.

— Постой, мальчик, — прошептал он, крепко схватив юношу за руку, — так удирать не годится!

Они вместе вышли на площадку лестницы.

Вор предусмотрительно осмотрелся, не спускается ли кто по лестнице. Ничьих шагов не было слышно. Тогда он стал рассматривать своего пленника. Ловким взмахом руки он вытащил из кармана Гарри Таксона связку отмычек, которой час тому назад снабдил молодого агента Шерлок Холмс.

— Ты, брат, не промах, знаешь, зачем нужны эти игрушки. Не запасся ли ты и ломом? Нет, — у тебя не припасено ничего подобного? Ладно. Странное дело: я знаю всех здешних стрелков, а тебя не встречал.

— Вы ошибаетесь, — возразил Таксон, желавший, как можно скорее, отделаться от мужа гадалки, — я вовсе не имел намерения обокрасть старуху.

— Неужели? Что же ты хотел? Поднести ей свою визитную карточку? Или поздравить ее с будущим Новым годом?

— Я хотел разузнать, какую тайну скрывает эта женщина, — возразил Гарри Таксон. — Теперь вы знаете, в чем дело, отпустите меня.

Вор тихонько засвистал, придал своему лицу самое лукавое выражение и почесал за ухом, как будто внезапно надумал что-то особенно занятное.

— Может быть, ты говоришь и правду, — вполголоса согласился он. — Но, во всяком случае, такая мысль не могла тебе ни с чего прийти в твою баранью голову. Ты работаешь для кого-нибудь другого?

— Это верно, — признался молодой агент.

— А как зовут этого другого? — спросил вор.

— Этого я и сам не знаю, — соврал Гарри Таксон, считая излишним посвящать мужа гадалки в тайны своего предприятия.

— Пожалуй, и это возможно. Твой хозяин, видно, не дурак. Ну, и что ж ты разузнал о старухе? Кто же она такая?

Гарри задумался, признаться ли, что ему удалось подслушать весь разговор, или скрыть это обстоятельство.

— Она, кажется, играет двойную роль, — уклончиво возразил он, — мне кажется, что за ней лучше всего тайно последить, чтобы напасть на настоящий след.

Вор уставился вдруг на юношу сумрачно заблестевшими глазами.

— Слушай, — зловещим шепотом заговорил он, — не лучше ли нам с тобой поработать за компанию? Признаться, я и сам собирался за ней пошпионить... А мне, поверь, уже известно гораздо больше, чем тебе!

Гарри Таксон думал первоначально поскорее улизнуть от мужа гадалки; но после этих слов его он сразу переменил свое намерение. Если этот человек говорит правду, содействие его может оказаться драгоценным для разоблачения тайных связей гадалки, которая, по-видимому, ведет двойное существование.

— Пойдем, товарищ, — предложил Гарри новому знакомцу — нам нечего спешить, она еще не скоро выйдет из квартиры.

Он вышел на улицу, свернул налево в узкий переулок и вошел вместе со своим спутником в грязный трактир, помещавшийся на углу следующей линии.

Гарри Таксон погрузился в спертую, душную атмосферу, пропитанную сивушным запахом и человеческими испарениями.

Небольшое помещение трактира, несмотря на еще не поздний час, было почти заполнено. Возле столов сидели люди всех возрастов, отмеченные двойным клеймом — нужды и преступления; ели здесь мало, больше пили пиво и водку; за двумя столами сидели и женщины.

— Откуда ты привел этого ощипанного цыпленка? — окликнул мужа гадалки человек с вызывающим и тупым выражением лица.

— Не лайся, Суслик, — ответил вор, — если это ощипанный цыпленок, так ты сам — дохлая лягушка!

— Ишь ты, сейчас и рассердился! — засмеялся Суслик. — Угости-ка лучше, Пискарь, парой пива!

— На какие шиши мне угощать тебя? Хорош и без пива!

Названный «Пискарем» муж гадалки заказал себе яичницу и бутылку водки; затем он сел с Гарри в угол, где они могли разговаривать без помехи.

— У тебя, наверное, есть другое платье? — спросил Пискарь, обращаясь к Гарри Таксону.