Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

«Итак, все-таки я ее упустила. Если бы я только взяла себя в руки и оставалась начеку! Ну, тогда ты решил, что безопаснее лежать в ущелье и прятаться днем?»

«Да. Я был слишком усталым и изможденным, чтобы уйти далеко, поэтому решил, что скроюсь из вида и немного отдохну. С оружием я чувствовал себя безопаснее. – Он засмеялся. – Вообще-то я и не намеревался отрубаться так! Должно быть, я проспал много часов!»

«Ты был почти мертв. А сейчас тебе лучше? Мы можем продолжить путь?»

«Конечно. Люди, поглядите на этих птичек! Что это?»

Ниже нас по неровной почве двигались тени и кружи­лись плавно широкими, легкими кругами. Я взглянула вверх. «Ой, Колин, это стервятники! Бородатые грифы! Вчера одного видела. Разве они не великолепны?» Се­годня у меня нашлось время восторгаться огромной редкой птицей так же, как пятнистой змеей. Я этих птиц и раньше видела, в Дели и вчера снова. Но никогда так близко, так низко, да еще сразу пару. Когда я подня­лась, они взлетели выше. «Это самая большая из хищных птиц „старого света“, – сказала я. – Размах крыла поч­ти десять футов. И они также довольно красивы, не такие, как другие грифы, нет отвратительной голой шеи и… Колин? Что-нибудь случилось? Тебе плохо?»

Он не сделал попытки подняться, когда я встала, и не наблюдал птиц. Он пристально смотрел, не отрывая глаз, на что-то в ущелье.

Сначала я ничего не увидела. Затем удивилась, поче­му сразу не заметила.

Возле кустов, совсем недалеко от того места, где мы сидели, кто-то недавно копал. Земля лежала невысоким холмиком, кто-то сверху набросал камней и сухих колючек, чтобы замаскировать следы недавней работы. Но это была поспешная работа, выполненная без нужных инструментов. Ближе к нам земля уже немного осела и из-под нее торчало что-то, по форме напоминающее ногу.

Тени грифов пронеслись над холмиком, и снова, и снова.

Прежде чем я могла что-то сказать, Колин уже был на ногах и сползал вниз по склону.

«Колин! – спотыкаясь, последовала я за ним. – Ко­лин, не ходи туда! Вернись, пожалуйста!» Он не обратил внимания. Сомневаюсь, что он меня слышал. Он стоял над могилой. Ступня, без сомнения. Я схватила его за руку. «Колин, пожалуйста, пойдем. Это отвратительно, и нет причины здесь болтаться. Это тот мужчина, кото­рого они убили, этот бедный грек, Александров… пола­гаю, им пришлось принести его сюда, где достаточно земли…»

«Его похоронили у мельницы, в поле».

«Что?» – сказала я безучастно, и моя рука опусти­лась.

«Его похоронили в поле возле мельницы. – Колин повернулся и пристально смотрел на меня с чужим лицом, будто никогда меня раньше не видел. – Я слы­шал, как они копали. Всю первую ночь я слышал, как они копали. И затем снова вчера кто-то был там, приво­дил все в порядок. Я слышал».

«Да. Стратос. Я видела его. – Я глупо посмотрела на Колина. – Но кто это может быть? Это так… так недавно… ты бы подумал…»

«Ты мне наврала, да?»

«Я? Лгала тебе? Что ты имеешь в виду? – Выражение его лица говорило об одном. Я резко сказала: – Это не Марк, не будь так глуп! Я не вру, это была только мышечная рана и ему было лучше… лучше, слышишь? И прошлой ночью, даже если рана и кровоточила снова… это не было так плохо, как это. – Я обнаружила, что снова держу его руку и трясу ее. Он стоял, как изваяние. Я отпустила руку и сказала спокойнее: – Он выздоровеет. Лэмбис не может быть далеко и присмотрит за ним. Она заживала, Колин, клянусь, что заживала».

«Ну, тогда кто это?»

«Откуда я знаю? Должно быть, мужчина, которого они убили».

«Говорю, они похоронили его в поле. Я слышал».

«Хорошо, слышал. Это не доказывает, что это Марк. Почему именно он?»

«Джозеф его убил. Вот почему вчера ночью он не вернулся за мной, когда, клянусь, имел намерение вер­нуться. Он был здесь и хоронил Марка. Или Стратос… В котором часу был Стратос в сарае?»

«Час, двадцать минут второго, не знаю».

«Стратос потом вернулся убить его. Он знал, что это не кот. Только хотел избавиться от тебя и заставить вернуться в отель, поэтому мог…»

«Марк ведь мог и возразить! – Я все еще пыталась, чтобы мой голос звучал разумно. – Доверяй ему!»

«Он был ранен. Охотился по деревне часами, обесси­лел, знаешь, что да. Кровь была совсем не из плеча. Возможно, именно там Стратос…»

«Колин! Заткнись и не глупи! – Мой голос нервно звенел, как провода. Я добавила, более или менее спокой­но: – Стратос не уходил из отеля до того, как я верну­лась в сарай и обнаружила, что Марк ушел. Думаешь, я не следила? Доверяй мне хоть немного тоже. И они едва ли убили его в деревне и понесли сюда хоронить… во всяком случае, а что с Лэмбисом? Какая у него роль?»

«Возможно, они и его убили. Или он сбежал».

«Он не мог».

«А почему бы и нет? Если Марк мертв, и он подумал, что и я тоже, зачем оставаться?.. Если у него есть хоть немного здравого смысла, он уехал… вместе с каяком».

Его угрюмая настойчивость передалась и мне. Я обна­ружила, что меня трясет, и сказала более сердито, чем мне хотелось: «Все это чепуха. Ты ничего не можешь доказать! Это не Марк, послушай, не Марк! Это… может быть кто угодно. Ну, это, возможно, даже что-то другое. Потому что часть почвы похожа на… Колин, что ты делаешь?»

«Я должен знать. В самом деле, понимаешь? Должен знать». И непоколебимым резким движением, в котором был ужас, он поднялся на ноги и разгреб немного сухой земли. Она устремилась вниз, шепча. Появилась ступ­ня, лодыжка в грязном носке. Ботинка не было. Кусо­чек штанины. Грязная фланель. В ней треугольная дырка, которую я хорошо помнила.

Момент гробового молчания, затем Колин издал звук, тихий, звериный звук, и упал на колени у другого конца холмика, где должна была быть голова. Прежде чем я поняла, что он собирался делать, он уже разрывал рука­ми хворост и камни и отбрасывал их, не думая о ранах и царапинах, как собака копается в мусорной куче. Я не помню, что делала. По-моему, пыталась его оттащить, но ни слова, ни безумные руки на него совсем не произ­водили впечатления. Будто меня там не было. Пыль поднялась, как облако дыма, Колин кашлял и продол­жал скрести, а затем когда он уже добрался ниже, пыль затвердела…

Он лежал лицом вниз. Под грязью вырисовывались плечи. Колин удалил кучи каменной почвы и показа­лась голова… Ее наполовину прикрывала ветка увядше­го кустарника. Я нагнулась, чтобы осторожно оттянуть ее в сторону, словно она могла повредить мертвое тело. Листья хрустели в руках и пахли засохшей вербеной. А затем я увидела сбившиеся в пучки от красной пыли темные волосы и грязь, прикрывающую ужасно липкую черноту…

Точно не помню, что случилось дальше. Должно быть, я отпрянула, потому что ветка, которую я схватила, выпала из кучи земли, смещая свежий грунт, который посыпался на наполовину открытые голову и плечи. За моим криком и возгласом Колина, когда его руки зако­пались в падающий мусор, резко последовал другой звук, который раздался в неподвижном воздухе и отдал­ся ужасом. Выстрел.