Терри Стюарт - Экспресс в рай

- Спасибо, - сказал я ему. - Когда отработаю, можем вместе отдохнуть. Я ведь твой должник. Он покачал головой:

- У меня нет желания увидеть тебя еще раз. Ты слишком заметен и опасен. С такими, как ты, дружбу не водят.

Он тут же подумал, что я рассержусь, и быстро добавил:

- Надеюсь, я тебя не огорчил? Я сказал, что нет.

- Тогда все в порядке. Уходи отсюда и больше не возвращайся. За твою голову обещана награда. Я могу клюнуть на это.

- Ты слишком молод, - сказал я смеясь. - Поинтересуйся у Чарли Рэйнза и других. Привет!

Он убежал - только пятки сверкали... Не хочу хвастаться, Маат, но репутация делает свое дело.

Дом Джилки найти было легко - большой роскошный особняк в конце Парк Авеню. Я толкнул ворота и поднялся по ступенькам крыльца. Слуга в белых чулках открыл мне дверь. Он посмотрел на меня так, будто я только что вылез из урны.

- Что угодно? - спросил он ледяным тоном. Ну и рожа! Еще немного, и я влепил бы ему, чтобы посмотреть, есть ли у него кровь, как у других.

- Мне угодно войти, - сказал я, скорчив гримасу.

- Вам, вероятно, назначена встреча? - спросил он.

- Именно так, старый осел. Уйди с дороги, я тороплюсь. Я от Лэдди Уэбба. Скажи это своему боссу.

Оттолкнув его рукой, я вошел. Можете представить, что было внутри! Пол, уложенный кусками красного, белого и черного мрамора. Картины в позолоченных рамах на стенах, а на них - господа в старинных костюмах. На пьедестале посреди холла я увидел что-то смешное. Это был какой-то тип, который дул сразу в две дудки, с рогами, раскосыми глазами и волосатыми козлиными ногами. Надо быть сумасшедшим, чтобы делать такие штуки!..

Я услышал, как сзади кто-то кашлянул. Слуга смотрел на меня своим презрительным взглядом.

- Ты простудился, - сказал я ему.

- Не угодно ли пройти за мной?

- Пошли, старый болван.

Он привел меня в большой кабинет, роскошно обставленный, где я увидел человека, сидевшего в кожаном кресле. Я чувствовал себя в форме и хлопнул дверью перед носом слуги.

- Привет, - сказал я. - Это вы Дориан Джилки?

- Сядьте, - ответил он, затягиваясь сигарой. Я уселся напротив него и зажег сигарету.

- Арманьяк? - спросил он.

Я не понял, и он объяснил мне, что так называется напиток. Он протянул мне стакан. Напиток был вкусный и теплый. Потягивая из стакана, я наблюдал за ним: не меньше сорока, животик и, темные волосы, приглаженные бриолином. Глаза жесткие и рот, который улыбался, как бы извиняясь за глаза.

- Как вас зовут? - спросил Джилки. Услышав ответ, он почесал подбородок, выпятив нижнюю губу.

- Имя весьма известное, - сказал он.

- Возможно, но работу я делаю не при помощи имени. Я не виноват, что остались люди, которые что-то помнят. Не могу же я очистить от них весь этот проклятый город?

Он на некоторое время задумался, а потом стал сладким, как мед.

- Я хочу предложить вам одну тонкую работу.

- Вы думаете, я справлюсь с ней? - спросил я. Он посмотрел мне в глаза. Это длилось всего мгновение. Потом сразу отвел взгляд и поглубже уселся в кресло.

- Думаю, что да, - ответил он. - Вы, я вижу, все еще активны, несмотря на полицию и пять тысяч долларов премии. Я считаю хорошими качествами осторожность и умение вовремя скрыться. Вы хорошо стреляете?

- Достаточно хорошо, чтобы выбить из клюва вашу сигару.

Он немного отклонился назад. Вынул сигару и раздавил ее в пепельнице, как человек, который не любит испытывать судьбу.

- Отлично, - с наигранным спокойствием сказал он. - Я хочу предупредить вас, что вам не придется воспользоваться пистолетом. Будете действовать руками.

Я скривился, предвидя множество осложнений.

- О'кей, - все же ответил я.

Он встал и принялся вышагивать взад и вперед, сложив руки за спиной. Он смотрел, в пол, подыскивая слова.

- Это просто, - заговорил он. - Один человек из числа моих знакомых вскоре должен получить в наследство крупную сумму денег. Я всегда считал, что эти деньги должны принадлежать мне, что и произойдет, если этот человек исчезнет. Речь идет о пятидесяти тысячах долларов, и если вы будете работать на меня, десятая часть этих денег попадет в ваш карман. Все ясно?

Он скривился в усмешке и добавил:

- Моя племянница не получит ни цента, вы понимаете? По закону наследником буду я, так должно быть.

Он вытащил бумажник и тут же дал мне пятьсот долларов новенькими банкнотами.

- Вот задаток. Остальное получите, когда все сделаете.

Я стал спрашивать о том, какие меры он собирается предпринять, чтобы у меня не было неприятностей.

- Не беспокойтесь, Свид, - сказал он с иронией. - У моей племянницы есть несколько ювелирных изделий, которые способны привлечь, кого угодно. Имейте это в виду. Поиски будут направлены не на вас, могу вас в этом заверить. Я не желаю, чтобы меня обвинили в пособничестве Черному Ангелу. Завтра вечером я ужинаю с одним крупным чиновником. Он нуждается во мне. Этого вам достаточно?

- Вполне, - ответил я. - Если все произойдет не так, считаю своим долгом предупредить вас, что мне наплевать на вашего чиновника. Хорошенько уясните себе, что на повороте я вас отделаю, если вы попытаетесь меня обмануть.

Он рассмеялся.

- Не надо нервничать! Я держу свое слово и всегда осторожен... Кто назвал вас Черным Ангелом?

- Одна женщина. Не будем говорить об этом, лучше поговорим о вашей племяннице.

- У нее была собака, но вчера она умерла. Я подумал, что человек, которого Уэбб пришлет мне, не очень обрадуется, встретившись с немецкой овчаркой.

- Правильная мысль. А двуногих животных там нет? - спросил я.

- Нет, - заверил он. - Вот уже много лет моя племянница живет одна. Ваша задача очень проста. Сможете вы сделать это сегодня вечером?

- Смогу, - ответил я. - Где живет ваша племянница?

- На Амстердам Авеню, в доме Хоббарта, на четвертом этаже. Ее зовут Джил Скотт.

Странно, Маат, хотя я не знал женщин и мне неизвестно, что они дают мужчинам, но все происходило именно из-за них. В жизни у меня было две женщины. Первая дала мне почувствовать вкус убийства, умерев по моей вине. Вторая привела сюда, сохранив свою жизнь...

Маат вздохнул и отвел взгляд от Бена. Он снова увидел это выражение безысходного отчаяния, которое источало его лицо. Никогда больше растерянность Бена не была так очевидна. Маат задавал себе вопросы и не мог найти на них ответа. Он предпочитал приступы дьявольского бешенства или взрывы черной ненависти этому лицу несчастного животного. Что же скрывал Бен?

Маат упрекал себя в том, что испытывает участие к осужденному. Он не мог избавиться от этого чувства, даже когда повторял себе, что перед ним чудовище.

- После этого разговора я ушел из дома Д жилки, - продолжал Бен. - Пока я ждал назначенного часа, я испытывал чувство, что прожил долгие-долгие годы. Думаю, естественно размышлять об этом. Редко кому случается убивать больше одного раза в жизни, и наверное, этот момент забыть нельзя, когда осознаешь, что это значит.