Юрий Кунов - Спроси у реки

– Не задохнешься. Николай, гаси свет.

Квасов встал с кровати и щелкнул выключателем.

Жарких помог ему надеть бронежилет и сверху пижамную куртку. Бронежилет был импортный – легкий и тонкий. Его подарили подполковнику Нестерову в Германии, куда он недавно ездил в составе полицейской делегации обмениваться опытом.

– Николай Иванович, погоди, я сейчас перелезу, а ты потом ляжешь.

Старший лейтенант на ощупь перебрался через двуспальную кровать и открыл платяной шкаф.

– Прямо как Гагарин в спускаемом аппарате. Только «Героя» никто не даст, – прошептал он, забравшись внутрь и прикрыв за собой дверь.

Было слышно, как Квасов откинул одеяло и, вздохнув, лег на кровать.

– Николай, ты все помнишь? – вполголоса спросил его Посохин из гостиной.

– Помню, не дурак. Мне с головой укрыться?

– Как хочешь.

Майор залез под обеденный стол и опустил скатерть.

– Все, ждем.

В доме стало тихо.

Высокому и широкоплечему Посохину сидеть под столом было крайне неудобно. Он боялся, что если ждать придется долго, то у него наверняка затекут ноги и быстро из-под стола ему не выскочить. Правда, шансов выбраться самостоятельно из платяного шкафа, в отличие от бывшего гимнаста Жарких, у него вообще не было.

Примерно через полчаса майор почувствовал, что ноги начали неметь. Положив пистолет на пол, он опустился на четвереньки и стал шевелить ступнями.

Квасов лежал с открытыми глазами. Он жалел, что Посохин не разрешил ему выпить. Не то, чтобы он умирал от страха, но опасения, что все может закончиться не так, как спланировал майор, у него были.

Жарких сидел в шкафу в позе эмбриона. Руку с пистолетом он положил на колени, а другой придерживал дверь. Больше всего ему доставляла неудобство боль в копчике, которым он упирался в нижнюю стенку шкафа. Жарких корил себя за то, что не послушал майора и не подложил под зад подушку.

Никто из них не услышал, как около часа ночи открылась входная дверь. Но все они услышали, как отворилась дверь в гостиную. Неизвестный осторожно, судя по звуку, задернул шторы на окнах гостиной и прошел в спальню. Там он тоже закрыл окно шторами и зажег фонарик. Желтоватый круг пополз на уровне пояса сначала налево, потом направо и, наконец, сполз на пол.

Ночной гость шагнул к кровати и сдернул с Квасова одеяло.

– А! – встрепенулся Николай.

Свет фонарика ударил ему в лицо.

– Что?!

– Тихо! – глухо прозвучал голос неизвестного. – Убью!

Посохин наблюдал за происходящим через дырку в скатерти. Бандит был в маске. Фонарик он держал в левой руке, а в правой – пистолет ТТ. Майор это понял по характерному силуэту.

– Ты кто? – спросил Квасов, приподнимаясь на кровати и отворачивая лицо от света.

– Сядь!

Квасов медленно опустил ноги на пол. Руки он положил на колени. Днем Посохин показал ему, как он должен двигаться и говорить, чтобы не спровоцировать убийцу. Главное, предупредил его майор, ни в коем случае нельзя делать резких движений и повышать голос.

– Отдай то, что нашел. Это мое, – негромко произнес бандит.

– Что?

– Где то, что ты нашел, сява?

– Я ничего не находил.

– Ты хочешь, чтобы я тебя пришил, как твою Райку? Она даже завизжать не успела. Или тебе сначала брюхо вспороть? Я могу. Где золото?

– Какое золото?

– Мое золото! – повысил голос неизвестный.

– Сейчас, сейчас. Я тут случайно кое-что нашел вчера. Оно в тумбе под телевизором.

– Достань!

Квасов оперся руками о край кровати и медленно выпрямился.

– Там, – сказал он, отворачиваясь от направленного в лицо света и указывая пальцем на телевизор.

– Доставай!

Квасов подошел к тумбе и, нагнувшись, открыл одну из створок. Он вынул завернутую в целлофан увесистую пачку денег.

– Вот.

– Протяни вперед!

Квасов, щурясь от света, замедленным движением вытянул вперед руку с деньгами на уровне плеча.

– Деньги, что ли? Мало! Где остальное?

– Это все.

– Спрашиваю: где остальное, фраерок? Тут не больше двух лимонов.

– Я не знаю.

– Я тебе горло вырву! Где мое золото, падла?! Продали?!

– Это все, что я нашел.

– Я не только тебя закопаю! Я дочке твоей уши отрежу, а внучке глаза вырву, если не скажешь, где золото!

– Ради Бога, дите не трогай! Все отдам. Я покажу, где остальное спрятал. Покажу… Там, во дворе.

– Пошли! Руки за голову!

Квасов поднял руки и двинулся в гостиную. Бандит пропустил его вперед и слегка подтолкнул пленника в спину.

– Давай, лошара!

Посохин на четвереньках осторожно выбрался из-под стола. В дверном проеме четко вырисовывалась мужская фигура. Сейчас Квасов свернет налево и выйдет из-под прицела. Нельзя было упустить момент. Майор поднялся на ноги и на цыпочках сделал два огромных шага. Замахнувшись, он ударил налетчика по затылку рукоятью пистолета.

Посохин повернул ключ в замке зажигания. Едва мотор завелся, как раздался телефонный звонок. Майор чертыхнулся и потянулся за мобильником, лежавшим на правом переднем сиденье.

– Посохин! Здравствуйте, Валентина Васильевна… Да, взяли… Да, Кисленко, как вы и предполагали… Нет, надо, чтобы он очухался немного. Я слегка перестарался… Пригова Карельский уже допрашивает. Он, скорее всего, не при делах. … Я? Хотел поехать домой и вздремнуть немного… Лично я нужен? Ладно, сейчас буду.

Посохин до Речного переулка добирался дольше, чем обычно. Его клонило в сон, и он вел машину предельно осторожно, стараясь не думать о событиях прошлой ночи и сосредоточившись на дорожных знаках и дороге. Магнитолу он включать не стал

Свернув в переулок, Посохин сразу увидел Николая Квасова и Рыбакову. Валентина Васильевна двумя руками опиралась о черенок лопаты. Майор съехал на обочину.

– Что случилось, Валентина Васильевна? – спросил он, выходя из машины.

– Идите сюда! – махнула ему рукой Рыбакова и направилась к клумбе у овражка, за которой ухаживала Квасова.

– Ну, что еще? – бросил Посохин, подходя к клумбе.

– Я ночью еще раз все проанализировала, а утром пришла сюда. Посмотрите на два крайних кирпича в бордюре.

– Что тут? – Посохин наклонился над клумбой.

– Еще внимательнее! – с улыбкой произнесла Рыбакова.

– Вокруг этих двух кирпичей травы нет.

– Точно! Квасова весьма остро реагировала на всякое приближение к своей любимой клумбе. Запредельно остро. Но заявление на Дронова, когда его телята съели несколько цветов на клумбе, она все-таки не написала! Она оставила безнаказанным даже то, что он на нее руку поднял. Она явно не хотела, чтобы полицейские обратили свои взоры на ее цветочки. Прибавьте сюда еще и видеокамеру. Сопоставьте ее стоимость и цену этих анютиных глазок. Павел, уберите кирпичи и засеките время для протокола.