Ирина Глебова - Ночные тени (сборник)

Антон знал, о чём речь. За час до выезда сюда, на канатку, одна оперативная бригада выехала на ограбление квартиры, хозяйка её в бессознательном состоянии, с пробитой головой, отправлена в реанимацию… Этой женщине повезло: минут через пятнадцать после случившегося к ней пришла племянница, открыла дверь своим ключом, увидела разгром в квартире, тётю в крови, подняла тревогу. Ещё бы несколько минут, и раненная умерла. А теперь может быть и выживет.

– Да, я слышал. Так что там об этой квартире?

– Женщина пострадавшая недавно пришла в сознание и сказала, что грабителей было двое и один – курсант. Или в одежде курсанта.

– … Того самого курсанта, – сказал Антон и вспомнил предупреждение майора Кандаурова. – А у нас здесь парень с канатки сорвался. Курсант…

Капитан вспомнил худое лицо лежащего с закрытыми глазами парня, короткие, чуть отросшие волосы, свою мимолётную, тут же забытую мысль: «Разве курсантов тоже стригут наголо?» И стремительное бегство странного курсанта. Где же он упал? Да как раз здесь! Значит, карабкался вон от этой кабины… Знакомая кабина… Через одну от неё та, из которой он выносил мальчика… И наконец Антон вспомнил! Да, когда он держал на руках мальчика, именно в этой кабине – или в той, что напротив, совсем близко? – он видел черноволосых ребят, вроде бы вьетнамцев. Но вьетнамцев не было среди опущенных вниз!.. Заныло сердце и кровь заколотила в виски. Он уже понял, что не ошибается, чувствовал. Но надо проверить, а вдруг упустил этот случай.

– Миша, – сказал он, понижая голос почти до шёпота, хотя гул от близких машин заглушал иные звуки. – Стой здесь, смотри на те две кабины. В одной из них – второй бандит, я почти уверен. А я мигом уточню один факт.

Рядом у машин собрались ребята из всех трёх караулов. Сейчас Антон спросит у них – видел ли кто-нибудь вьетнамцев?.. Но отойти капитан не успел. Сверху, из кабины – из той самой! – раздался рёв, жуткий, истеричный:

– Стой на месте! Гад легавый! Сюда смотри! Тут две козявки жёлтые, иностранцы, зарежу, как цыплят!

Глава 11

С того самого момента, когда кабина дёрнулась раза три и остановилась, слегка покачиваясь на тросе, злобная тоска вошла Шатуну в сердце и уже не отпускала. Это было предчувствие – муторное и неумолимое. Первая мысль была: «Всё, ловушка!» Шнурок, видимо, подумал то же самое.

– Обложили нас! – взвизгнул, озираясь.

Этот истончённый страхом голосок был точной копией того, что рвался из груди самого главаря, и оттого ещё большая злоба перехватила горло. Он тихо хрипло обматерил напарника, цыкнув: «Заткнись!»

Через несколько минут, оглядевшись, они немного успокоились. Во всех кабинах – вправо и влево – переговаривались встревоженные люди, размахивали руками, перегнувшись через борта смотрели вниз и вдоль линии.

– Просто неисправность, – сказал Шатун. – Думаю, скоро поедем.

Рядом – рукой достать, – стояла встречная кабина. Из неё, любопытно и улыбчиво, как дети, смотрели на всё происходящее вьетнамцы – парень и девушка. Наверное они были не так уж и юны, но казались подростками: маленькие, худенькие, с нежными поющими голосами. Увидев своих невольных соседей – курсанта и почтенного мужчину, они что-то сказали им, показывая вниз и улыбаясь. Шатун не понял, но оскалил зубы, изображая приветливость, покивал. И закаменел, увидев краем глаза, как по аллее, мелькая между деревьями, едет прямо к ним, к центру линии, милицейский патруль. И почти сразу завыли сиренами, пробираясь к ним же, пожарные машины. Шнурок задёргался, заскрежетал зубами – у него начинался истерический припадок. Но главарь двинул его по коленным чашечкам так, что тот, всхрипнув, сел на дно кабины. Но и там продолжал тонко подвывать: «Попались, выловят нас, как крыс!.. Всё ты… «Не паникуй, гуляй до вечера»…» Но Шатун, вновь ударив его для острастки ногой, не отрываясь смотрел вниз. По мере того, как лестницы потянулись от кабины к кабине, шустрые пожарные забегали, стаскивая вниз первых пленников, тревога всё сильнее сдавливала грудь. Главарь неотрывно думал: «Что же делать?» И упустил момент. В каком-то исступлении Шнурок оттолкнул его и, ловкий, как обезьяна, прыгнул на борт кабины, дотянулся до троса и, дрыгая в воздухе ногами, полез, перебирая руками трос. Из кабин и от толпы внизу раздался дружный вопль. Все следили за висящим в воздухе курсантом. Даже он, главарь, опешил настолько, что не пригнулся, не спрятался, а смотрел со всеми вместе. Он понял, куда стремится напарник. Через одну кабину от них земля высоким холмом резко поднималась к канатной дороге. Там было не высоко, и несколько парней из двух кабин благополучно спрыгнули вниз. Но Шнурок не добрался даже до соседней кабины. Пронзительно вскрикнув, он сорвался, и в тот же миг Шатун присел на корточки. Чуть приоткрыв дверцу кабины, он видел всё, сам оставаясь невидимым. Видел, цедя сквозь зубы жестокие проклятья, суету вокруг распростёртого на земле тела. Видел внезапное успешное бегство своего дружка – ошеломившее всех, а ему принёсшее облегчение. Обратил внимание и на невысокого ладного капитана. «Как с плаката», – подумал, ухватив дальнозоркими глазами и губы чёткого рисунка, и короткий ровный нос, и ямочку на подбородке. Почему-то, глядя на этого капитана, Шатун с особой силой испытал чувство загнанного в западню зверя. А ведь поначалу всё шло так хорошо!..

Пожилая женщина вошла в подъезд. Подъезд был оборудован системой автоматического запора, но уже два месяца как в подвале подъезда какая-то фирма устроила себе склад, двери при ремонте сорвали, так они стояли и теперь – нараспашку. Сначала жильцы ругались с фирмачами, самые настырные ходили в ЖЭК жаловаться. Но потом это всем надоело, да и привыкли к тому, что в подъезде стало грязно, попахивало кошками, а нередко и мочой…Женщина поставила сумку у почтовых ящиков, отомкнула свой, проглядела тоненькую газету – нет ли письма. Тяжело потянула за ручки сумки, поднялась на свой второй этаж. Два раза щёлкнул замок, открывшись, столько же – закрывшись… Курсант и мужчина в майке ещё минуту прислушиваясь, глядели с нижней площадки вверх.

– Теперь подождём малость, – сказал Шатун.

На звонок женщина открыла дверь, предварительно набросив цепочку. Не современную, тонкую и хрупкую на вид, а старинную цепь – та висела в квартире с незапамятных времён. Но пользоваться ею хозяйка начала всего лишь с год, как осталась одна и поневоле пришлось осторожничать. Правда, сейчас сделала это она машинально, поскольку была уверена, что явилась племянница, – та звонила ей с утра. Но за дверью стоял курсант – смущённый и симпатичный.

– Извините за беспокойство, – сказал он. – Я ищу, кто бы мне мог сдать комнату.