Ирина Глебова - Ночные тени (сборник)

Он звонил, предупреждая о приходе, и супружеская чета встретила его при параде: он – в костюме и галстуке, она – в строгом нарядном платье.

– Вы так надолго уезжали, почему же не поставили квартиру на сигнализацию? – спросил Ляшенко.

– Да разве мы предполагали, что к нам заберётся вор! – изумился профессор. – Всю жизнь жили открытым домом: и к нам, и к Мише, сыну, друзья приходили запросто. У нас ведь и брать-то нечего.

Это капитан заметил и сам: ни аудио-видио техники, ни хрусталя. Библиотека большая, да, но большей частью – специальная литература и многотомные издания классиков, то, на что нет нынче броского спроса. И мебель в профессорской квартире старая, однако не антикварная. Добротное, но обшарпанное кресло-качалка, буфет со множеством ящичков, стол на толстых ножках, пишущая машинка простая, не электрическая. Но Антон знал: то единственное, что можно было в этой квартире украсть – и украли.

Спольники потчевали «молодого человека» чаем и рассказывали. Антон суть дела знал, но предпочёл ещё раз всё услышать сам.

– Мы вернулись четыре дня назад, – рассказывал профессор. – В квартире полный порядок, даже и не подумали ни о чём плохом. Позавтракали, стали вещи распаковывать…

– Вот тут Леонид Григорьевич и пошёл к своим маркам, – вставила жена.

– Да, мне сын подарил три новых марки, не очень, правда, редких, но у меня таких не было. Приятно, когда сын помнит о твоём увлечении. Да… Вот я и пошёл к шкафу, стал его открывать. А он – открыт!

Антон с профессором подошли к одному из книжных застеклённых шкафов. Только там хранились не книги – большие, в кожаных переплётах альбомы для марок. Вся коллекция профессора Спольника, заядлого филателиста. Капитан уже знал, что коллекция эта называется среди лучших в филателистических изданиях, что Леонид Григорьевич собирает её три десятилетия, и что были в ней экземпляры значительной ценности. Были…

– Значит, здесь поработал не дилетант? – спросил Ляшенко.

– Я бы сказал так: человек, разбирающийся в марках, однако – не настоящий специалист.

– Почему?

– Самые ценные марки у меня вот здесь. – Профессор взял в руки один альбом, стал листать, показывая. – Вначале помещены марки средней значимости, и только – видите? – под конец, они – моя гордость. Примитивный, конечно, способ маскировки, однако многие коллекционеры им пользуются, а значит – знают. Похититель не знал. Два альбома, которые он забрал, говорят о его осведомлённости. Но всё же…

– Шкаф был заперт?

– Да, но замочек здесь совсем простой и, как видите, его легко сломали.

– Вы не подозреваете соседку, которой доверили ключи? – Антон должен был задать этот вопрос. Реакцию он предполагал.

– Ни в коем случае! – воскликнула жена профессора, и он согласно кивал головой. – Мы уже говорили вашему коллеге. Людмила Семёновна много лет работала у нас в институте гардеробщицей, она совершенно порядочный и честный человек!

– Но ведь ваши двери, как говорят наши специалисты, не были взломаны. Открыты ключами.

– В том-то и дело! – профессор мгновенно оживился, глаза его заблестели. – Ваш звонок и визит на несколько минут опередил мой – я собирался звонить вам на службу. Этим утром мы обнаружили находку! Риммочка, покажи пожалуйста!

Жена профессора протянула связку из трёх ключей. Входная дверь квартиры была двойной. Первая, оббитая дерматином, закрывалась двумя замками. Небольшой плоский ключ и второй – цилиндрический, довольно массивный, точно подошли как раз к ним. Во вторую, внутреннюю дверь, врезан один замок. Более тонкий и длинный цилиндрический ключ легко его открыл.

– Вот-вот! – Профессор с любопытством смотрел на манипуляции капитана. Чудесная работа! На ключи эти не наши!

– Я понял. – Антон разглядывал проволочное кольцо, на которое нанизывалась связка. – Где вы их нашли?

Все трое перешли в спальню, и жена профессора показала:

– Вот здесь, под кроватью, у самой ножки.

Постель – широкая, двуспальная, на деревянной раме и низких ножках, – была накрыта красивым покрывалом, бахрома которого опускалась до пола. Приподняв его край, женщина показала, где лежала её находка.

– Мы эти дни были растеряны и расстроены, ничего не убирали. А сегодня Римма Михайловна решила пропылесосить палас в спальне. И вот наткнулась. Лежали на паласе, за ножкой кровати.

– Значит, мои коллеги их не заметили?

– Как видите, – развёл руками профессор. – Должен сказать, милиция проводила осмотр аккуратно, деликатно. А в спальне вообще ничего тронуто не было, вор, как мы думали, сюда и не заходил. Вот и осмотрели так… поверхностно.

– А он всё-таки заходил…

Антон встал на колени, приподнял край покрывала и заглянул под кровать. Ему пришлось нагнуться очень низко, почти лечь. Под кроватью ничего не было. Да, подтвердили Спольники, у них там ничего и не стояло. Значит, прикинул Антон, когда вор заглянул под кровать, он и выронил ключи. Они тихо упали на палас, и он этого не заметил. Но всё-таки в связке три предмета – из металла! Хоть и тихо, но они должны были звякнуть. А в пустой квартире и, похоже, ночью, слышен даже шорох. Что же помешало вору услышать звон?

«Ага! – сказал сам себе Антон. – Теплее, ещё теплее…»

– Новых пропаж не обнаружили за это время?

– Нет, только марки и подарочный набор серебряных ложек – то, о чём мы уже говорили милиции. Больше ничего.

– Значит, приходил за марками… Леонид Григорьевич, покажите мне ваши ключи.

– Сейчас, сейчас, – Спольник вышел в коридор и вернулся с двумя связками на красивых брелках. – Вот, это мои. Мы их брали с собой в поездку. А вот эти ключи – Риммочкины – оставляли Людмиле Семёновне. Она цветы поливала и птичек наших кормила.

Широкие подоконники квартиры были уставлены цветочными горшками: герань, кактусы, лилии, какие-то вьющиеся, незнакомые Антону растения. На журнальном столике, рядом с кадкой ветвистого фикуса, пристроилась красивая клетка с парой волнистых попугайчиков.

– Та-ак… – Антон сравнивал найденные ключи с хозяйскими. – Сработаны по образу и подобию, причём профессионально. Но металл иной, да и видно, что новые.

Кое-что ещё уточнив у профессорской четы, Ляшенко попрощался. Но ушёл недалеко. На той же лестничной площадке жила бывшая гардеробщица института Людмила Семёновна. Антон должен был повидаться с ней.

Когда через час капитан вышел от пожилой женщины, он знал, на первый взгляд, не больше прежнего. Людмила Семёновна, одинокая пенсионерка, свою скромную, но изолированную одинарку в институтском доме получила за долгую безупречную службу. Она дружила со своими бывшими «клиентами» – профессорами, доцентами, они тоже относились к ней уважительно, приветливо. Когда Спольники уезжали навестить сына на другой конец света, без колебаний оставили ключи Людмиле Семёновне. Она была рада услужить, а когда Леонид Григорьевич извинялся, что причиняет ей беспокойство, искренне удивилась: какие же это труды, на своей лестничной площадке! И от денег предлагаемых отмахнулась: «Нет, нет, не обижайте меня!» Тогда Римма Михайловна сказала: «Ладно, Люся, мы вам привезём подарок из Америки». И точно, привезли отличный халат – такой красивый, тёплый, мягкий, удобный! Да вот, как оказалась, подарка-то она и не заслужила…