Ирина Глебова - Ночные тени (сборник)

Потом Александра оформили заместителем директора теперь уже бывшей его фирмы. Шеф очень убедительно доказал, что ему, бывшему владельцу фирмы, лучше пока, на первых порах, оставаться в тени.

– Но это формальность! – доверительно говорил шеф, приехавший провести вечерок на свежем воздухе и прогуливаясь с Александром по аллеям парка. – Настоящим директором остаётесь вы. Мой племянник мальчишка, он лишь будет занимать должность, но во всём слушаться вас и учиться у вас.

Оклад Александру назначили такой, что у него дыхание перехватило. И скоро Лидия ушла с работы, теперь они могли спокойно это себе позволить. Тем более, что в её конструкторском бюро уже три месяца не платили зарплату и поговаривали, что их закрывают.

И вообще, новый образ жизни закружил. Банкеты и приёмы партнёров из других городов и стран. Поездки на консилиумы и деловые встречи… В каких загородных частных коттеджах и фирмовских виллах он побывал, в каких богатых гостиницах жил! Шеф повсюду брал его с собой, представлял, называл все звания. Гордился!

Так незаметно пролетела зима. Однажды Александр хватился: а как же с переоформлением документов и его учредительством? Шеф огорчённо развёл руками – в этом году городские власти не требовали новой регистрации концерна, отложили до следующего года. Вот тогда…

К этому времени поездки как-то незаметно пошли на убыль, и Александр всё больше времени проводил в родной своей фирме. Оно бы и к лучшему, да только что-то разладилось, что-то шло не так… Директор, племянник шефа, был с ним предельно почтителен, но очень скоро Александр увидел в этом молодом человеке и раздутое самомнение, и чванливость, и невежество, умело скрытое за напускным интеллигентным лоском. А некоторые его манеры были смешны, хотя тоже говорили кое о чём. У себя в кабинете этот юнец с пышной шевелюрой и скошенным безвольным подбородком держал несколько пиджаков, десятка два галстуков и множество пар носок. В день всё это он менял по несколько раз.

Поначалу ещё шли немногие заказы на разработки, связанные с космосом: биология, выживание человека. Но и этот ручеёк на глазах иссяк. А компьютерный зал наводнили молодые люди в шикарных пиджаках, часах «Сейко» и «Роллекс», у особнячка постоянно стояли их «Мерседесы» и «Вольво». Что они просчитывали на компьютерах, Александр не знал, а когда попытался выяснить, директор-племянник покровительственно вывел его под руку в кафе, заказал две чашечки и дружелюбно-менторским тоном сказал:

– Эти парни – партнёры нашей фирмы. У нас с ними есть общие дела. Зачем вам забивать этим голову? Вы у нас светило науки, авторитет, можно сказать – вывеска. Не обременяйтесь.

Александр задохнулся от оскорбления и… не нашёл слов. А вскоре его стали посылать в командировки: подписать договор, продлить контракт, заключить сделку. Первый раз шеф лично попросил его:

– Дорогой друг, нам нужно произвести благородное и серьёзное впечатление на потенциального партнёра. У вас известное в науке имя… Вам самому не придётся вникать в деловые проблемы, с вами поедет наш коммерческий директор. Но руководитель – вы…

«Вывеска» – вспомнил Александр, криво усмехнувшись, и… поехал.

Потом поездки стали обыденным и даже частым делом, основной его работой. Его уже никто не сопровождал, всё сам. Он всё ещё числился заместителем директора фирмы, но только формально. И даже не знал, что концерн уже прошёл перерегистрацию. Конечно, никто его, Александра, не вспомнил, ни в какие учредители не включил. Когда он попытался поговорить об этом с шефом, то три весенних месяца просто не мог застать того в офисе: всё разъезжал в деловых поездках по заграницам, часто прихватывая и племянника. А на всё лето устроил себе отпуск – в крымском Новом свете, на Кипре, в Средиземноморском круизе. И только в конце августа, случайно, у входа в главный офис концерна, Александр наткнулся на шефа, выходящего из машины. Торопливо и обрадовано заговорил с ним, но тот, на ходу похлопав по плечу, оборвал фразой:

– Что вам неймётся! Работу имеете, хорошую зарплату получаете – и живите!

И, взбежав по ступенькам, обернулся с улыбкой:

– Дело житейское, дорогой друг. Выживает сильнейший – закон джунглей! Дело житейское…

Стеклянная дверь закачалась, растворяя в глубине громоздкий, но лёгкий в движениях силуэт, и остался Александр на крыльце, словно оглушённый дубинкою. Нельзя сказать, что и до этого разговора не понимал, не чувствовал, что обошли его, обставили, обманули и, просто напросто, обворовали. Не то, чтобы имущество – да какое! – бывшее его частной собственностью, но и любимой работы, авторитета, самоуважения лишили. Да и зарплату давно инфляция свела к обыденной… Понимал, конечно, но не хотел верить до конца, до этих походя брошенных слов. И стоял, чувствуя, как кружится голова, темнеет в глазах, спазм сжимает горло.

Эта роковая встреча с шефом произошла перед самой его последней поездкой в командировку и трагическим возвращением. Там, в другом городе, партнёры вежливо, но непреклонно отказались обсуждать с ним дела:

– Будем говорить только с вашим президентом…

И Александр догадался: шеф с самого начала знал, что с ним тут не посчитаются. Значит, давал понять: он стал не нужен, как выжатый лимон.

С горькой улыбкой вспоминал Александр, как был горд, выиграв поединок с Борей Мазером! Каким чувствовал себя умным, уверенным, готовым к жизни в новых условиях, где побеждает сильнейший. Ему казалось: он из этих самых, сильнейших. А его, словно мелкую рыбёшку, съели даже не акулы, а щуки!..

Незаметно когда вновь заморосил дождь. Фонари стояли редко, тускло освещали мокро блестящий тротуар. Но за поворотом начинался широкий проспект, ведущий к вокзалу. Сегодня он приехал, и сегодня же уедет. А Лидия… что ж, она должна искупить свою вину, помочь ему. А потом, попозже, он свяжется с ней…

«Всё тайное всегда становится явным» – капитан Ляшенко любил повторять этот афоризм. Собственно, считал его своим жизненным девизом. А был он отличным оперативником или, как говорил сам о себе, «крутым сыщиком». И вправду. Когда собранный им материал ложился на стол к следователю, тому оставалось сделать лишь однозначный вывод – настолько дотошно были собраны и сведены воедино улики, отработаны даже незначительные мелочи… Но вот что интересно: своё призвание Антон обнаружил не сразу. Поначалу пошёл по родовой тропе и был совершенно уверен – это его судьба.

Его дед – Антон Николаевич Ляшенко – за год до революции стал начальником городской пожарной охраны, брандмайором. Стремительная карьера для двадцатидвухлетнего выпускника Петербургских курсов пожарных техников. Правда, курсантом он был наилучшим, отличником. Да и в городской пожарной команде человек небезызвестный: сын погибшего на пожаре, Антон Ляшенко получал стипендию от команды, а все летние каникулы, возвращаясь домой, работал в боевом расчёте. И когда старый начальник решил уйти на покой, он порекомендовал городским властям молодого способного офицера. Впрочем, поработал Ляшенко недолго: революция, гражданская война, стремительная смена властей – белая армия, красная армия, большевики, Деникин, Петлюра, Центральная Рада… Неразбериха. Такой же разброд творился, видимо, и в душе молодого офицера. С белой армией он бежал на Дон, но не пошёл дальше Батайска, остался, вернулся в город и привёл с собой угнанную пожарную технику… «Зачем нам, дружище, чужая земля!»… Антон, когда поют эту песню, всегда представляет деда… Специалистов не хватало, и уже советская власть вновь поставила Ляшенко начальником городской пожарной охраны. То, что случилось с ним потом, можно было предвидеть. В конце 29-го года он был арестован и судим «по делу промпартии». А через полгода после ареста родился его первый и единственный сын Николка.