Ирина Глебова - Выкуп

– Как всё-таки здесь чудесно! Я бы мог здесь жить годами!

И подумал: «А что! Если захочу – так и будет! Уже скоро… Вместе с ней…»

Они оба чувствовали себя прекрасно, болтали и смеялись – молодые, красивые. Костя, с его привычкой смотреть на себя как бы со стороны, просто не мог скрыть восхищения: они были такой прекрасной парой! Даже то, что вечером ему нужно было улетать, не омрачало его настроения. Там, в Берне, он сделает всё, что нужно для своего сказочно прекрасного будущего! Для того, чтобы эта женщина всегда была рядом, чтобы он мог сам ездить с ней на Гавайи когда вздумается, и не только на Гавайи… Да, к тому же, впереди ещё долгий день рядом с Ингой: она уже сказала, что после завтрака их ждёт респектабельный пляж Вайкики.

Море катило к берегу медленные плавные волны, от которых, если долго на них смотреть, кружилась голова. Потом, у самого берега, волна закручивалась белопенной полосой и накатывала с тихим шипением на белоснежный песок. Чуть в стороне поднималась красивая гора – потухший вулкан, который назывался Алмазной Головой. Был разгар дня – самое время купания на Вайкики. По тротуарам вдоль пляжа ходило множество хорошеньких, стройных и загорелых девушек в ярких купальниках. Но Костя поглядывал на них исключительно для того, чтоб потом перевести глаза на Ингу и с новым восторгом вновь и вновь убеждаться: она самая красивая, самая стройная! Она лежала на большом купальном полотенце, а он, сидя рядом, водил рукой по её горячему, смуглому и упругому бедру… А потом Инга повела его к небольшому причалу. Сюда, почти каждые пять минут, приплывали и отсюда отплывали лёгкие лодки-беседки.

– Это «цветочная лодка», – объяснила Инга. – Мне рассказывали, что это – древняя китайская традиция. Такие лодки в старину были чем-то вроде домов свидания. Но то были целые плавучие домики. Эти поскромнее, но очень милые.

Широкая палуба лодки находилась прямо вровень с причалом, ближе к корме высилась беседка, настолько плотно обвитая цветущими гирляндами, что была непроницаема для глаза. Они отворили дверь – зазвенел колокольчик, – и очутились в маленькой прелестной комнате, устланной циновками, украшенной бумажными фонариками и китайскими гравюрами на шелку. Лодка отчалила и неспешно поплыла вдоль береговой полосы, уютно покачиваясь на волнах. Костя и Инга оказались совершенно изолированными от двух сидящих на вёслах гребцов. Молча, глядя друг другу в глаза, они опустились на циновки – их тела, переполненные солнцем, ароматами и ритмами острова Оаху, хотели только одного! Костя успел лишь прошептать:

– Господи, какой одуряющий запах у твоего тела!

А Инга, уже скользя губами по его груди, с коротким, похожим на всхлип смешком ответила:

– Нет, милый, это пахнут цветы… Поинчиана…

Наверное, гребцы привыкли к тому, что «цветочные лодки», по старинному обычаю, всё-таки чаще всего служили местом интимных свиданий. Спокойно и меланхолично два гавайянца, мускулистые и обнажённые по пояс, вскидывали и опускали вёсла, словно не слышали вскриков и стонов, смеха и незнакомой речи из беседки. Потом дверь приоткрылась, и женщина показала им жестами, что пора поворачивать обратно. Они также невозмутимо развернули лодку.

Инга и Костя полулежали на циновках, тянули по очереди через трубочку из пакета манговый сок. Пробиваясь сквозь цветочные гирлянды, солнце причудливо расцвечивало комнату пятнами и полосами. Она положила голову на его плечо, и Костя чувствовал, как, вместе с запахом её волос, входит в него необыкновенное чувство совершенной близости. Словно эта женщина – совсем другой человек! – это тоже он. Не просто часть его – он сам! Никогда в жизни не испытывал Константин ничего подобного. Существовали люди, которые его любили, к некоторым он и сам был привязан. Теперь он узнал отца, восхищался им, может даже любил… Но это всё другое, другое! Инга – совершенно необыкновенная женщина, – растворилась в нём! Или он в ней? Какая разница! Главное, они – одно целое! И так должно быть всегда!

Он нежно взял в ладони лицо Инги и, глядя в её смеющиеся глаза, сказал:

– Скоро, очень скоро мы будем вместе. Только ты и я!

Она, потянув из трубочки сок, насмешливо-ласково хохотнула:

– Ты так торжественен, Костик! Словно хочешь мне открыть великую тайну!

– Вот видишь! – Он обхватил её руками, крепко прижал к себе. – Ты понимаешь меня с полуслова! Я и правда расскажу тебе тайну. Я скоро буду богат, очень богат! Но главное – передо мной откроются такие возможности… Перед нами с тобой! Ты даже не подозреваешь… Слушай же!

Он стал рассказывать ей: всё – начиная со встречи в Вене с отцом, о Рудольфе Портере, о предложении отца доказать свою пригодность стать их партнёром, и о том, какую великолепную комбинацию придумал он, чтобы заполучить деньги – свой стартовый капитал… Инга всё также полусидела, опираясь плечами на стену беседки, её волосы переплелись с листьями и цветами гирлянд. У Кости перехватывало дух: и от необыкновенной красоты этой женщины, и от собственного рассказа – он вновь и вновь переживал чувство триумфатора. Ему так хотелось, чтоб Инга оценила его необыкновенную фантазию, настоящий талант предприимчивости, его рискованную смелость.

– Ты представляешь, дорогая, Вадим попался на мою выдумку! Да и как он мог не поверить – я так всё круто завернул! Теперь он сам горит желанием поскорее выложить миллион зелёных! Впрочем, мне не привыкать водить его за нос – с твоей помощью! Так ведь?

Он, счастливый, нагнулся и поцеловал Ингу, даже не заметив, что её дрогнувшие губы не раскрылись ему навстречу, остались крепко сжатыми. В это время лодка мягко ткнулась о причал, и Костя вскочил на ноги, протягивая женщине руку. Но Инга осталась неподвижно сидеть, смотрела на него, чуть вскинув подбородок. В её глазах переливались странные, глубинные блики – словно накаты волн. Но вот она легко встала, не опираясь на руку Кости, распахнула дверь беседки. Но прежде чем ступить на причал, она оглянулась и спросила, очень спокойно и чётко:

– За что ты, Костя, так ненавидишь Вадима?

Никогда в жизни Инга не испытывала такого сильного стыда и ненависти к себе. Много разных неприятных вещей приходилось ей переносить, не раз поступать… как бы это выразиться? – аморально. Неоднократно идти против совести и против собственных желаний, а иногда наоборот: отдаваться чувству вопреки разуму. Но предательницей ей пришлось стать впервые, причём дважды предательницей! Господи, как же это омерзительно!

За свою прежнюю связь с Костей ей и раньше бывало немного стыдно, но лишь чуть-чуть. Образ жизни, который она вела, допускал подобные вещи. И потом: она ведь оборвала это, и кроме как с Костей, ни с кем Вадиму не изменяла. То, что вчера не удержалась, поддалась очарованию этого невероятно обаятельного парня, за это тоже себя не казнила – до последнего момента. Убедила себя, что имеет право на небольшое развлечение: сколько уже времени на Гавайях – и всё одна! А здесь магнетизм страсти так и разлит в воздухе, в тягучих гавайских ритмах, в пьянящих запахах!.. И потом: изменить мужу с тем, с кем уже однажды изменяла – это как будто бы даже и не изменить… Во всём этом Инга легко убедила себя и совершенно не переживала с самого момента появления Кости в её номере. Но несколько минут назад её словно плетью стегнуло – стыд и брезгливость перехватили дыхание. Теперь они катили на такси в отель, сидели молча. Она не видела, каким странным взглядом Константин поглядывает на неё. Она думала о своём…