Константин Измайлов - Последний клиент

Пока девушка исполняла пожелания клиентов — а до тех пор, пока Кирилл со своими собутыльниками не принял по первой, эти самые пожелания не распространялись далее куска вырезки на решетке и чего-нибудь из местного деликатеса, — Жуков продефилировал к стойке и, проведя ревизию выставленных на полках и готовых к употреблению напитков, выбрал, как оказалось впоследствии, малознакомый Кириллу, а Николаю и подавно неизвестный напиток в квадратной посуде. Из пояснительной записки, размещенной на обратной стороне бутылки, Кириллу удалось уяснить, что все это изготовлено из высококачественных натуральных продуктов с использованием старинных германских рецептов и употребляется в любом виде и количествах, никак не влияющих на естественные физиологические процессы. Пришлось пойти на поводу у незатейливой рекламы, тем более что этикеточка исполнена была очень живенько, с какими-то продолговатыми предметами и указанным, соответствующим российскому стандарту, градусом.

Вооружившись надлежащей посудой, приятели принялись за дело. Николай, как личность, занимающая в данный момент пост впередсмотрящего, без явного энтузиазма сунул нос в бокал с колой и принялся пускать пузыри. Кирилл с Андреем, напротив, приняли пару раз по двести.

Как-то незаметно появилась вырезка, на вкус Кирилла слегка пересушенная. К ней гарнир, простой до идиотизма, и что-то, напоминающее морские водоросли, слегка приправленные толченым стеклом и майонезом. Нечто подобное подавалось в наших гастрономах и именовалось мало что объясняющим термином «кукумарина с морской капустой». В тех незабвенных баночках, граммов по двести и ценой копеек в сорок семь, присутствовал тот же набор. А вместо майонеза предлагалось немного рассола, щедро разбавленного забортной водой. Это предложенное обходительной дамочкой блюдо оказалось совершенно непригодным для заполнения паузы в промежутках, меж молчаливо поднимаемыми бокалами. Более того, проскрипев остатками ракушек, застрявших между драгоценными искусственными челюстями, Жуков помрачнел, ополоснул ротовую полость спиртосодержащей жидкостью и сплюнул на пол. И не под ноги себе, как предполагает этикет, а в проход, на желтый, искусственного волокна, ковер. Сплюнул, недобро сверкнув глазами:

— Ну, что с этими суками делать, а?

Разъяснять Андрею, как следует поступать в подобной ситуации, не хотелось. Не хотелось по нескольким причинам. Во-первых, Жуков и сам прекрасно знал, что следует делать, а во-вторых, никому из присутствующих за столом не хотелось стать учредителем безобразного скандала, к которому их разборчивый друг был готов еще загодя, на улице, в трехстах шагах от невинного, в общем-то, учреждения.

— Мне тоже не понравилось, — насколько можно примирительней согласился Кирилл. — Но не стоит из-за этого раздувать щеки и бить посуду о голову местного гастронома.

Однако следовало учесть состояние, в котором пребывал их приятель. Фраза «местный гастроном» прочно впечаталась ему в голову и застряла там на некоторое время, чтобы позже, в самый неподходящий момент, составить одному Жукову ясную логическую связку. И битьем посуды в этом случае бы не обошлось. Тем более что Кирилл имел возможность убедиться: Андрей может зашибить пару-тройку человек и за менее серьезную провинность. Во всяком случае, так случилось в прошлом году, в Париже: Кирилл, на беду, устроил своей даме ознакомительную экскурсию по злачным местам этого сраненького по большому счету городка…

А дело было пустяковым: какой-то местный, очень похожий на Сенегала, обратился к веселящемуся внутри себя Жукову с каким-то совершенно безобидным вопросом. Жуков же, узрев в его неверном произношении покушение, по крайней мере, на право разговаривать на докерском французском только лицам с непременно светлым оттенком кожи, ответил вопрошающему на не понятном никому из окружающих, да и в Сенегале неизвестном языке. Причем сопроводил он свою реплику соответствующей мимикой и красноречивыми, даже необученной мартышке понятными жестами. Сенегал же, будучи индивидом с приличными физическими данными, тем более, как оказалось, гражданин страны пребывания, попытался возразить, за что был уложен на заплеванную брусчатку Монмартра и пнут в левый глаз слегка запыленным ботинком. К несчастью, уже повергнутый Сенегал оказался не один — в его свите присутствовала еще пара совершенно неразличимых в наступающих сумерках собрата и три излишне возбужденных француза. Все они возникли ниоткуда, даже не дав Андрею осознать, как следовало повести себя в следующие секунды. Итог непродолжительной схватки подвел какой-то полицейский чин:

— Семь переломанных костей на шестерых — это, пожалуй, слишком.

Но чем-то полицейский остался доволен: как вскоре выяснилось, этот самый Сенегал оттягивался после боксерского поединка с неким Ле Комптом, бойцом в тяжелом весе, вылетевшим за канаты сразу после первого раунда.

Видимо, мсье полицейский, как всякий исконно сложившийся француз, был не очень удовлетворен подобным исходом баталии — ни для кого не секрет, что фашистская идеология в стране Мулен Руж, Лотрека и Дня взятия несчастной Бастилии покруче, чем настроения плебса в стране сожженного коммунистами рейхстага.

Прибывший по зову искалеченного Сенегала мелкий, с папочкой в руке адвокатишка попытался вменить неугомонному Жукову иск на уйму франков, на что мсье полицейский предложил решить этот вопрос в предусмотренном законом порядке, едва намекнув при этом на некоторую неосведомленность мэтра о длине рук русской мафии, окончательно распоясавшейся в Париже и его предместьях. И инцидент, в общем и целом, не считая небольшого презента вникнувшему в ситуацию полицейскому, был исчерпан. А окажись на месте Сенегала несчастный Ле Компт? Даже страшно представить, сколько потребовалось бы средств, чтоб ублажить французскую фемиду! Она же, как все французские девки, — жопа с кулачок, а гонору…

Но Сен-Мишель Сен-Мишелем. Андрею туда тащиться надобности не было, потому как и здесь оказалось придурков в достаточном количестве. Не считая Кирилла и Николая. Помещение кабака наполнялось довольно пестрой, но в чем-то похожей, на взгляд Кирилла, молодежью. Слегка удивляло и полное отсутствие эскорта в лице женского пола.

— Слушайте, парни, а какой сегодня день?

— Это в смысле?

— В смысле не «плохой или хороший», а какой? Пятница, понедельник… Что их сюда всех сносит, как дерьмо из деревенского нужника в весеннее половодье?

Коля с умным видом посмотрел на циферблат часов:

— Вэб!

— И как это по-русски?

— Среда… — скоренько перевел Андрей.

— А что происходит по средам?