Константин Измайлов - Последний клиент

Оружие. В одиннадцатом часу вечера в Берне приобрести его — фантастическая проблема. Род знал наверняка: все резервисты, прошедшие военную подготовку в вооруженных силах конфедерации, имеют право и хранят свое штатное оружие дома. В том числе и автоматическое. Но у отставного сержанта не было ни времени, ни возможностей обойти с проверкой все жилища уверенных в своей безопасности и нейтралитете швейцарцев — слишком много ненужного шума. Не годится. Тогда?.. Полиция. Просто абсурд — по заведенным порядкам патрульные менее чем парой на дежурство не выходят. Да и пешком они передвигаются крайне редко. Не лезть же в полицейский участок наобум — тут у Галлахера хватало сообразительности. Частные охранные структуры могли оказаться пустышкой — пара наручников, дубинка и счастье, если баллончик с какой-нибудь дезодорированной гадостью… Нужен был объект, определенно нуждающийся в серьезной охране по статусу, но в силу сложившейся традиции охраняемый достаточно формально. И подобным объектом мог стать… консульский отдел любого крупного государства — Британии, Германии, США… США предпочтительней — как заведено, вооруженный полицейский снаружи и пара пехотинцев за оградой. Турок, курдов и прочих неуправляемых борцов друг против друга не так уж много — это не Брюссель с Гаагой, а следовательно, и охраняются подобные учреждения «зацепи нога ногу…».

Такси, желтый, страдающий одышкой «Мерседес», подкатило к ограде консульства ровно в одиннадцать. Фонарь, горевший на крыше, говорил, что автомобиль свободен и готов по желанию седока отправиться хоть на край света. Ну, если и не на край, то до Невшателя он мог бы добраться без труда. Из такси вышел водитель, открыл крышку багажника и не спеша извлек из автомобиля инструмент и запаску.

— Простите, но здесь стоянка запрещена! — обратился к водителю розовощекий крупный малый лет двадцати. Он служил в полиции полтора года и был вполне доволен своей профессией. Увы! Никогда более этого милого, застенчивого в быту паренька не увидят его наставники, так любившие подшучивать над наивным, исполнительным капралом, — жало тридцатисантиметровой отвертки вонзилось в его молодое, здоровое сердце, перечеркнув все перспективы на досрочное присвоение сержантского чина…

Обогнув пару кварталов — еще не было слышно немеющих от собственного визга полицейских автомобилей, — Галлахер оставил такси и спокойно, не привлекая внимания немногочисленных прохожих, завернул в проулок. Там он ознакомился с приобретением — им оказались девятимиллиметровый «Глок-17» с запасным магазином и перочинный нож с невероятным количеством лезвий. Его Род выбросил сразу и без сожаления, посчитав, что тридцати четырех патронов «парабеллум» для воплощения в жизнь первого этапа плана вполне достаточно. Теперь был необходим еще один автомобиль. И на этот раз желательно добытый естественным для законопослушных иностранцев путем. В Берне подобное дается без труда.

— Сквозит… — заметил Галкин, зябко передернув плечами. — А эта сука Грибман оставил нас в исподнем!

— Мне кажется, что у него другая фамилия, — заторможенно произнес Крокин, еле уловимым движением головы указав на что-то, находящееся за спиной Владимира.

— Другая — что? — Галкин, повинуясь неясному предчувствию, развернулся к двери — на пороге стоял высокого роста поджарый мужчина, в правой руке сжимая что-то, отдаленно напоминающее пистолет. — И ни хрена себе… — вяло шевельнул губами Галкин. — Но я надеюсь, что это за вами…

— Это еще бабушка надвое сказала… Может быть, не только… — прошипел Крокин, делая по возможности приветливое лицо. — Простите, вы что-то хотели? — осведомился он на родном для отставного сержанта языке.

Галлахер некоторое время молча стоял посреди холла, пытаясь понять, как ему выбираться из столь затруднительного положения. Он был готов ко всему — к крикам, к активному сопротивлению, но два почти раздетых джентльмена за столиком с колодой карт и несколькими пустыми стаканами — это казалось Роду каким-то противоестественным и странным. И совершенно неопасные, не защищенные в своей наготе мужчины смотрели на него, замершего истуканом, как на случайно забредшего на рождественскую вечеринку для взрослых Санта-Клауса.

— Я, пожалуй, присяду… — буркнул Галлахер и несколько неуклюже прошел через весь зал к столу, поближе к едва тлеющему углями камину. Тем не менее ствол его пистолета следил за возможными мишенями. — Очень холодно. Вы позволите мне присесть поближе к огню?

Его путешествие из Берна в Невшатель было нисколько не обременительным, не считая небольших снежных наносов на подъезде к озеру. Здесь, рядом с автозаправочной станцией, он припарковал свой «Эскорт» и минуты через четыре разговора с местным рабочим выяснил, каким образом он мог бы получить во временное пользование снегоход. Пара подобных игрушек стояла под навесом, и за незначительную плату разговорчивый смуглый паренек согласился уступить один из них, заправив бак по самую горловину. Справившись, в каком отеле незнакомец решил остановиться, заправщик протянул ему карту заправки с номером телефона:

— Когда наиграетесь, позвоните мне. Я вам подгоню ваш автомобиль и заберу свои сани.

В данный момент «Поларис» остывал неподалеку — в тридцати метрах от ограды виллы, с задней ее стороны, в кустах, щедро присыпанных снегом, — Галлахер рассчитывал, что при неблагоприятных обстоятельствах ему удастся добраться до него быстрее чем за двадцать пять секунд. Но сейчас Роду казалось, что торопиться ему не придется.

— Вы позволите? — снова обратился он к полураздетым господам тоном весьма воспитанного джентльмена.

Крокин, еще не осознав, о чем в данном случае идет речь, также благовоспитанно кивнул, махнув при этом рукой, что могло означать: «Да бога ради! Какие могут быть церемонии?» А Галлахер, распустив шнуровку, стянул башмаки и подставил затекшие и застывшие стопы теплу очага.

— Виски, джин? — услужливо предложил Крокин.

— Да, если можно… — кивнул Галлахер, по-прежнему не опуская пистолета.

— Вы к нам по делу? — Светскую беседу следовало бы заводить о погоде, но, уловив настроение гостя, Крокин решил помочь незнакомцу.

Володя, манипулировавший всего несколькими десятками фраз на английском, вообще потерялся в контексте беседы и выказывал свое участие лишь мимикой и жестами.

— Ваш приятель что, немой?

— Отчасти… Во всяком случае, если вы захотите о чем-то спросить его, вам придется обращаться к нему через меня.

— Кто он?

— Русский.

«Только этого не хватало!» — подумал Галлахер, и настроение его стало стремительно ухудшаться.

— Тогда начнем с вас… Кто вы?