Ирина Глебова - Дом окнами на луг и звёзды

В тридцать четыре года Вадим получил ордер на однокомнатную квартиру в новом, почти достроенном доме. И буквально дня через три после этого он встретил Владлену Касьянову. Пошёл зарегистрировать ордер в исполнительный комитет того района, где будет квартира, очередь в нужный кабинет оказалась большой, вышел покурить на крыльцо. Из подъехавшей «Волги» высадилась элегантная женщина, направилась в смежную дверь, где располагался районный комитет партии. Что-то толкнуло Вадима в сердце, у него вырвалось громко:

– Влада! Касьянова!

Она узнала его, хотя не виделись со школьного выпускного. Неожиданно обрадовалась, позвала:

– Пойдём.

Махнула рукой в сторону райкомовской двери: не трудно было догадаться, что дочь обкомовца варится в том же котле.

– Да я тут в очереди стою, ордер оформляю, – протянул было Вадим, но глаза у него уже загорелись: – А, ерунда! Пошли.

В своём кабинете – Влада оказалась инструктором райкома партии, – она по телефону вызвала секретаршу, дала ей ордер Вадима, и через десять минут та принесла ему оформленные документы.

Говорили они с Владой долго, очень непринуждённо и откровенно. У Вадима словно открылось второе дыхание его давнего чувства, и он даже спросил её:

– Ты ведь знала, что я боготворил тебя?

– Это было давно. Но ты не женат? Почему?

– Да всё поэтому! – Он вдруг задохнулся от собственной смелости. – Похоже, я однолюб…

Влада не спускала с него глаз, и они влажно блестели.

– Я ведь тоже одна, – произнесла медленно. – Все вокруг говорят: собой хороша, умна, должность хорошая, с перспективой. А вот… Требования завышенные предъявляю к мужчинам! Ерунда! Несколько раз думала – вот она, любовь! Оказывалось или корысть, или психологическая несовместимость, или… Вот совсем недавно рассталась с одним. Вадик, неужели все эти годы любил меня? Такого постоянства не встречала…

Расставаться не хотелось, и они вскоре вместе ушли в ближайший ресторан – хорошо у Вадима были с собой деньги, – а потом к Владе. Её собственная двухкомнатная квартира была не далеко, в центре города.

Через две недели сыграли скромную, но престижную свадьбу. Ещё через пару недель подтвердилась её беременность. Вадим был счастлив, она – вдвойне. Всё-таки Владе шёл тридцать пятый год, как и ему. Рожала она в обкомовской больнице, в комфорте, кесаревым сечением. Так появился Игорь. К этому времени им помогли обменять её двухкомнатную и его однокомнатную на трёхкомнатную квартиру тут же, в центре города.

Через два года, однажды вечером отец попросил сына прийти. Не успел Вадим переступить порог родного дома, как старик с необычным для него пылом схватил его за руку и воскликнул:

– Всё, загнулись комуняки! Тебе, сын, жить при капитализме! Эх, не доведётся мне увидеть этого счастья.

Он сам и все в семье уже знали о его неизлечимой болезни.

Вадим тогда был ошеломлён и не поверил. И лишь годы спустя оценил прозорливость и ум своего скромного папаши-бухгалтера: Горбачёв только-только провозгласил «перестройку» и «новое мышление», а старик Батуйко уже всё просчитал наперёд!

Ещё через два года, когда страна кипела митингами, лозунгами, немыслимыми ранее организациями, он уже сам просчитывал наперёд и видел скорый развал великой державы. И точно знал, как на этих руинах станет выстраивать свой дворец. Потому что начиналась эпоха первоначального накопления капитала: ему ли, отличному экономисту, не знать, что это такое! Покойному отцу он был благодарен вдвойне: за то, что отправил его изучать экономику, и за денежное наследство – оно оказалось внушительным. На чулочно-носочной фабрике старик, оказывается, много лет занимался подпольной цеховой деятельностью, нарабатывая капитал на дефицитных детских колготках, капроновых чулках, чулках-сеточках. А деньги переводил в доллары.

С Владой Батуйко жил до Игоревых шести лет. Не то, чтоб продолжал любить её, но жаль было расставаться с многолетней мечтой. Осуществившись, она стала как бы его собственным достоянием. И всё же… Жизнь Вадима поменялась так разительно, а жена не стала ему соратником. Когда он скупал по дешёвке на центральном проспекте города разоряющиеся парикмахерские, забегаловки, а потом и коммуналки первых этажей, Влада бросала ему в лицо с апломбом:

– Рвач! Нэпман! Откуда только вы понавылазили!

Когда он попытался ей объяснить, что пройдёт время – очень скоро, – и вся эта недвижимость поднимется в цене настолько, что и представить трудно, Влада только презрительно процедила:

– Спекулянт…

Советский Союз развалился. Партийные родственники Вадима Батуйко оказались, увы, не партократами – идейными коммунистами. А значит, выброшенными на обочину жизни. Тестя из жалости пристроили в институтский отдел кадров, а вскоре он умер – инфаркт. Влада пошла преподавать в музыкальную школу. Вадим уже имел свои первые миллионы. Игорю было шесть лет, когда он официально развёлся с женой…

– Игорь похож на тебя? – спросила Лана, доливая себе и ему в бокал белого вина, легонько чокаясь.

– Нет, – Батуйко засмеялся. – И это ему на руку. Он красавчик, а музыканту, у которого свой фанклуб имеется, это нужно. Весь в мать, она даже сейчас красивая женщина.

– Вадим, – девушка протянула руку и нежно погладила его щёку. – Мне так нравится твоя наивность, доверчивость…

– Ты обо мне? – Он иронично приподнял бровь. – Впервые слышу.

– Сама удивляюсь. – В её взгляде были и нежность, и жалость. – С твоей деловой репутацией… Но то, что я услышала… Господи, этот парень – не твой сын! Неужели ты никогда не догадывался?

И Лана разложила ему по полочкам факты… Влада Касьянова, женщина с партийной карьерой и положением, презиравшая его раньше, вдруг отдаётся ему в первый же день встречи. Спешно! И тут же мгновенно беременеет. И рожает через…

– Сколько? – спросила Лана. – Не помнишь, случайно, какой срок?

– Помню, – ответил Вадим растерянно.

Он в самом деле помнил – врач в роддоме сказал: «Ребёнок доношенный, но вес чуть-чуть маловат, два восемьсот. Это потому, что роды прошли через тридцать восемь недель. Это нормально, никакой патологии, но если бы ваша жена походила ещё недели две, было бы лучше». И Влада эти две недели провела в больнице, перед выпиской Игорь весил уже три шестьсот.

– Думается мне, – прокомментировала Лана, – срок у неё был самый крайний, сорок две недели. Чувствуешь разницу? Месяц! С врачом или сама, или папаша договорились. Она ведь тебе рассказывала, что только что рассталась с любовником?

Лана всё не выходила. Вадим слышал из её комнаты негромкие звуки: позвякивание баночек с косметикой, стук, негромкую музыку. Но она сама не появлялась. А он так надеялся, что ночь отодвинет вчерашнюю ссору, плавно сгладит её. Видимо, этого не случилось. А как эта поездка прекрасно начиналась! Они решили, что их ребёнок, их дочь, родится на свет в том месте, где родилась их любовь. Тем более что на Мальте – острове рыцарей-госпитальеров, – отличные современные клиники.