Мария Ильина - Точка возврата

Левка хотел возразить, что Антонина — очень серьезная девушка, но осекся, где ему с Сергеем Юрьевичем спорить. Государственного мышления человек, жизнь насквозь видит! Настоящий коммунист! Всего Ленина и Сталина наизусть знает. Под любую ситуацию нужную цитату выдает, как фокусник зайца из шляпы выдергивает! Вечером без томика из собрания сочинений спать не ложится (это домработница рассказывала.) Левка ей верил, иначе как можно все это упомнить?! Это какой же умище надо иметь! Сам Левка от любого политического чтения начинал зевать на второй строчке и осилить за раз больше страницы не мог, хоть плачь! Даже если доползал до конца главы, вспомнить, что в начале, хоть убей не мог, прямо беда.

Когда доехали, оказалось, что именинницы еще нет. Левка болтался у двери, как неприкаянный, пока Сергей Юрьевич подавал пальто домработнице Настасье — толстой бабе лет сорока. Все в ней было круглым, белым, а лицо невыразительное, не на чем глазу остановиться. Бесцветные короткие реснички, нос бомбошкой, пегая косица с бантом, как у школьницы. Сама хлопотливая, шустрая, даже удивительно, как такая бомба может быстро поворачиваться. А увидев хозяина, усердствовала втройне, чирикала ласково, сладко, аж приторно. Левку терпеть не могла, называла «обормотом» и дальше порога старалась не пускать, чтобы не наследил, не испачкал, не задел, не разбил, в общем, чтобы спокойнее было. Вот и сейчас он смирно стоял в огромной прихожей, стараясь сойти за дополнительную вешалку для одежды, разглядывал высокий потолок с лепниной и удивлялся, зачем троим такая огромная квартира. Не то чтобы завидовал… Да и к чему сравнивать себя с первым секретарем райкома? Всем известно: такую должность кому попало не дают. Просто не вязалась эта роскошь с чем-то очень важным. Левка не стал додумывать, с чем именно.

Настасья скрылась в кухне. Можно было расслабиться. Он скинул ботинки, с мальчишеским озорством шагнул на сверкающий паркет и заглянул в приоткрытую дверь. В зале был по всем правилам сервирован стол, что-то подобное Левка видел только на картинке в книге о вкусной и здоровой пище. Трофейный немецкий сервиз из чертовой уймы предметов: супницы, тарелки, тарелочки, соусники и куча разных штучек-дрючек, названия которых он не знал. Мебель резная, красное дерево, полировка, хрустальная люстра сверкает, аж глаза режет. Наталья Савельевна, шурша пестрым шелковым платьем, кружилась вокруг солидного товарища с усами щеточкой. Наверное, это и есть тот самый важный гость, о котором говорил Сергей Юрьевич. Левка никогда не видел хозяйку такой праздничной. Сегодня держалась особенно прямо, будто боялась уронить корону из свернутой кольцом черной косы, и украшений на ней было, как на люстре подвесок. Она направилась к выходу. Переливаясь всеми цветами радуги, Наталья Савельевна вышла в коридор, сразу как-то пообмякла, и стал виден толстый слой румян и пудры. Цыкнула на Левку, чтобы не вертелся под ногами, потом поздравит, если хочет. Он поплелся в прихожую, морщась от запаха «Красной Москвы», уселся на пуфик и принялся завязывать шнурки. Оглянулся последний раз, схватился за ручку двери. «Подумаешь, обойдемся!» Вдруг дверь распахнулась и сильно ударила по лбу. Увидев Антонину, Левка с трудом удержал бранное словцо, отпрянул, потирая ушибленное место. Именинница немного растерялась, торопливо извинилась, на ходу расстегивая пальто. Пока никто не вышел, Левка торопливо выхватил из кармана подарок.

— Это вам, Антонина Сергеевна, с днем рождения!

Все заготовленные тирады начисто выветрились из головы, он неловко протянул завязанный ленточкой сверток. Антонина машинально взяла, развернула и заупрямилась:

— Что это вы выдумали, право! Ложек у нас хватает. Заберите сейчас же!

Левка стоял, как истукан. Тут вышел отец с начальником. Чтобы не отвлекать их мелочами, девушка кинула ложку на полочку у зеркала, строго шикнув:

— Заберете — и точка!

— И не подумаю! — прошептал Левка, но его никто не слышал.

Все, включая только что вышедшую хозяйку, смотрели на представительного товарища, который шутливо трепал именинницу по головке, как ребенка.

— Ай да Тошка! До чего же выросла! Прямо взрослая!

Левка пробормотал: «До свидания», шагнул, чтобы уйти, и тут же получил дверью во второй раз за последние пять минут. Антонина расхохоталась по-детски заливисто. Даже слезы из глаз брызнули.

На пороге появилась худая, скуластая старуха в старом, пятнами выгоревшем пальтишке и шерстяном клетчатом платке. В руках она держала грязный, промокший узел, по морщинистому лицу стекали капли дождя. Глаза, будто и не старые вовсе, радостно, добродушно светились. Левка почувствовал симпатию к простой бабке и какую-то неловкость за нее, что она так нелепо адресом ошиблась. Не может же, в самом деле, здесь быть такая гостья!

— Почему не закрыли дверь? Настасья! — непривычно тихо и неуверенно проговорила хозяйка.

— Ну, здравствуй, Наталья! Да ты не постарела почти, все такая же! Прости, что я как снег на голову. В Москве проездом, всего на пару часов. Увидеть тебя хотела, помнишь, девчонками лучшие подруги были? — она заулыбалась детской радостной улыбкой.

Наталья Савельевна стояла сама не своя. На побледневшем осунувшемся лице черные, ярко накрашенные брови выступили резко, как боевой раскрас индейца. Ошарашенная, она то ли не узнавала гостью, то ли не хотела узнать. Наконец, ежась от обращенных со всех сторон взглядов, выдавила из себя:

— Это ты, Маруся… Не признала сразу, прости. Столько лет прошло. Что ж не предупредила? — глядя на мужа, добавила: — Это сестра двоюродная из Котельнича.

Сергей Юрьевич холодно посмотрел на вошедшую:

— Не помню, чтобы встречались, но родственникам всегда рады.

Хозяйка поперхнулась будто и заговорила неестественно громко и быстро о дочке, о ее дне рождения.

— Ой, Тошенька! Племянница, радость-то какая! Я помню ее трехлетней крохотулечкой, а сейчас вымахала как, настоящая барышня, невеста! — гостья поставила узел под ноги, стянула промокший платок. Короткие седые прядки лезли в разные стороны. Она глянула в зеркало, потянулась за расческой и наткнулась на ложку, принесенную Левкой. Громко охнула, схватила ее и затараторила:

— Ох, ложечка фамильная! Надо же, в семью вернулась! Неисповедимы пути Господни! — она перекрестилась, присутствующие неодобрительно переглянулись. — Так и есть! Вензель наш: «СТ» — Савелий Трофимов, купец второй гильдии, твой батюшка.

Наталья Савельевна взвизгнула:

— Какая ложка?! Какой купец?! Ты что, белены объелась? — тут заметила виноватую Левкину физиономию и все поняла: — Вот, значит, какой подарочек!

Маруся, как ни в чем не бывало, продолжала, остановиться не могла, сжимала ложку и смотрела сквозь нее вдаль, в прошлое: