Эдуард Хруцкий - Страх (сборник)

Он сидел на табуретке свободно, положив ногу на ногу. Световые зайчики бегали по голенищам его щегольских сапог. Юхансен пошевелил скованными руками. И глаза его вдруг загорелись яростным весельем.

– …Я попал и получу вышку, но и ты не жилец, Пальм. Поверь мне, ты не уедешь отсюда.

Эвальд усмехнулся.

– Думаешь, я вру? Нет, друг Пальм. Нет! – выкрикнул Юхансен и вскочил.

Эвальд встал, положил руку на кобуру.

– Боишься, – прохрипел Юхансен. – Не меня бойся, а брата своего. Молчишь. Он встретит тебя, Юлиус.

– Кто? – вырвалось у Эвальда, а в памяти всплыла палата-камера, человек, укутанный словно кокон, и его непонятные слова: «…И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой?..»

– Замолчал! – крикнул Юхансен. – Ты увидишь Юлиуса, своего брата.

Он бросился к столу, поднял над головой скованные руки, попытался ударить ими Эвальда. Конвойные ворвались в комнату и потащили его к дверям.

Юлиус снова увидел эту чертову дорогу. И человека этого высокого видел, и улыбающееся лицо, и белый шрам у виска. Тогда, в другой, счастливой жизни, они переплывали озеро, порыв ветра резко повернул парус, и смоленая рея ударила Эвальда по голове. Плача, Юлиус бинтовал голову брата рваной рубашкой, а Эвальд улыбался и успокаивал его.

Вечером у костра они пели пиратскую песню и стреляли из пугачей, вызывая дядю Карла…

Его брат здесь. Он носит синюю форму и серебряные погоны. Он его враг! Самый страшный и беспощадный, потому что служит в НКВД.

Как странно распорядилась жизнь. Почему его брат надел эту форму? Ну а если бы он носил другую? Какая разница, важно, что они дерутся друг с другом. Надо уходить в другой уезд. Но чей-то голос словно спросил: «А что изменится?»

Юлиус уронил голову на руки, он пытался отогнать мысли о брате, но они возвращались к нему помимо его воли, заставляли тревожно и тягостно сжиматься сердце.

– Командир, – в отсек просунулась голова Соммера, – к вам пришли.

– Да. – Юлиус вскочил.

Соммер посторонился, пропуская мокрую, покрытую тиной и грязью фигуру.

– Юлиус, – услышал он голос Инги.

– Что? – спросил он, внутренне цепенея. – Что случилось?

– Они взяли Юхансена. – Инга упала на кровать.

– Когда?

– Час назад.

– Где?

– У Пыдера.

– Я говорил, командир, – прогудел Соммер, – уголовщина не доводит до добра.

– Ты, – вдруг крикнула Инга, – что ты можешь знать про него, Соммер? Ты роттенфюрер из зондеркомандо. Замолчи…

– Идите, Соммер, и принесите сухую одежду и выпить. Ей надо согреться.

– Есть, лейтенант, – мрачно ответил Соммер.

– Юлиус, – Инга схватила его за руку, – Юлиус, милый, ты же любил меня… Ведь правда… Любил… Я знаю… Спаси его.

– Кого?

– Генриха.

– Юхансена? Ты сошла с ума!

– Нет… Не говори так… У тебя есть люди… Оружие… Он пока в уездном центре!

– Люди! Оружие! – зло выкрикнул Юлиус. – Там милиция, автоматчики, они из нас сделают салат.

– Ты не хочешь… Ты не хочешь из ревности. Хорошо, дай я вымоюсь и лягу с тобой. Хочешь, я вообще останусь с тобой. Только освободи его.

Сердце замерло и провалилось. И не было вонючей землянки, а в памяти всплыл Пярну, ресторан над морем и Инга в белом фланелевом костюме. Он снова почувствовал локтем ее плечо, упругую грудь и шепот ее услышал: «Уведи меня скорее отсюда, к себе уведи…»

– Нет, Инга, нет, я не могу.

– Можешь! – Она схватила его за отвороты куртки. – Ты знаешь, кто взял Юхансена?

– Кто? – Сердце его похолодело в предчувствии беды.

– Твой брат, – с ненавистью выдохнула Инга. – Эвальд Пальм. Пойди к нему, он остановился у вдовы Антона Мяги.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Но как я это сделаю…

– У вас есть советская форма.

– Нет, это безумие.

– Ты просто трус и тряпка. Ты забыл, как Юхансен спас тебя в сорок четвертом, когда ты со своим Соммером попали в засаду. Генрих не думал, что это невозможно. Он пришел и спас тебя.

– Нужна машина, – устало сказал Юлиус.

– Есть машина. На хуторе у Борка. Поднимай людей. Слышишь?!

Юлиус вышел в помещение «роты» и по лицам людей понял, что они слышали все.

– Ну? – спросил он.

Люди молчали. Свет лампы делал их лица чужими и замкнутыми.

– Надо идти, командир, – ответил за всех Соммер. – Надо попробовать. Тем более если ими командует ваш брат.

Юлиус постоял несколько минут молча, потом скомандовал:

– В ружье!

Сон этот был страшен и повторялся последовательно и пугающе. Эвальд видел зажженную танками рожь перед окопом, слышал лязг гусениц и грохот пушек, но все это перекрывал звонкий детский плач. Среди зажженной пшеницы, в дыму и пламени стоял его маленький брат в длинной ночной рубашке. Эвальд выпрыгивал из окопа и бежал к нему, но внезапно горящую рожь, солнце, небо, брата закрывал корпус танка с облупленным черным крестом. Он все ближе и ближе. Эвальд чувствовал запах горячего металла и солярки. Он шарил на поясе, а гранаты не было. Танк все ближе, ближе…

И тут проснулся. Свежий ветерок ворвался в распахнутое окно. Это было словно во сне. Эвальд точно помнил, что закрыл окно, прежде чем лечь. И тут он почувствовал присутствие человека. В комнате кто-то был. Эвальд ощущал чужой взгляд. Он сунул руку под подушку. Пистолета не было.

Человек зажег спичку. Эвальд зажмурился. Вспыхнула лампа…

Он вскочил с постели и шагнул к этому человеку.

– Сидеть, – скомандовал хриплый голос, и Эвальд увидел бездонный зрачок пистолетного ствола. – Спокойнее, брат, не заставляй меня стрелять.

Эвальд сел на кровать, взял папиросу.

– Дай спички.

Юлиус бросил коробок. Эвальд прикурил, глубоко затянулся.

– Зачем ты пришел?

– А ты не рад мне?

– Нет. Мне сказали, что ты с Сяргом в Швеции. Лучше бы тебе оставаться там.

– Тогда я спрошу тебя: зачем ты здесь, брат? Лучше бы ты жил в своей Москве.

– Я приехал на родину. – Эвальд начал натягивать сапоги.

– А я остался защищать родину.

– Какую родину защищаешь ты здесь, в Эстонии? – Эвальд встал, притопнул ногой, чтобы сапоги сели, как нужно.

– Твою и мою.

– Свою родину я защищал от фашизма. – Эвальд взял со стула гимнастерку. – А что защищаешь ты, Юлиус?

– Я тоже защищаю свою.

– Зачем же ты все-таки пришел?

– Я пришел забрать тебя, брат. Давай бросим все это. Красных, немцев, местных розовых. Давай уедем в Швецию, к дяде, ведь нас осталось двое. Ты и я.

– К дяде в Швецию… Мы будем кататься на яхте и играть в теннис? – Эвальд застегнул портупею.

– Да, да! Кому нужна эта война и кровь, когда мы опять будем вместе.

Эвальд смотрел на него и не мог поверить, что в двух шагах сидит его брат, о встрече с которым он так мечтал все эти годы. Он учился в Москве и вспоминал Юлиуса, дрался с немцами и вновь думал о нем. Думал с тоской, нежностью, горечью, но никогда с ненавистью.