Татьяна Коган - Отпусти своего демона

– Знаешь, о чем я думаю? – куда-то в пространство произнесла Гретхен.

– Не знаю.

– У каждого человека есть суть. Нечто неизменное, фундаментальное, что держит его и движет им. Иногда мне кажется, что мой стержень – возбуждение. Потому что интерес к миру у меня проявляется через «сексуальное», и никак иначе. Что бы я ни делала, меня это должно возбуждать. Иначе результат получается пресный, скучный, вялый. А я очень не люблю, когда вялый, – на последнем слове Гретхен издала смешок. – А какой стержень у тебя, герр Иван?

– Хм. Полагаю, что эрегированный.

– Я вижу, – хихикнула она. Ее недавняя задумчивость исчезла, и Джек снова узнавал ту непосредственную медсестру, которая ухаживала за ним в офтальмологической клинике. Ему было легко и комфортно, но все-таки один вопрос не давал покоя. Шел первый час ночи, а Гретхен даже не предпринимала попыток расстаться. Разве дома ее не ждут муж и ребенок?

– Говори.

– Что? – не понял Иван.

– Говори, – повторила Гретхен, повернувшись к нему лицом. – У тебя такое выражение, будто ты хочешь о чем-то спросить, но не решаешься.

– Меня так легко прочитать?

– Возбужденный мужчина читается очень легко, – проникновенным голосом сообщила она.

– Почему ты не спешишь домой?

Вопрос ее озадачил. Она даже приподнялась на локте, чтобы внимательнее рассмотреть Ивана.

– А почему я должна спешить? Тебе вроде пока не надоело мое общество, насколько я могу судить, – выразительно кашлянула она.

Джек почувствовал себя идиотом. Гретхен смутила его, что редко кому удавалось.

– Я не о том. – Он выдержал паузу. – Разве тебе не нужно к ребенку? Обычно матери не в состоянии надолго расстаться с младенцем.

– О чем ты, герр Иван? – Гретхен села на кровати.

Джек сжал-разжал кулак, ощущая растущее напряжение. Она специально издевается над ним? Получается не слишком смешно.

Гретхен подтянула простыню к груди:

– Герр Иван, ты, конечно, в чем-то мне понятен, но я не телепат.

От нелепости ситуации возбуждение моментально схлынуло, что не укрылось от внимания Гретхен. Однако она не собиралась отступать, покуда не добьется ответа.

– В нашу последнюю встречу ты хотела забеременеть. И я полагал, что ребенок…

Гретхен оборвала его на полуслове:

– О боже! Серьезно? Герр Иван, ты реально поверил, что я желала забеременеть от тебя? – Она откинулась на спинку кровати. – Да нет никакого ребенка! Я просто хотела с тобой переспать. И заодно узнать, насколько ты отчаянный.

Иван сел, согнув колени и обхватив их руками. Какое-то время он молча смотрел на Гретхен, не в состоянии определить, какие именно эмоции вызывает в нем эта взбалмошная девица. Он не знал – то ли обижаться, то ли восхищаться. По большому счету, идея быть отцом, пусть и чисто номинальным, не будоражила Джека. Пожалуй, ему бы следовало выдохнуть с облегчением.

– Для тебя нет ничего святого, – наконец выдавил он.

– Это правда, – согласилась Гретхен, странно глядя на него – словно впервые его видела. – За это тебя нужно наказать.

– Святого нет у тебя, а наказать нужно меня? – хмыкнул Джек, окончательно смирившись с собственной глупостью.

– Конечно. Ради твоего же блага. Нельзя быть таким доверчивым. Чего доброго, однажды плохой дядя поманит тебя конфеткой и сделает с тобой дурные вещи. – Гретхен откровенно издевалась. Но Иван не чувствовал себя оскорбленным.

– Откуда ты столько знаешь о плохих дядях? – Несуразная беседа начинала забавлять Джека. Гретхен продолжала преподносить сюрпризы, и он соврал бы, если б сказал, что ему не нравится подобная непредсказуемость.

– Мне приходится с ними близко общаться, – неожиданно серьезно ответила Гретхен. Джек не купился на ее тон:

– Ты одна из самых бессовестных личностей, каких я когда-либо встречал.

– Спасибо. Очень лестно, герр Иван.

Джек потянул за простыню, которой прикрывалась девушка.

– Так как там насчет моего наказания?

Губы Гретхен растянулись в призывной улыбке. Она запрыгнула на Джека, повалив его на спину, и горячо прошептала:

– Ты пожалеешь, что родился, герр Иван.

Тренироваться Свет предпочитал в одиночестве. С собой не брал даже плеер – неизменный атрибут большинства трейсеров. Во время тренировки нужен самоконтроль и полная концентрация, музыка в данном случае лишь отвлекающий фактор. Себастьян Фукан хорошо однажды сказал: «Практиковаться всегда лучше одному. Потому что ты будешь сфокусирован на самом себе. Ты можешь совершить прыжок с другом – это будет тьфу. Но когда ты один, это будет: “А!”. Ты будешь пугаться сильнее. И тебе придется понять, почему, и найти решение…»

За те два года, что Артем занимался самостоятельно, он научился гораздо большему, чем за четыре года в команде. И речь прежде всего не о захватывающих дыхание трюках, а об осознании себя и истинном понимании паркура.

Однако сегодня вечером Артем не двинулся обычным маршрутом, а сел в маршрутку и поехал в другую сторону.

Это было удивительное место. Если бы существовал рай для трейсеров, то выглядел бы именно так. Огромная многоуровневая площадка долгостроя, на которой присутствовали разнообразнейшие препятствия в виде лестниц, этажей, заборов и баррикад из строительных материалов. Волшебный уголок находился в отдалении от жилой зоны и долгое время пустовал, пока не был обнаружен местными любителями паркура. С тех пор эта площадка стала самой известной в городе.

Артем надвинул на глаза капюшон толстовки, перелез через забор, обогнул высокую бетонную стену и забрался на второй этаж. Прошел внутрь, преодолел два недлинных пролета и запрыгнул на торчавшую из стены широкую балку, с которой открывался вид на центральную площадку. Здесь он мог понаблюдать за трейсерами, не привлекая к себе внимания.

Внизу собралось человек пятнадцать. Парни его возраста и пара девчонок. Они весело переговаривались и отрабатывали элементы, хлопая удачному исполнению и весело гогоча над ошибками. Уровень присутствовавших сильно разнился: кто-то демонстрировал настоящее матерство, а кто-то только начинал разучивать базу.

Свету всегда нравилась эта особая атмосфера, возможная лишь в компании единомышленников. Когда-то и он тусовался вместе с ними, одержимый, радостный, вдохновенный. Такое ощущение, что это было в прошлой жизни – так много всего изменилось с тех пор.

Несколько минут Свет внимательно следил за ребятами, пока наконец не переключил внимание на высокого спортивного парня в черных широчах и голубом худи. Даже человеку, не разбирающемуся в паркуре, стало бы очевидно, что парень является центральной фигурой тусовки. Он невольно притягивал взгляд. Была в нем какая-то уверенность, стать, достоинство. К нему то и дело обращались за советом или с просьбой показать то или иное движение, и он никому не отказывал. Благосклонно наклонял голову, будто прикидывал, как лучше объяснить или исполнить элемент. Создавалось впечатление, что парень негласный лидер. На него было приятно смотреть, к нему хотелось прислушиваться.