Евгений Аллард - Найти бесогона

Верхоланцев подошёл к нему, уселся рядом и.

– Вот, наш новый Франко Лампанелли.

– И где вы такое чмо болотное откопали? – лениво проворчал Розенштейн.

Взял со столика бутылку с янтарно-коричневой жидкостью, налил в пузатый бокал, и никому не предлагая, выжрал половину. Мерзкий гоблин.

– Давид, он идеально подходит. Похож на Северцева. Ты видел пробы? Переснимем пару сцен и почти без задержек пойдём дальше. Талантливый. Звезда саратовского театра драмы.

– Очередной твой племянник? Или сын незаконнорождённый? – хрипло заквакал, что означало смех.

– Прекрасный вариант, лучше ничего не найдём, – не слушая его, продолжал бубнить Верхоланцев.

– Пятьсот деревянных и пусть гуляет.

– Давидик, но у нас же массовка столько получает. Парня надо заинтересовать, давай пятьсот зелёных.

– Ты спятил, Дима? За такое говно пятьсот баксов? – зевнув, сказал Розенштейн таким тоном, будто покупал пучок завядшей зелени на базаре.

Безумно захотелось приложить его по лысине, ярко блестевшей под светом шикарной люстры.

– Давид, Северцев тебе дороже обходился, – возразил Верхоланцев.

– Северцев был звезда, – Розенштейн воздел толстые, как сардельки, пальцы к небу, то есть к украшенному лепниной потолку. – Одно имя все окупило бы, а этот пацан ничего делать не умеет. И ничему не научится. Ну, если он тебе так нравится, плати ему сам. Из своего кармана.

– Хорошо. Только тогда мой гонорар возрастёт на штуку. В сутки. Или я ухожу из проекта. Давид, мы будем снимать кино, или не будем снимать кино? Мы уже в простое три дня. Твою мать, чего ты ломаешься, как девка красная?

Розенштейн выпятил пузо и потянулся за бутылкой.

– Ребята, подождите меня в фургоне, – сказал Верхоланцев.

Лифшиц, схватив меня за рукав, потащил к выходу с такой скоростью, будто убегал от стаи чертей. Я лишь успел слышать, как Верхоланцев, перейдя на сплошной мат, бурно убеждал Розенштейна.

Мы просидели в фургоне около часа, Лифшиц угрюмо молчал. Откинувшись на спинку мягкого сиденья, я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Когда отъехала дверь, мы синхронно повернули головы. Верхоланцев был навеселе, но по выражению лица сразу понял, он доволен. Главреж с большим трудом влез в фургон и плюхнулся напротив меня.

– Выбил я тебе ставку, – проронил он устало. – Будешь мне по гроб жизни обязан. Чтоб я ещё так унижался, козлина, – тихо пробурчал он себе под нос.

Я содрогнулся, услышав мелодию гимна Советского союза, ну то есть гимна России. Все равно, когда слышу эту музыку, на ум приходят слова, которые услышал от бабушки: «Нас вырастил Сталин на верность народов». У Верхоланцева не дрогнул ни один мускул на лице.

– Все сделали? Точно? Ладно, – выловив из кармана мобилу, спросил он. – Верстовский, соберись, – добавил он мрачно, засовывая телефон в карман. – Едем кино снимать.

Через полчаса фургон остановился, я вылез наружу и увидел длинное помещение без окон, со стенами из бетона, где в ряд стояло ещё несколько машин. Верхоланцев вылез и, не сказав ни слова, быстро ушёл.

– Пошли, – сказал Лифшиц. – На съёмочную площадку.

Я шагнул в дверь, открытую Лифшицем, и замер от удивления – мы словно оказались на улице американского городка, выстроенного в стиле начала прошлого века – низкие домики, яркие неоновые вывески на английском. Единственным отличие от настоящего было отсутствие неба. Где-то над головой маячил потолок. Представляю, сколько вбухали бабок в создание подобных декораций. Не проще было найти натуру? Мы свернули в незаметный переулок, вошли в дверь, оказавшись в коридоре, по которому, громко переговариваясь, сновали люди.

– Вот здесь, – проронил Лифшиц, кивнув мне на дверь в конце коридора.

Это комната представляла собой гримёрную: высокий трельяж со столиком с массой блестящих баночек, коробочек и флаконов. Около стены – раскрытый гардероб с нарядами. Возле большой камеры крутилось несколько человек. Парень с лицом хищной птицы, Кирилл Невельский, оператор-постановщик, ходил по комнате, отдавая указания.

– Здесь прибор погас, быстро восстановить. Шторки открой. Так хорошо. Костя, что у тебя на двери падает тень.

– Тень? Какая тень? – задумчиво проронил толстый парень в спецовке.

– Быстро исправили. А здесь что горит? Точка какая-то.

В дверях появился Верхоланцев в сопровождении Миланы, одетой в футболку с коротким рукавом и бриджах песочного цвета. С собранными сзади в пучок волосами, совершенно без макияжа, она походила на симпатичного мальчика. «Свой парень», не вызывавший сексуальных чувств.

Заметив меня, Верхоланцев буркнул:

– Сценарий дали тебе? Твою мать, что за люди. Все я должен сам делать. Верстовскому сценарий быстро! – скомандовал он. Рядом возникла тётка в зелёном балахоне, сунула в руки скреплённые листы бумаги. – Так. Объясняю задачу. Милана, сидишь за столиком, входит Олег. Вскакиваешь и резко спрашиваешь: «Как ты смог пройти?». Он оказывается рядом, говорит: «Белла, твои смешные ухищрения тебе не помогут». Берет за руку, пытается поцеловать. Вырываешь руку, пытаешься оттолкнуть. Это его распаляет, он сжимает тебя в объятьях, целует в шею. Бьёшь его по голове. Понятна задача?

Мне совсем не понравилось, что меня собираются бить. Д ещё по голове.

– А чем мне его ударить? – спросила Милана спокойно, будто речь шла о нежном поцелуе.

Верхоланцев задумался, вытащил сценарий. Заглянув туда, он недовольно крикнул:

– Твою мать, Семён! Иди сюда!

Через пару минут в дверях показался сутулый худой мужчина. Длинное вытянутое лицо с крупным носом, глубокими носогубными складками и усталыми, печальными глазами.

– Что случилось? – спросил он задорно низким, хрипловатым голосом, что совсем не ввязалось с унылой внешностью. – Что за шум, а драки нету?

– Семён, чем Милана будет бить? – спросил Верхоланцев.

Тот на мгновение задумался.

– Ну, скажем пепельницей. Нормально?

Представил, как Милана приложит меня этой штукой по башке, и стало нехорошо. Первой мыслью было сказать: «Ребята, с вами было хорошо, но я, пожалуй, пойду. Дел невпроворот. Призраки, духи, колдун в седьмом поколении», и удалиться, как можно быстрее в сторону моря.

– Хорошо. Начали! – крикнул Верхоланцев. – Олег, входишь, говоришь текст. Милана, садись к столику.

Я решил послушаться, стало стыдно за малодушие. Ну, стукнет меня Милану пару раз, не умру из-за этого.

По команде Верхоланцева я стремительно вошёл в комнату, остановился на середине и произнёс с широкой улыбкой:

– Белла, сегодня ты была просто великолепна! Я восхищен!

Милана вскочила с места, повернулась и прочла монотонно текст по сценарию:

– Как ты смог пройти, черт возьми?

– Дорогая, твои смешные ухищрения тебе не помогут.