Милорад Павич - Уникальный роман

Господин Строс сообщает ей, что собирает материал для отчета об обстоятельствах кончины оперного певца Дистели и представляет госпожу Лемпицку.

– Вы не родственница художницы с той же фамилией?

– Нет, я родственница покойного господина Дистели, – лжет Лемпицка.

– Это церковь? – спрашивает господин старший следователь.

Пока дамы были заняты разговором, он улучил момент, чтобы выдвинуть ящичек в своей скамье и тут же быстро закрыть его. Там было практически пусто, если не считать какого-то прозрачного поблескивающего продолговатого предмета. Следователю удалось разглядеть часть написанного на нем слова – «…tagas».

– Нет, это не церковь, это торговая фирма.

– А, вот оно что. Прекрасно. Не будете ли вы так любезны помочь нам разрешить некоторые неясности, связанные с покойным господином оперным певцом Дистели? Но, кажется, я забегаю вперед. Прежде всего, мне не вполне ясно, с кем я имею честь разговаривать.

– Сандра. Сандра Клозевиц. Владелица фирмы «Symptom House». Я астролог, лицензия у меня имеется.

– Скажите, покойный Дистели был вашим клиентом?

– Да.

– Что вы ему продали?

– Небольшой фрагмент его будущего, но я уверена, что от будущего нельзя умереть.

– А от чего, по вашему мнению, умер Дистели?

– Его диагноз – рак.

– Вы правы, мадемуазель Клозевиц, – примирительно отвечает Строс, и как раз в этот момент в разговор вступает мадам Лемпицка:

– Чем, в сущности, вы здесь торгуете?

– Я продаю сны. Хорошо вымешанный хлеб и хорошо вымешанный сон дорогого стоят. И отлично продаются.

– Это все равно как если бы вы заявили, что торгуете туманом.

– То, что вы сказали, госпожа Лемпицка, намного точнее, чем вы можете предположить. Ведь в снах всегда много тумана, но еще больше в тумане – снов.

– Как это?

– Воздух всегда был и остается наполнен снами. Сны окружают нас, они повсюду. Не только наши, человеческие сны, но и сны животных, растений и камней, сны воды, которые вечны, потому что вода никогда ничего не забывает, она запоминает всё и навсегда. Мир вокруг нас полон снов, уже приснившихся и еще не приснившихся, наяву мы вдыхаем их, не замечая, так же как вдыхаем воздух, если он есть, а ночами они некоторое время пребывают в нас, питая то, что не могут напитать ни наши мысли, ни еда, ни питье. Есть книга, в которой можно прочитать, что все сны, которые заполняют воздушную оболочку Земли и магнитные бури над ней вплоть до границы с космосом, составляют поддающуюся познанию форму или даже огромное тело, но для нас, торговцев снами, это не имеет значения. Мы принадлежим к малоизвестной, но одной из древнейших областей торговли. Это почти каста. Но нас ни в коем случае не следует считать религиозной сектой, мы просто торговый цех, который занимается продажами и рынком снов в целом…

Пока мадемуазель Клозевиц говорит, старший следователь Строс молчит, но молчит так, что его мысли слышны на расстоянии трех метров за ним. И вот как звучат эти мысли:

– Откуда вы получаете ваш товар?

– Из вневременной части космоса, где парят в вечности, как на лугу, уже приснившиеся и неприснившиеся сны, все вместе. И они принадлежат всем, кто вписывается в рамки соответствующего знака зодиака.

– Приснившиеся и неприснившиеся сны? – удивляется господин Строс.

– Да, именно так. Приснившиеся сны, к примеру, играют огромную историческую роль, хотя они не имеют той рыночной стоимости, которую заслуживают. Они парят во вневременье и предоставлены в распоряжение тех, кто умеет сделать на них деньги. Приведу вам лишь один пример.

Предположим, что некая женщина две или три сотни лет спустя после того века, в котором жил греческий мудрец Пифагор, видела во сне, где-то в Пенджабе, некую математическую операцию, некую теорему. Она была неграмотной и не поняла свой сон, поэтому тут же его забыла. Этот сон, подобно всем другим снам, продолжал парить во вневременном космосе. За несколько лет до того, как Пифагор сформулировал свою теорему, получившую известность позже, какой-то торговец снами случайно раздобыл и передал, или уступил, или обменял, или – кто его знает, возможно и такое, – продал Пифагору сон этой женщины (которая жила несколькими столетиями позже Пифагора), и таким образом Пифагор получил во сне «откровение», то есть ключ к решению, и смог «прочитать» и «открыть» свою теорему.

Итак, чтобы вас не утомлять, скажу только, что издавна существуют люди, которые могут заметить и схватить сон, если так можно выразиться, «на границе». После этого они выносят его на рынок и продают. И я одна из них. Налоги плачу аккуратно. Вот, собственно, всё… Кроме того, у меня есть определенные обязанности, и я прошу вас отнестись к этому с пониманием.

На выходе старший следователь господин Эуген Строс кажется мадам Лемпицкой менее мрачным, более приятным (видимо, вследствие утомления после лекции по метафизике) и довольно некрасивым. Прощаясь с ним, мадам Лемпицка думает: «Боже милостивый, этому бедняге приходится одной и той же женщине платить каждый следующий раз на сто долларов больше».

Двадцать третьего июля в 14 часов 35 минут, не зная ни какой сейчас день, ни который час, некая дама среднего возраста перед входом в здание, выстроенное из красного кирпича, нетерпеливо нажимает клавишу звонка на двери с надписью:

Пока она ждет, чтобы открылась дверь, тень от шляпы падает ей на глаза и они становятся разного цвета. Глаза у нее такие красивые, что любой не отказался бы купить, пусть даже поштучно, как яйца на рынке. Ее груди пахнут. Одна айвой, другая грушей. Дама любит, когда на улице кто-нибудь ущипнет ее за грудь, но такое бывает редко, хотя многим этого хочется. Иногда даже случайным прохожим. По ночам она надевает пурпурного цвета маску для сна и спит под фразой, которую как-то бросили в ее адрес: «Такая в имени не нуждается!»

– Кто здесь? – спрашивает голос из-под черной клавиши.

– Маркезина Андросович-Лемпицка.

– Снова вы? И опять с вами полиция?

– Нет. На этот раз я одна.

– Что вам надо? Это не церковь, я же вам сказала.

– Сегодня я пришла в качестве покупателя.

И мадам Лемпицка поднимается в «храм», где находит мадемуазель Сандру. Садясь на скамью с доской для коленопреклонения, она говорит:

– А что у вас найдется для продажи мне?

Мадемуазель Сандра опускается перед ней на колени. От нее веет духами «Antracite».

– Я могу продать вам ретроспективу ваших же снов из прошлого века – самых прекрасных или же самых страшных; вы сможете увидеть их снова за весьма умеренную цену. Но зачем вам это нужно? Вы все их уже видели, все они вам уже приснились. И я могу предложить вам и кое-что получше.