Герт Нюгордсхауг - Норвежский детектив

В самом деле — видели бы они его сейчас!

Прихрамывая, Фредрик неуклюже ковылял туда-сюда в огромной пещере. Кругом сплошные штабели бутылок. Пыль — на одних штабелях слой потолще, на других потоньше. Над каждым — дощечка с указанием года. 1978: хватает пыли. 1976: большой штабель, но вино не лучшего урожая. 1975: очень хороший год, бутылок не так уж много. И так далее, год за годом, вдоль всех стен и в нишах.

Фредрик остановился у маленького штабеля. Всего несколько сот бутылок. 1961 — всем годам год, в нашем столетии не было равных ему по качеству красного вина. Счастливый год для виноделов.

Попробовать?

Какие могут быть сомнения! Если в эту минуту кто-то на свете заслужил право отведать доброго красного вина, так кто же, как не он — Фредрик Дрюм. Благоговейно взяв одну бутылку, он стер с нее пыль. У двери Фредрик приметил полку с бокалами «Для дегустации» и штопор.

Он откупорил бутылку. Захватив бокал, нашел укромное местечко в глубине подвала, за высоким штабелем. Подложил для сидения несколько досок и картон.

Какой букет! Тысячи не поддающихся точному определению ароматов. Мягкий глубокий вкус. Никаких следов таннидов. После каждого глотка вкус несколько минут сохранялся во рту, обволакивая всю носоглотку. Вот это вино!

Фредрик продолжал наслаждаться. Большие глотки, маленькие глоточки. «Шато Шеваль Блан» 1961. Кровоточащие пальцы силились крепко держать бокал.

Он почти ополовинил бутылку и пребывал в отличнейшем настроении, когда в голову вдруг пришла ужасная мысль: что если случившееся с ним было подстроено?!

Тропа в лесу. Развилка. Стрелка с надписью «Шеваль Блан», которая ввела его в заблуждение. Кто-то мог повернуть указатель. Кто-то мог подвесить желтую тряпку, чтобы заманить его в ловушку. Он ведь неспроста пошел через папоротник, был какой-то намек на тропинку? Словно кто-то проходил там до него. Достаточно было одному человеку проложить путь, чтобы создалось впечатление, будто среди папоротника есть тропа. Ведущая прямо к тряпке. Прямо к яме.

Стоп, Фредрик, опять ты даешь волю своей фантазии. Конечно, в твои тридцать два года ты успел пережить самые невероятные приключения, недаром тебя прозвали Пилигримом, но это уж чересчур. Бредовая идея. Он попытался задушить ее в зародыше.

Увы… Чем ближе дно бутылки, тем больше крепло подозрение. Страшное подозрение.

Утром на площади многие слышали, что он собирается посетить Шато Шеваль Блан. Многие говорили ему про тропу. Кого-то из них он уже знал по имени, лица других память не сохранила.

Вздор. Чепуха.

Времени на то, чтобы повернуть указатель и повесить тряпку, было предостаточно. Да только чем Фредрик мог не угодить здешним жителям, он вообще впервые приехал во Францию. Нелепо думать, будто кому-то здесь вздумалось тебя убить.

Вот и управился с бутылкой, а навязчивая мысль все не покидает его. Смутная и путаная, она упорно вертелась в голове. Поднимаясь на ноги, чтобы взять другую бутылку (нет-нет, теперь не 1961 года, уважение к хорошим винам не позволяло ему переходить меру, он выбрал 1978), захмелевший Фредрик слегка пошатывался, но духом не пал. Главное — он жив!

Продолжая дегустацию, он неожиданно вспомнил звук, который донесся до его ушей перед тем, как он упал на дно провала. Громкий треск ломающейся ветки, Фредрик тогда еще попробовал звать на помощь. Ветку мог сломать ветер. Но в тот день не было ветра. Ветка могла надломиться сама собой. Могла… Но могло быть и другое…

— Трам-там-там, — напевал он про себя. — Драм-драм-друм. Продолжай, Дрюм, давай! Фредрик Обезглавленный, Исцарапанный, Освежеванный. Прислушайся к духовому оркестру, выдели барабаны. Трам-тарарам-та-рарам-тарарам, дрюм-дурурюм-дурурюм-дурурюм! Барабаны, ха-ха-ха!

Фредрик Дрюм повалился на бок; смятая картонная коробка заменила ему подушку. Основательно наклюкавшись, он погрузился в сон.

Он проснулся внезапно. Грохот открывающейся двери отозвался дребезжанием в бутылочных штабелях. Прошло несколько минут, прежде чем до сознания Фредрика Дрюма дошло, где он находится и как сюда попал. На душе было гадко, он чувствовал себя примерно, как гроздь винограда, по которой основательно потоптались. Голова? Тут она, тут, еще как.

Уйти отсюда. Он должен выбраться на волю. Незаметно.

С трудом поднявшись на ноги, Фредрик обогнул ближайший штабель и осторожно выглянул. Никого. Путь свободен. Дверь открыта. Прихрамывая, он просеменил к выходу, выскользнул на шуршащую гравием дорожку, юркнул в сторону и присел за кустами, обозревая открывшуюся картину.

Сам замок Шеваль Блан возвышался метрах в двухстах от него. Слева совсем близко жались друг к другу маленькие домики. Направо — лес. Тот самый? Возле замка яростно залаяла какая-то собака. Чертов барбос!

Он взял курс на лес. Ступал осторожно, каждый шаг отдавался болью во всем теле. Попадись он кому-нибудь на глаза в этом роскошном поместье — оборванный, весь в крови, — немедленно вызовут жандармов, как пить дать. И придется ему отвечать за то, что без позволения покусился на дорогие вина. Очень дорогие.

Идя вдоль опушки, Фредрик увидел начало тропы и стрелку с надписью «Сент-Эмильон». Вот она, его тропа. Он весь передернулся, вспоминая, как час за часом с муками продирался тут вперед под землей. И ведь продрался, видит Бог, продрался!

Тропа была широкая, битая. Прошагав несколько сот метров, он обнаружил знакомое место. Тот самый развилок. И указатель с надписью «Шеваль Блан».

Замок остался у него за спиной.

Вчера стрелка указывала в другую сторону. На ложную тропу, которая привела его к провалу.

По спине Фредрика Дрюма пробежал озноб.

Фредрик отчаянно чертыхался, стараясь полегче водить бритвой по расписанной царапинами и ссадинами коже. Смотрел на себя в зеркало безо всякого удовольствия. Молодое еще, хоть и не без морщин, загорелое лицо было обезображено воспаленными розовыми пятнами. По-детски простодушные голубые глаза могли свирепеть и метать гневные искры, когда его выводили из себя. Но чаще всего они озарялись весельем. Смех был единственным оружием Фредрика Дрюма, с ним он выиграл не один жестокий поединок.

Фредрик по прозвищу Пилигрим, которое пристало к нему после злополучной истории с кинозвездой Миа Мунк. Зеленый и неопытный в любви, он оказался легкой добычей. Они случайно познакомились в какой-то компании, и когда он без экивоков и всяких задних мыслей поведал ей о своих многочисленных странствиях, не лишенных приключений, она во всеуслышание объявила: «Я нашла своего Пилигрима». После чего в одном журнале с заметками из жизни звезд появились фотографии и крупный заголовок: «НОВЫЙ ДРУГ МИА МУНК — ПИЛИГРИМ». Вся Норвегия могла любоваться тем, как он с лучезарной глупой улыбкой стоит, обнимая прелестницу. Три месяца спустя Миа Мунк кинулась в объятия другому мужчине. Но прозвище так и осталось за Фредриком.