Александр Макколл Смит - Буфет, полный жизни

– Некоторые из них очень молоденькие, их сюда посылают служащие департамента по социальной работе или полицейские, видя, как они входят в бары. Этим девушкам приходится оставаться, иначе полиция отошлет их обратно в их деревню. Есть и другие непутевые девушки, их наши люди обнаруживают на автобусном вокзале или рядом с барами. Им, возможно, негде жить. Они, возможно, голодны. Их могут избить мужчины. Поэтому они готовы прийти.

Мма Рамотсве внимательно слушала. Дом Надежды, может быть, удручающее место, но это все же лучший вариант.

– Очень интересно. Большинство из нас ничего не предпринимает по этому поводу. А вы что-то делаете. Это очень хорошо. – Она помолчала. – Но как вы пришли к этому, рра? Почему вы тратите на это все свое время? Вы учитель, у вас масса дел в школе. Вместо этого вы благородно приходите сюда и отдаете все свое время Дому Надежды.

Мистер Боболого немного подумал. Мма Рамотсве заметила, что он стиснул руки. Ее вопрос выбил его из колеи.

– Я расскажу вам одну вещь, мма, – произнес он несколько минут спустя. – Но прошу вас никому об этом не рассказывать. Вы можете дать мне слово?

Мма Рамотсве безотчетно кивнула и тут же поняла, что это поставит ее в трудное положение. А вдруг он скажет что-то, о чем ей надо будет сообщить своей клиентке? Но она согласилась хранить его тайну и выполнит обещание.

Мистер Боболого тихо заговорил:

– Со мной случилась одна вещь, мма. Случилась несколько лет назад, и я об этом не забыл. После смерти жены у меня осталась дочь. Это был наш первый и единственный ребенок. Я гордился ею, как только может гордиться отец. Она была умницей и хорошо училась в средней школе Габороне.

Но однажды она пришла из школы совсем другой девочкой. Она перестала обращать на меня внимание и начала уходить из дома по ночам. Я пытался удержать ее, а она кричала на меня и топала ногами. Я не знал, что делать. Я не мог поднять на нее руку, потому что матери у нее не было, а отец не может ударить дочь, лишившуюся матери. Я пытался убедить ее, но она сказала только, что я старик и не понимаю того, что она теперь поняла.

А потом она ушла совсем. Ей было всего шестнадцать, когда это случилось. Она ушла, и я искал ее везде и спрашивал о ней у всех. Пока однажды не услышал, что ее видели за границей, в Мафикинге, а место, где ее видели, это место… – Он прервал рассказ, и мма Рамотсве тронула его руку, сочувствуя и желая поддержать.

– Вы продолжите, когда сможете, рра, – сказала она. Но она уже поняла, что он собирается сказать, и он мог бы больше ничего не говорить.

– Это был бар. Я отправился туда, и сердце у меня стучало, как молот. Я не мог поверить, что моя дочь окажется в таком месте. Но она была там и не хотела разговаривать со мной. Я накричал на нее, и человек с перебитым носом, молодой человек в модном костюме, похожий на вора, вышел и стал мне угрожать. Он сказал: «Иди домой, дядя. Твоя дочь не твоя собственность. Иди домой или плати за одну из этих девушек, как все остальные». Вот его слова, мма.

Мма Рамотсве молчала. Ее рука легла на его плечо и там осталась.

Мистер Боболого поднял голову и посмотрел на небо, в высоту над затеняющей сеткой.

– И тогда я сказал себе, что буду помогать таким девушкам, потому что есть другие отцы, вроде меня, с которыми случилась такая же ужасная вещь. Эти люди – мои братья, мма. Я надеюсь, вы понимаете.

Мма Рамотсве проглотила комок в горле.

– Очень хорошо понимаю, – сказала она. – Понимаю. Ваше сердце разбито, рра. Я понимаю.

– Да, разбито, – подтвердил мистер Боболого. – Вы правы, мма.

Мало что можно было сказать еще, и они направились по дорожке к белому фургончику мма Рамотсве, припаркованному под деревом. Но по дороге мма Рамотсве решила задать еще один вопрос, скорее для того, чтобы поддержать разговор, чем чтобы добыть какие-то сведения.

– А каковы ваши планы относительно Дома Надежды, рра?

Мистер Боболого обернулся и посмотрел на дом.

– Мы собираемся сделать пристройку вон с той стороны, – ответил он. – Мы заведем новые душевые кабинки и комнату, где девушки смогут учиться шить. Вот что мы собираемся сделать.

– Но это дорого, – сказала мма Рамотсве. – Пристройки всегда оказываются чуть ли не дороже, чем сам дом. Строители – люди жадные.

Мистер Боболого рассмеялся.

– Я скоро окажусь в состоянии платить, – ответил он. – Думаю, что в недалеком будущем я могу стать богатым человеком.

Если бы мма Рамотсве была менее опытна, если бы она не основала «Женское детективное агентство № 1», эта фраза заставила бы ее вздрогнуть или оступиться. Но она была опытной женщиной, а работа раскрыла перед ней многие стороны человеческой жизни, поэтому, услышав, что он сказал, она осталась совершенно бесстрастной. Но эти последние несколько слов, произнесенных мистером Боболого – каждое слово, – упали в пруд ее памяти с всплеском, отдавшимся эхом.

На следующее утро в «Быстрых моторах» на Тлоквенг-роуд, когда утреннее напряжение схлынуло, мма Рамотсве сидела за письменным столом и диктовала письмо клиенту, а карандаш мма Макутси двигался по странице блокнота с приятным поскрипыванием. Стенография – предмет, в котором она была одной из сильнейших, и ей нравилось писать под диктовку.

– В наше время и секретари часто не знают стенографии, – заметила мма Макутси, обращаясь к мма Рамотсве. – Можете в это поверить, мма? Они называют себя секретарями и не умеют стенографировать. Что подумал бы мистер Питман?

– Кто это мистер Питман? – спросила мма Рамотсве. – О чем он должен думать?

– Это очень известный человек, – сказала мма Макутси. – Он придумал стенографию и написал о ней несколько книг. Он один из великих героев секретарского дела.

– Я поняла, – отозвалась мма Рамотсве. – Возможно, следует поставить ему памятник у Ботсванского колледжа делопроизводства. Так его никогда не забудут.

– Это очень хорошая мысль, – согласилась мма Макутси. – Но не думаю, что это кто-нибудь сделает. Им пришлось бы собирать деньги с окончивших колледж, а я не думаю, что некоторые девушки – те, которые ничего не знают о стенографии и которые не сумели получить больше пятидесяти баллов на экзаменах, – станут платить.

Мма Рамотсве рассеянно кивнула. Она не особенно интересовалась делами Ботсванского колледжа делопроизводства, хотя всегда вежливо слушала, когда мма Макутси распространялась на эти темы. У большинства людей в жизни есть что-то особенно важное, и она полагала, что Ботсванский колледж делопроизводства был ничуть не хуже чего-либо другого. Интересно, что же это в ее случае? Чай? Наверняка есть что-то поважнее чая, но что? Она посмотрела на мма Макутси, словно искала вдохновляющую мысль, но в голову ничего не приходило, и она решила обдумать это позже, в свободное время, когда можно позволить себе подобные философские размышления.