Питер Аспе - Дети Хроноса

Гвидо Версавел вошел в офис. Он выглядел усталым и бледным. Ханнелоре вяло ему подмигнула и указала назад. Из офиса Верворта доносился звон стекла и треск раскалывающейся мебели.

– Питер взбесился, когда обыск ничего не дал, – сказала она озабоченно. – Он рушит весь дом.

За прошедшие дни Версавел испытал на себе, что значит бессилие. Он пошире распахнул приоткрытую дверь и просунул голову внутрь. В комнате был кавардак. Ван-Ин, как дикарь, пинал ногой все вокруг себя.

– Окна оставишь напоследок? – спросил Версавел с сарказмом.

Ван-Ин поднял глаза. Его свирепый взгляд мог заставить отпрянуть взвод морских пехотинцев. Он взял в руки сломанное рабочее кресло и швырнул его в окно.

– Доволен?

Версавел зашел в офис.

– Мне позвонила Ханнелоре, – сказал он. – Она боится, что ты что-нибудь с собой сделаешь.

– И тогда?

Версавел подошел поближе. Он ловко лавировал между обломками.

– Если будешь так беситься, Карине Неелс ты не поможешь.

– Да ну?

Ван-Ин колотил каблуком своего ботинка по клавиатуре компьютера. Половина алфавита разлетелась в разные стороны.

– В приемной висит большое зеркало, – сухо доложил Версавел.

Ван-Ин убрал свою ногу от разбитой клавиатуры. Он пристально посмотрел на Версавела и нервно провел рукой по взмокшему лбу.

– Ты можешь наколдовать в своей шляпе белого кролика? – спросил он презрительно.

– Возможно, – спокойно ответил Версавел.

– Что значит «возможно»?

Версавел вынул из своего внутреннего кармана пачку бумаг.

– Помнишь, ты меня просил проверить то, что рассказал Катрэйсе?

Ван-Ин перешагнул через обломки.

– Катрэйсе живет в заброшенном загородном доме, который является собственностью Вандале.

Когда Ханнелоре услышала, что Ван-Ин прекратил все крушить, она тоже вошла внутрь.

– И ты говоришь это сейчас, – услышала она слова Ван-Ина.

Версавел извинился.

– Я сидел на успокоительных, Питер. Только когда Ханнелоре мне позвонила, я понял…

– Хорошо, хорошо, – раздражительно отреагировал Ван-Ин. – Катрэйсе живет в доме, принадлежащем Вандале, и работает садовником в НКО. Что у тебя еще есть?

– У Катрэйсе есть судимость, – сказал Версавел. – В 1982 году его приговорили к двум годам тюрьмы за изнасилование соседки.

– Ой, – вздохнула Ханнелоре.

– Барт, должно быть, об этом тоже узнал, – продолжал Версавел.

– Но молчал, потому что его заставил Вандале.

Ван-Ину не пришлось долго думать. Если Вандале взял Катрэйсе под защиту, то у него на это имелась чертовски хорошая причина. После убийства Дани он закрыл Love. Казалось логичным, что они перебрались в другое место.

– Сообщи Бекману, – рявкнул он Ханнелоре. – Мне любопытно, чем занят наш садовник.

От Джона Катрэйсе требовалось следить за аллеей, ведущей к загородному дому. Но теперь, когда все гости прибыли, он не смог удержаться и спустился в подвал, чтобы тайно тоже полюбоваться зрелищем.

Карине Неелс чувствовала, как над ней двигалось худое мужское тело. Когда кто-то развязал повязку, она несколько мгновений моргала. Она оцепенела, когда увидела кожаную балаклаву, которая парила меньше чем в тридцати сантиметрах над ее лицом. У нее замерло сердце.

Она хотела закричать, но это ей не удалось, и она снова закрыла глаза. Мужчина начал похотливо ее «долбить». О проникновении не было и речи. Казалось, что кто-то запихнул ей между бедер спущенный воздушный шарик.

Верворт оставил камеру включенной. Пройдет еще некоторое время, прежде чем Брэйс достигнет высшей точки.

Ханнелоре гнала «рено-твинго» на максимальной скорости. Руль дрожал в ее руках, неконтролируемый, как и стрелка на спидометре. Ван-Ин достал из плечевой кобуры пистолет и положил его себе на колени. Фургоны следовали за ними на расстоянии меньше пятисот метров с включенными мигалками, но без сирен.

Катрэйсе не обратил внимания на шорох шин, едущих по гравию аллеи. Он был полностью увлечен зрелищем. Через десять минут палач наконец-то кончил. Худому типу всегда требовалось много времени. Катрэйсе спрашивал себя, кто скрывался за маской.

Брэйс выпрямился. Карине осторожно подняла веки. Только сейчас она заметила столик с орудиями пытки. Ее крик леденил душу. Публика одобрительно перешептывалась.

Брэйс вооружился щипчиками для маникюра. Верворт взял крупным планом левую грудь Карине, покачал головой и жестом попросил Брэйса немного подождать. Он подхватил кубик льда и потер им ее грудь так, что сосок красиво встал. Брэйс одобрительно кивнул. Он предварительно проработал сценарий с Вервортом. Они верно следовали методам инквизиции. Сначала он показал орудия пытки. Крик Карине больше не имел ничего общего с человеческим. Верворт заснял ее искаженное страхом лицо. Брэйс поместил щипчики на возбужденный сосок и ждал, пока Верворт подберет идеальный план.

Ван-Ин распахнул дверь подвала. Плавным движением он направил свой пистолет на мужчину в маске и сделал три выстрела. Первая пуля попала Брэйсу в правый глаз, вторая раздробила ему плечо, а третья проделала аккуратную дырочку в затылке Верворта, который случайно оказался на линии огня.

Через десять секунд первая волна полицейских захлестнула загородный дом Катрэйсе. Несколько зрителей воспользовались переполохом и бросились в разные стороны. Однако после короткого преследования их задержали.

Ханнелоре сняла плащ и подошла к Карине. Девушка находилась в состоянии шока и едва ли реагировала на суматоху.

– По статистике у тебя был один шанс из ста тысяч, – сделал вывод Версавел.

– Человек живет не только по статистической закономерности, – философски ответил Ван-Ин. – Я бы никогда себе не простил, если бы мы приехали сюда на пять минут позже.

Пока агенты надевали наручники на зрителей, Ван-Ин пошел наверх. Ему нужен был свежий воздух. «В каком мире мы живем?» – задал он себе вопрос, когда стало известно, что установлена личность палача и половины зрителей. Среди них оказались некомпетентный судмедэксперт доктор Де-Ягер и подкупленный главный контролер налогового ведомства Мелхиор Мёус. Ван-Ин посмотрел на звезды. Он надеялся, что там возможна совсем другая жизнь.

* * *

Ханнелоре поставила на стол тарелки с дымящейся картошкой фри. Прошло больше трех месяцев с того момента, когда она ее готовила в последний раз, но у беды свои законы. Ван-Ин со вчерашнего вечера почти ничего не ел.

– Гвидо.

Версавел устроился у камина. Через пятнадцать минут его глаза закрылись, и сейчас он спал сном праведника.

– Пусть спит, – сказала Ханнелоре. – В холодильнике еще есть немного сыра на случай, если он потом проснется голодным.

Ван-Ин молча поглощал картошку фри и не жалел майонеза.