Гилберт Адэр - Убийство в стиле

Молодой человек ответил романистке хладнокровным взглядом, приблизился к столику вплотную и кивнул Коре. Сотворив импровизированную улыбку с такой ловкостью, будто вставила в рот между губами парочку новых фальшивых зубов, она протянула ему правую руку. Он секунду ее подержал, поднес к губам и чуть поцеловал пуговичку ее лайковой перчатки.

(— До чего континентально! — шепнула Эвадна Маунт старшему инспектору).

— А, мадемуазель Разззерррфорд, — сказал он с почти идеальным французским акцентом, — вы выглладите так charmante [19] очаровательная ( фр .). , как всегда.

— О, благодарю вас, Филипп, — ответила Кора. — Может быть, вы присоединитесь к нам? Как видите, четвертое место у нас свободно.

— О, но это будет крайне любезно, — сказал француз, который, по правде говоря, уже огибал столик в направлении пустого стула.

— Думаю, вы не знакомы с моими друзьями, — сказала Кора. — Это Эвадна Маунт, автор детективов. И старший инспектор Трабшо, служивший в Скотленд-Ярде. А это, — объяснила она им обоим, указывая на их нового сотрапезника, — Филипп Франсэ. Он критик, — добавила она мрачно.

После рукопожатий и обмена «как поживаете», Эвадна осведомилась у Филиппа:

— Так вы критик? Кинокритик?

— Mais oui [20] Ну да ( фр .). … как это по-вашему? Ну да, я критик фильмов.

— Как интересно. Но скажите мне, ведь довольно необычно, чтобы критик воочию наблюдал создание фильма? По-моему, ни о чем подобном я никогда не слышала.

Франсэ покачал головой.

— Видите вы, это совершенно обычно во Франции, где много необычного вполне обычно. В вашей стране, вы имеете резон, это часто не случается. Но это особый случай, длинная история.

Кора мгновенно вмешалась:

— Совершенно верно, милочка. Филипп пишет книгу о Фарджионе. Книгу-интервью, ведь так? Французы донельзя восхищаются Фарджи. Они не смотрят на него как на просто творца развлечений, кондитера стильных триллеров, но… э… как… Пожалуйста, Филипп, скажите мне опять, они на него смотрят как?

— Где начать, — вздохнул он. Затем, с самого начала прекрасно зная, где, он послушно начал разглагольствовать. — Для нас, французов, Аластер Фарджион это не просто «мастер напряжения», как здесь его называете вы. Он, в первую очередь, глубоко религиозный художник, моралист, но столь же и метафизик, незаконнорожденный отпрыск, если вы хотите, Паскаля и Декарта. Он… как это вы говорите?.. Шахматный мастер, который играет с завязанными глазами сам против себя. Поэт, который расшифровывает тайные откровения, которые ниспослал сам себе. Сыщик, который раскрывает преступления, которые совершил сам. Короче говоря, он… mille pardons [21] тысяча извинений ( фр. ). … он был несравненно великий cinéaste [22] кинорежиссер ( фр. ). , тот, кого — как это говорите вы? — sous-estimé?

— Недооценен? — рискнула подсказать Эвадна Маунт.

— Недооценен, mais oui. Он был несравненно недооценен вами, англичанами.

— Но, милый, сколько раз я вам говорила, что нам, англичанам, нравится… — начала Кора, но тут же он ее перебил.

— Нравится! Нравится! При чем тут «нравится»? — Он вложил в этот глагол всю брезгливость, с какой мог бы коснуться чьего-то грязного нижнего белья. — Этот человек был гений. А гении не могут «нравиться». Разве вам «нравится» Эйнштейн? Разве вам «нравится» Кафка? Разве вам «нравится» По? Нет, нет и нет! Вы преклоняетесь перед ними, вы их боготворите. Точно так же, как мы, французы, боготворим Фарджиона. Конечно, — закончил он со внезапной резкостью, — он был crapule… cochon [23] негодяй… свинья ( фр .). , свинья. Что вам еще нужно? Дурные манеры — неопровержимый признак гения.

— Ну, если вы так считаете, — вежливо усомнилась романистка. — Тем не менее, мсье Франсэ, поскольку Фарджион умер, а фильм ставит Рекс Хенуэй, вам же нет особого смысла оставаться тут?

Была ли это игра света, или на лицо Франсэ действительно легла почти незаметная тень?

— У меня есть свои причины. — Этим исчерпался его ответ.

Быть может, опасаясь, как бы не сказать чего-то, о чем ему придется пожалеть потом, он продолжал более уравновешенным тоном:

— D’ailleurs [24] Здесь: К тому же ( фр .). , этот фильм, он был проектом Фарджиона. На нем будут отпечатки его пальцев, нет? Режиссирует Хенуэй, но результат будет totalement Farjeonien [25] полностью фарджионовский ( фр. ). . А поскольку я уже почти завершил мою книгу, то добавлю съемки этой последней, увы, posthume [26] посмертный ( фр. ). работы в качестве приложения.

— Бесспорно, похоже, — сказала Эвадна Маунт, — что юный Хенуэй кое-чему научился у своего ментора. Кадр, который мы видели нынче утром, когда герой и героиня обмениваются поцелуями сквозь маленькую девочку? Мне сказали, что он не планировался, и тем не менее все почувствовали, что блеском он не уступает указанному в сценарии. Достоин самого Фарджиона.

— Правда. Его определенно не было в сценарии, — сказал Франсэ, звучно выделив наречие.

Наступила неловкая пауза. Затем романистка, которая пустоты не терпела, пожалуй, даже больше, чем Природа, сказала, не найдя ничего более подходящего:

— Так вы французский кинокритик, не правда ли? Как забавно. У нас в стране мы видим мало французских фильмов. Да и вообще иностранных, взятых вместе.

— О нет, мадемуазель, здесь вы ошибаетесь, очень ошибаетесь. По моему опыту, вы, англичане, вы любите смотреть только иностранные фильмы.

— Что вы, мсье Франсэ! — запротестовала она. — В Лондоне показывают очень мало иностранных фильмов, главным образом в кинотеатре под названием «Академия». И это такой Божий дар для нас, поклонников Седьмого Искусства.

— Мадемуазель, я подразумевал фильмы Олливуда.

— Голливудские фильмы? Но они же американские!

— Précisément [27] Здесь: Вот именно ( фр .). . Они не британские. Значит, они иностранные фильмы, нет?

— Ну-у, да, — ответила она неуверенно. — Странно, тем не менее. Каким-то образом мы не замечаем, что они иностранные.

— А следует. Вот, как мы, — ответил француз с резкостью, которая только-только не перешла за край наглости.

Последовала еще одна неловкая пауза, прежде чем Трабшо, пока еще не произнесший ни слова, наконец заговорил.

— Я один раз смотрел французский фильм.

Франсэ уставился на него с оскорбительно неприкрытым недоверием.

— Вы? Вы смотрели французский фильм? Признаюсь, вы меня удивили.

— Пошел с несколькими моими коллегами из Ярда. После нашей традиционной встречи за обедом в ноябре.

— Вот как. И что это был за фильм?

— Боюсь, не очень чтобы. Назывался он «Дамы Булонского леса».

— А, да. Этот, он классический. Чистейший chef-d’oeuvre [28] шедевр ( фр. ). .

— Классический? Это правда? — Он переварил это сведение и повторил: — Классический? Ну и ну.