Андрей Анисимов - Завещание сына

– Ну сделай что-нибудь, Володя! Не можем же мы тут торчать до ночи, – раздраженно выговаривал майор водителю.

– А что я могу сделать, Тимофей Николаевич? Пробка. Мы не на вертолете, не взлетишь, – банально оправдывался начальству младший лейтенант Щеглов.

Возразить Волкову было нечем, и он молча злился.

Неприятности начались с мелочей, как только он вышел утром из дома. Следователь всегда по дороге на службу прикупал в молочном магазинчике возле метро пакет кефира. Сегодня пришлось десять минут простоять в очереди. Кефир он получил, но пакет подтекал и запачкал новый плащ. Народ у прилавка толпился и нервничал. Майор не стал требовать замену, а выбросил кефир в помойку, выйдя из магазина. От молочной он отправился в дом убитой Марины Строковой, чтобы показать лифтерше фотографии Маши. И опять невезуха. У лифта дежурила другая женщина. Гражданка Коровина, опознавшая Влада Амбросьевича по фотографии, заступала после обеда. Окончательно испортил настроение следователю капитан Маслов. Николай упустил теперь саму Сенаторшу. Докладывать Ерожину о втором досадном промахе капитана Тимофею было неприятно. Но тут ему повезло. Начальник отдела с самого утра уехал в город и до сих пор не появлялся.

– Да выключи ты свою сирену! Видишь ведь, не помогает. У меня уже уши вянут.

– Слушаюсь, товарищ майор, – ответил Щеглов. Сирена действовать на нервы перестала, но Тимофей продолжал злиться.

Майор был офицером достаточно уравновешенным, и такие пустяки, как дырявый пакет кефира или отсутствующая лифтерша, не могли его вывести из себя. Да и промах Маслова тоже. Промахов в милицейской службе хватает. Маслов дежурил возле башни второй день. Вчера Сенаторша выходила всего раз, в магазин в том же доме, за кофе. Потом к ней пришла эта девчонка. Сама Сенаторша из дома вроде не выходила, но сегодня в десять утра явилась невесть откуда – подкатила на темно-синем «Ягуаре», поднялась на лифте на восьмой этаж и спокойненько отперла дверь. В руках девица несла большой цветастый пакет. Сколько времени она отсутствовала и где находилась, оставалось только гадать. Маслов упустил момент ее выхода. Как это произошло, объяснить капитан не смог. Волков обозвал Маслова мудилой и приказал докопаться до причины.

На площади возник регулировщик, и транспорт понемногу начал расползаться. С Таганского пяточка машины уходили на Рязанский, Волгоградский и Андроповский проспекты. Щеглов пробился на Рязанку, газанул и включил сирену. На скорости вой не так действовал на нервы. Волков зло смотрел в окно. Он не хотел себе признаваться, что причиной плохого настроения послужил вовсе не кефир, лифтерша или Маслов. Угнетала майора позиция Петра Григорьевича. Ерожин в вине Колесникова сомневался, а Тимофей был твердо убежден, что Марину прикончил помощник депутата. И хоть подозреваемый упрямо все отрицал, майор ему не верил.

О Владе Колесникове следователь теперь знал многое. И чем больше узнавал, тем большую неприязнь испытывал к этому наглому субъекту. Подозреваемого окружали ложь и показуха. Даже такая мелочь, как визитка, наполовину состояла из вранья. На тисненом картоне значилось, что Влад Амбросьевич Колесников не только помощник депутата Государственной думы, но еще и доктор социологических наук. Волков попытался выяснить, какая организация выдала ему звание. И выяснил. Защитил свою диссертацию Влад Амбросьевич в частном заведении, гордо именующем себя ВАШФИС – Высшая Академическая Школа Философии и Социологии. За тысячу баксов там любой желающий превращался в доктора за месяц, но, кроме самого ВАШФИСа, его ученых степеней никто не признавал. А Колесникову вообще нет нужды платить: директором и главным акционером частной школы «мудрецов» являлся его сводный брат. Подобные мелочи о подозреваемом выплывали день ото дня.

На эстакаде возле АЗЛК снова пришлось тормозить. Транспортный поток в сторону центра занял две полосы встречного движения и организовал пробку. Щеглов покосился на начальство и выключил сирену. Волков, погруженный в свои мысли о злополучном деле, на новую задержку внимания не обратил. При обыске ему попался черновик письма Колесникова своему шефу. Тимофей видел подхалимов, но те обычно подхалимничали устно, а Влад Амбросьевич не стеснялся доверять низкую лесть бумаге. Эпитетов вроде «великий государственный деятель», «талантливейший организатор», «провидец», «совесть державы» и «добрейшей души человек» на половине страницы следователь насчитал пятнадцать. А речь в письме шла всего лишь о просьбе Влада добавить ему деньги на бензин. Омерзительные человеческие черты вкупе с фактом посещения девушки в день убийства вселили в майора уверенность, что Влад Амбросьевич Колесников способен убить и убил Марину.

Щеглову самому надоело стоять. Водитель вновь включил сирену и попер прямо на машины. Желтый «Опель» немного подал назад и в сторону, чем образовал узкую щель в застывшем потоке. Спецмашина, воя и мигая, проползла в возникшую щель и спустилась с эстакады. Дальше трасса была свободна.

– Через пять минут доберемся, – заверил водитель, довольный удавшимся маневром.

– Молодец, – кивнул майор, продолжая думать о своем.

В мотиве преступления Волков для себя не усматривал загадки – помощник депутата исполнял заказ хозяина. Девчонка деятелю надоела. Возможно, она стала требовать слишком много или затеяла шантаж. Женатому политику альковные похождения грозили подмочить репутацию. Вот он и намекнул помощнику о своих трудностях. А за деньги или за посул в карьерном росте Колесников готов на все. Но начальник отдела требовал найти мотив. Тимофей Ерожина уважал. Он сам выразил желание работать под руководством подполковника и к его распоряжениям относился с пониманием. Поэтому без колебаний полетел в Пермь, поэтому и сегодняшнее утро начал с подъезда Марины…

– На месте, товарищ майор, – доложил Щеглов, заметив, что начальник на остановку не реагирует.

У парадного дежурил участковый. Он и вызвал милицию. Рядом с ним, боязливо оглядываясь по сторонам, топталась бабулька в платочке и застыл лысоватый мужчина с тростью. Оба сжимали в руках красные книжечки паспортов. Эксперты с кинологом быстро вошли в подъезд.

– Товарищ майор, вот понятые. Гражданка Киселева и гражданин Усов.

Тимофей попросил понятых проследовать за сотрудниками, а сам задержался.

– Рассказывайте, старший лейтенант, – ободрил он пожилого милиционера.

– Утром ко мне в пункт милиции обратился приезжий. Он не мог попасть в квартиру сына, хотя имел ключ. Квартира оказалась запертой изнутри, но на продолжительные звонки никто не открывал.

– Во сколько это было? – прервал доклад Волков.