Андрей Анисимов - Невеста Христова

Подполковники понимали – очки лишь косвенное доказательство, но на душе у них немного просветлело. Теперь и Волков уже не сомневался, что трупы здесь. Но где? Они уже обошли изолятор по кругу. Осмотрели все уголки и выступы. И ничего похожего на человеческие останки не обнаружили.

– Что будем делать? – Спросил Тимофей, когда они, закончив обход, выбрались наружу и стянули маски.

– Надо приподнять эту штуку. – Ответил Ерожин, кивнув на изолятор. Волков подошел к начальнику бригады спасателей и что-то ему сказал. Тот собрал своих ребят, и они устроили совещание. Выяснилось, что не обоженный изолятор поднять нельзя.

– Товарищ подполковник, он развалится, стоит его тронуть… – Предупредил Волкова бригадир спасателей.

Тимофей минуту подумал, затем махнул рукой:

– Ломайте.

– Нет! – Раздался истерический женский крик. Кричала Салтыкова, которую вели под руки два спецназовца. Женщину трудно было узнать. Золотистые волосы разметались гривой, закрывая один глаз. Ее бледное, как мел, с дрожащими щеками лицо больше походило на маску куклы, чем на образ живого человека.

– Тимофей Николаевич, гражданка Салтыкова хочет сделать заявление. – Доложил капитан Сомов.

– Это ее право. – Ответил Тимофей. Салтыкову подвели к нему.

– Мент, не смей трогать изолятор! Логинов и Кох там. Я признаюсь в том, что разрешила мужу спрятать в печь покойников. Но изделие не трогайте. Закройте печь и продолжайте обжиг. Как можно из-за двоих поджаренных мертвецов погубить такого красавца. Столько труда и огромные деньги.

Волкова с трудом сдерживал ярость:

– Это не поджаренные мертвецы, Салтыкова, а два человека. Два гражданина – России и Германии. Два нужных обществу интеллекта. Они могли жить, работать и любить вместе с нами. А вы говорите, два поджаренных мертвеца. Уведите ее.

– Пошел ты к ебм. мудак. – Крикнула Салтыкова.

– Сама пошла туда, дура. – Не выдержал Тимофей.

Ерожин положил ему руку на плечо:

– Потише, подполковник, тут полно прессы. Успокойся и распорядись, чтобы продолжали работу.

Спасатели с отбойными молотками вошли в печь. От первых ударов поднялась пыль, огромный изолятор треснул и начал медленно оседать. Спасатели едва успели выскочить, как многотонная масса просушенного каолина с хрустом засыпала основание печи. Столб пыли вылетел наружу и поплыл по бетонному залу. Великолепный синий костюм Резникова за секунду превратился в странный бежевый панцирь. Ерожин и Волков тоже напоминали глиняную скульптуру. Под пылью от порушенного монстра все становились одинаковыми – и заместитель министра энергетики, и генерал МВД, и сотрудник из администрации президента Струев. Но краше всех выглядел Глеб. Его припорошенная глиняным порошком двухметровая фигура напоминала памятник Гулливеру.

Эксперты работали до позднего вечера. Останки профессора Коха и системного администратора Логинова под грудой глины наконец, нашли. Но то, что осталось от этих людей, требовало долгой экспертизы. Потому что скелет с кусками обгорелой плоти немца мало чем отличается от такого же скелета русского.

22 Декабря 2004 года.

Помощник российского консула в Марселе Аркадий Парамонович Митрохин сегодня не собирался называть себя другим именем, и одет был, несмотря на двадцатипятиградусную жару, в темный официальный костюм, дополненный строгим галстуком в мелкий горошек. Он снова отправился в Канн, но уже не на поезде, а в «Ситроене» с дипломатическими номерами. Ехал он туда, чтобы присутствовать при даче показаний бывшего гражданина Российской Федерации, Сергея Петровича Злобина. Ехал не один, а с инспектором Интерпола, лейтенантом Жароммом.

Митрохину в декабре уже пришлось сотрудничать с Интерполом. Он даже побывал в Лионской штаб-квартире организации на берегах Роны, где присутствовал в качестве представителя консульства при допросе Юрия Игнатьевича Злобина и его любовницы Оксаны Приходько.

Документы, присланные российской стороной, здесь были тщательно изучены и отправлены в Марсель. Директор марсельского отделения, полковник Валери, посчитал их обоснованными и подписал ордер на арест Юрия Игнатьевича Злобина и Оксаны Ивановны Приходько. Двадцать седьмого ноября парочку задержали в каннских апартаментах Юрия Игнатьевича. Вопрос об их экстрадиции в Россию был уже фактически решен. Оставались формальности. Если бы не рождественские каникулы, к которым в Европе относятся серьезно, они в конце декабря были бы уже в Москве.

Племянник Злобина, Сергей, пока проходил по делу в качестве свидетеля. От показаний зависела его дальнейшая судьба. Но поскольку он стал гражданином Франции, насильственное возвращение на историческую родину ему не грозило. Полковник Валери даже посчитал неэтичным вызывать молодого художника в Марсель. Встречу Сергея с инспектором Интерпола назначили в помещении полицейской префектуры по месту его жительства. При даче свидетельских показаний гражданином Франции присутствие русского дипломата официально не требовалось. Но французская сторона, по тем же этическим соображениям, предложила консульству послать своего представителя. Консул предложение принял, и Митрохин ехал в Канн.

– Вы, русские, очень счастливые. – Мечтательно сообщил Жеромм, поглядывая на мерцающую синеву Средиземного моря.

– Что лейтенанта Интерпола навело на столь приятное русскому сердцу открытие? – Улыбнулся Аркадий Парамонович.

– Господи, через несколько дней Рождество. У вас снег, елки, мороз! А мы наряжаем пальмы и от жары вынуждены включать кондишен в машине.

– У русских есть поговорка: «Хорошо там, где нас нет». Уверен, большинство москвичей с удовольствием поменялось бы с вами местами.

– Да, наверное. Человек всегда не доволен. – Философски рассудил француз: – Возьмите хотя бы вашего Злобина. Что ему не хватало? Деньги были. Жена, дом, любовница. Живи и радуйся. А он становится убийцей.

– Злобин слабак. Жена под себя подмяла. Страшная женщина. Она вышла замуж за Злобина, чтобы насолить своему бывшему возлюбленному. Но этого ей оказалось мало. В результате она бывшего любовника еще и убила…

– Осторожней, там сейчас резкий поворот. – Предупредил Жеромм Аркадия Парамоновича.

– Не беспокойтесь, я знаю. – Митрохин для служебной поездки, мог взять водителя, но русский дипломат любил машину и еще не перестал получать удовольствие от великолепных французских дорог. Они мчали по платному автобану Марсель – Ницца со скоростью сто семьдесят километров в час. Единственным недостатком трассы для любознательного водителя являлась ее обособленность от внешнего мира. Они неслись по рукотворному ущелью и лишь изредка вылетали на холмы, откуда просматривались прекрасные виды Лазурного берега.