Анна и Сергей Литвиновы - Аватар судьбы

Варя вошла в кабинет, большой и унылый, как роман, получивший литературную премию. В дальнем углу, за огромным полированным столом, сидел и быстро просматривал какие-то бумаги человек с державной лепкой лица. Девушка за телевизионными новостями особо не следила, но хозяина узнала: то был, как считалось, четвертый-пятый человек по влиятельности в стране, заместитель главкома Совета национальной обороны, звали его Павел Андреевич Сухотин, и был он, если судить по двум-трем обмолвкам Петренко, не кем иным, как куратором их комиссии.

Наконец хозяин отвлекся от бумаг и скомандовал:

– Подойди, – звук и интонация его голоса были такими, что хотелось слушаться. Больше того, трудно было ослушаться. И вместо жалоб и пеней, почему ее схватили и доставили сюда в наручниках, Варя молча приблизилась к столу. И тогда хозяин тихо-тихо спросил: – Ты присягу давала? – И, не оставляя времени ответить, продолжил: – Ты знаешь, что в военное время тебя бы расстреляли на месте? Как дезертира и предателя Родины?!

Невозможно было объяснить ему, что она (в ее понимании) спасала Родину – и, возможно, все человечество.

– Так что благодари бога, что у нас пока не война. И тебя всего лишь разжалуют, майор Кононова, и предадут суду военного трибунала.

– За что? – пискнула она. Голос изменил ей и прозвучал, к сожалению, довольно жалко.

– Раз – разглашение гостайны. Два – самовольное оставление места службы. Наконец, госизмена. По совокупности получишь лет пятнадцать строгого режима, с конфискацией имущества. Вернешься из колонии старухой, без единого зуба, с туберкулезом и сифилисом. И полюбовника твоего посадим – как его там, – он заглянул в бумагу перед собой, – гражданина Данилова.

– Его-то за что? – пробормотала она.

– Найдем, за что, можешь не сомневаться. Полный букет экономических статей наберем, от заведомо ложной рекламы до лжепредпринимательства и уклонения от уплаты налогов. Не говоря о том, что он контактировал с установленным сотрудником западной спецслужбы. А ты? Ты через Данилова передавала секретные сведения оборонного характера американскому агенту Макнелли?

И тут, в какой-то момент – довольно парадоксально, но факт – чем больше пугал ее Сухотин, тем меньше ей становилось страшно. «В комиссии мне, совершенно ясно, больше не работать, – отчетливо подумала она. – А все остальное… Врешь, не возьмешь! Не станет Павел Андреевич заморачиваться, дела́ против нас с Алешей возбуждать! Да и мы далеко не все свои козыри на стол выложили».

И она вспомнила, как вчера вечером – неужели это было только вчера? – едва Ефрем наладил спутниковую связь, они перекинули снятый им возле провала «репортаж» с его телефона на спутниковый. Потом последовала короткая дискуссия, кому переслать материал. «Может, Петренко?» – неуверенно предложила Варвара. Однако Данилов отрезал категорически: «Ни в коем случае». – И они отправили информацию даниловскому импресарио Сименсу со строгим указанием: предать сведения гласности, если с ними обоими или с кем-то одним что-то случится.

Когда Варя подумала об этом, она сразу почувствовала себя легче, спокойней. И ей представилось, что они с хозяином кабинета – по меньшей мере, равноправные партнеры. И у них тут не допрос, не судилище, а переговоры. Так что она без спроса пододвинула к себе стул и уселась. В самом деле, хамство: мужик сам сидит, а девушке место не предложил! Сухотин зло зыркнул на нее, однако ничего не сказал по этому поводу, лишь заметил, вроде бы мимоходом:

– Имейте в виду, Кононова, время сейчас неспокойное, тревожное. Всякое может случиться. И с вами, и с сожителем вашим. Налетят вдруг бандюки, искалечат, изнасилуют, забьют до смерти…

– Я вот только прошу, – твердо сказала она, – не надо угрожать нам бессудной расправой. Если со мной или с Даниловым вдруг что-то произойдет, включая содержание под стражей, все, что с нами творилось в последнее время, особенно в Яранской области, станет известно самой широкой общественности.

– Понятно. Теперь я вижу, гражданка Кононова: вы твердо встали на путь предательства. Значит, вы так понимаете свой воинский и гражданский долг? Что ж, в таком случае расскажите мне, чем вы собрались нас пугать? Что такого с вами происходило в Яранской области?

«Жучков» у него в кабинете не было, как раз вчера собственная служба безопасности, коей Павел Андреевич доверял всецело, на этот предмет кабинет его проверяла. Поэтому можно разговаривать свободно, не опасаясь, что сведения утекут к конкурентам по службе – иностранной разведке или президенту.

Когда Сухотину поручали стать российским представителем системы , он в первое время оплошно думал: ну, еще одна,-надцатая по счету обязанность наряду с председательством в разнообразнейших комиссиях, комитетах и подкомитетах, участием в попечительских советах и прочем. Но быстро понял: обязанности, которые он нес перед системой , возможно, даже важней, чем обязанности перед государством и его руководителями.

Система заданий дает немного, и они зачастую, на первый взгляд, выглядят странными. Но выполнять их нужно бегом, тут же, не щадя ни времени, ни сил. А если вдруг не выполнил, расправа будет жесткой. Неизвестно какой, но даже и узнавать не хотелось.

И вот теперь, когда система дала приказ пресечь деятельность бывшего полковника Зубцова и американца Макнелли, – как оценить, насколько он его выполнил? Пресек? Вроде бы да. Один изолирован, другой – и того больше. Но вот то, что сотворили эта оторва Кононова, по чистому недоразумению дослужившаяся до звания майора спецслужбы, и ее полюбовник экстрасенс Данилов, – это ему как исполнителю воли системы как будет зачтено? Как выполненное задание? Или полный провал?

Поэтому следует выяснить, что эти двое устроили в Яранской области. И разобраться, что кроется за их действиями. Обычная глупость, паранормальный бред? Или диверсия, и впрямь направленная против благополучия системы ?

Девушка рассказывала о том, что происходило, довольно откровенно – он мог судить об этом, исходя из допросов Зубцова. Кононова, видно по всему, раскрылась. Не стала запираться и отнекиваться. Понимала, видно: раз ее спрашивают на таком уровне, нельзя держать язык за зубами. Это напоминало Павлу Андреевичу декабристов (он был начитанным человеком). Они, как благородные люди, тоже рассказывали на следствии все подряд. И старые большевики на процессах тридцатых годов откровенничали, разоружались перед партией. Правда, конец у тех и у других был один: петля на шею или пуля в затылок. Но он не такой кровожадный, как Николай Первый или Сталин. Да и эпоха сейчас другая, более вегетарианская. Поэтому посмотрим, как обойтись с Кононовой. Для начала пусть во всем откровенно покается.