Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

Мною неприятностей было и у доктора Полтыки. В то роковое утро он явился в пансионат в десятом часу утра, и первым, кого он встретил, был жаждущий деятельности прокурор. Он и занялся бедным доктором с энергией, достойной лучшего применения.

Медик юлил и выкручивался изо всех сил, чтобы не ответить ни на один из вопросов прокурора: где был, с кем, что делал. Когда он уже исчерпал все отговорки, то неожиданно сослался на… врачебную тайну, туманно намекал и на этику врача, хотя ночь, проведенная им в постели случайно встреченной дамы сомнительной репутации, не имела ничего общего ни с этикой, ни с врачебной тайной. Тем более, что упомянутая дама, явившись в тот же день в «Альбатрос» и напоровшись на того же сурового стража закона, обо всем чистосердечно и откровенно рассказала, объясняя, правда, случившееся пламенной любовью, которую она почувствовала с первого взгляда к доктору Полтыке. По ее словам, доктор испытывал к ней то же пламенное чувство.

Суровую душу прокурора не тронула эта романтическая история, и следующую ночь трепетный доктор провел в арестантской районного отделения милиции. Поручик Вятер не привык верить на слово показаниям проститутки, наоборот, знал, что их надо проверять и проверять, тем более если, как в данном случае, речь шла об убийстве… На следующий день он выпустил доктора, но с таким напутствием:

— Пока я вас выпускаю, нами установлено, что вы действительно были у этой девки, но считаю вполне допустимым, что можно было без особого труда от нее смыться и совершить преступное деяние, а потому с вас подозрение не снимается, пан доктор.

На всякий случай медик обратился за консультацией к адвокату, но вышел от него вконец испуганным, утратив последнюю надежду и солидную сумму злотых. Совсем потеряв голову, бедняга вновь и вновь пытался каждому из обитателей «Альбатроса» втолковать, что он ничего общего не имеет с «кошмахным пхеступлением». Над ним безжалостно издевались.

Больше всего доставалось бедолаге от студентки, которая с невинным видом вновь и вновь просила его рассказать «потрясающе романтическую историю» о любви с первого взгляда.

Детектив ходил по своей комнате и о чем-то интенсивно думал. Случайно бросив взгляд на настенный календарь, он отметил сегодняшний день — двенадцатое сентября. Значит, через неделю кончается шахматный турнир, а через десять дней и срок заезда в «Альбатросе». После этого скандинавы планировали отправиться на Мазурские озера и пробыть там до конца месяца.

«Каким образом преступник украл у меня шарфы? — размышлял молодой человек и сам себе ответил: — очень просто, воспользовавшись моим отсутствием взял ключ от моей комнаты из ящика, висящего в холле».

Придя к этому простому заключению, Аристотель отправился в магазин и купил — на милицейские деньги — замок серии «Лучник», точно такой же, какой был вставлен в дверь его комнаты. Затем с помощью нехитрых инструментов он поменял замок и сказал Розочке, что его комнату можно не убирать. Девушку это не огорчило, а Бакс с той поры перестал оставлять в ящике ключ от своей комнаты.

Снизу прибежала горничная с сообщением, что Бакса просят к местному телефону. Звонил поручик Вятер, чтобы сообщить информацию, полученную им недавно от своих людей. Буфетчица ресторана «Янтарь» — «это тот, знаете, на площади Свободы» — рассказала, что в роковую ночь — «около двух часов!» — доктор Полтыка купил у нее пол-литра водки. Добросовестный офицер милиции сообщил даже, что это была рябиновка.

— А закуску брал? — поинтересовался Арт.

— Того… не знаю, — смешался поручик. — Брал, наверное.

— Никакого «наверное», надо знать точно. А как ваши шахматы?

— Наметились некоторые успехи, я уже выиграл у сына две партии.

— Поздравляю, а теперь попробуйте сыграть с кем-нибудь посильней.

— Слушаюсь!

Бакс спустился в гостиную. Мужчины сидели за шахматными столиками, Божена разговаривала с госпожой Свенсон. Увидев Бакса, она извинилась перед шведкой и подошла к нему.

— Уже знакомых завел? Флиртуешь?

— Ты о чем?

— Я слышала, как тебя звали к телефону.

— А, это так, один приятель.

— Арт, будь осторожен, а то влипнешь в историю, как наш пан доктор.

Сидя за шахматным столиком, доктор Полтыка сделал вид, что не слышит шутки Божены.

«А доктор почему-то не сказал всего», — подумал детектив. Но подумал мимоходом, все его помыслы были устремлены к Божене… Она снилась ему каждую ночь, но после памятной морской прогулки избегала встреч наедине. «Зачем тогда она поехала со мной? Просто каприз или ей хотелось, чтобы журналист приревновал?» Милевский же на следующий день небрежно, как бы шутя, бросил Баксу: «Помогли вы мне, нечего сказать! Теперь она и слышать не хочет о браке!»

В гостиной продолжали играть в шахматы. Во имя чего шла игра, и кто в ней участвовал? Внимательно наблюдая за ходом турнира, Бакс сделал несколько важных выводов. Олаф и доктор наверняка не участвовали в большой игре, ибо слишком плохо играли. Это первый вывод. Второй: никаких шансов на победу не осталось ни у Боровского, ни у Вольфа Свенсона, ни у его брата — они все проиграли по две партии, а владелец пансионата потерял вдобавок пол-очка, сделав ничью, с художником. У последнего еще оставались шансы на победу, но для этого ему нужно было выиграть у норвежца и журналиста. Как в дальнейшем сложится судьба турнира, неясно. Частично эта неясность могла проясниться сегодня вечером, так как сегодня художник играл с Нильсоном. Вон они сидят друг против друга, сосредоточенные, серьезные, целиком ушедшие в борьбу.

Да, шахматы — это борьба. Прежде всего борьба нервов. Огромную роль в ней играет душевная, психическая стойкость, нередко она становится решающим фактором. Все остальное, как в настоящей битве: стратегия, выбор наилучших вариантов, гибкая тактика, замена некоторых избранных, вариантов на лучшие в зависимости от развития ситуации на доске, борьба за лучшие позиции и за фигуры противника, стремление предвидеть ходы противника, умение рассчитать свою игру на пять, шесть и даже семь ходов вперед. Шахматист должен обладать памятью компьютера, реакцией фехтовальщика, решительностью и смелостью альпиниста.

Норвежец нахмурил брови, закусил губу, время от времени нервно поглаживаю бородку. После каждого хода противника он целиком погружался в анализ ситуации на доске и вообще не замечал ничего вокруг, был сдержан и сосредоточен.

Совсем по-другому вел себя художник. Он вертелся, ерзал на месте, потирал руки после удачного хода или ударял по столу после неудачного. Сделав ход — а каждый раз он подчеркивал его, со стуком ставя фигуру, — он улыбался и победно оглядывал присутствующих, как бы ища у них подтверждения правильности сделанного им хода. Поведение художника во время игры могло раздражать его партнеров, и похоже, так и обстояло дело с норвежцем. Ковалик играл белыми. Он выбрал атакующий стиль игры, и при его тактических импровизациях это могло принести успех. Но художник просчитался.