Илья Райх - Порок

– Я уже не веду следствие.

Евгений через генерала передал извинения Баумистрову, но с коллегой попрощался без крепкого рукопожатия.

Следствие подтвердило доводы Степанова. Самого Игоря Баумистрова так и не нашли, он исчез в неизвестном направлении. Искандер являлся на допрос всегда и своевременно. Версию Евгения о самообороне подтвердили два свидетеля в лице водителя такси и Искандера. Но до вынесения окончательного вердикта по делу могло пройти два месяца. Евгений в показаниях надуманно написал, что оказался во дворе Искандера Шарипова неслучайно. Он рассчитывал лично поговорить с ним, чтобы статьи про убийство Ларисы Мезенцевой не выходили без предварительных консультаций с ним, во избежание различий между официальной версией следствия и версией СМИ. А почему он приехал не на работу, а домой – Евгений объяснил, что не хотел привлекать к своей персоне внимание журналистов из редакции.

То, что пистолет оказался у него во внерабочее время, он объяснил тем, что вечером он забрал его из криминалистической лаборатории, после того, как с него сняли отпечатки. Конфликт со свидетелем Арсением Петковым вышел за рамки отдела. Сейчас Евгения вынуждали написать заявление на молодого человека. Но Евгений упорно не желал писать заявление на юношу, и со временем от него отстали. В нем играло чувство вины, он списал наглость свидетеля на юношеский максимализм.

В день, когда у него состоялся неприятный разговор с Баумистровым-старшим, ему позвонила Жанна. Она сокрушалась и попросила прощения за свое поведение, что не поверила Евгению. Ей о произошедшем инциденте рассказал Искандер. Голос Жанны был немного уставшим и печальным, но Евгений не стал лезть к ней с расспросами. Ведь главный вопрос, который он припас для нее – зачем она звонила тете незадолго до убийства – не переставал мучить его. Хотя для себя он пока решил, что Жанна никак не может быть замешана в убийстве тети, а звонки – стечение обстоятельств.

Первый день служебного отпуска начался с утреннего похода в центральный городской межрайонный отдел Следственного комитета к следователю Баршину. Офис коллег, отвечающих за город, находился на соседней улице, в двух минутах ходьбы от центрального офиса комитета. После очередного разговора со следователем, который обнадежил Евгения, что ему навряд ли понадобится адвокат, он зашел в то самое кафе, где застукал с поличным Татьяну. По воле судьбы, в некурящем зале оказался свободным тот же стол, за которым он с болью в сердце наблюдал за Татьяной. Но совпадения на этом не закончились, Евгений, как и в тот злополучный день, был единственным, кто сидел в гордом одиночестве. Заказал тех же блинов и шотландского виски. Мысли о Татьяне вновь с боем пробирались в его еще неокрепшее и потрепанное болью нутро.

Когда взгляд Евгения непроизвольно упал на сидящего за соседним столиком молодого человека, промелькнула мысль: «А посмотрела бы Татьяна в его сторону?» Молодой крашеный блондин мило беседовал с женщиной лет тридцати пяти. Взгляд мужчины на женщину категорически отличается от взгляда мужчины на мужчину. Мужчина смотрит на приглянувшуюся ему даму общим пожирающим взглядом, в этот момент ему нравится в ней все: цвет глаз, форма губ, носа, ресницы, брови. Он не выделяет что-либо одно и фокусируется на общей оценке внешности. Мужчина смотрит на мужчину оценивающе, сравнивает с самим собой: фигура, рост, черты лица.

Первое, что ужалило самолюбие Евгения, было то, что незнакомец имел неоспоримое преимущество – он был моложе. Второе, что могло понравиться любой женщине, как и Татьяне, так это пухлые губы. Третье – юноша был утончен и субтилен. Именно это женщины постарше считают в юношах наиболее привлекательным свойством. Это было только началом экскурсии по достоинствам незнакомца, но уже все складывалось не в пользу Евгения. Он явно проигрывал, мальчик был бы хорошим подспорьем для удовлетворения блажи Татьяны.

Незнакомец ненароком посмотрел на Евгения, но как только поймал оценивающий взгляд мужчины постарше, увел глаза в сторону. Оба испытали смущение. Краем глаза Евгений вновь нащупал физиономию молодого человека, тот, заприметив скользкий взгляд, снова одарил его ответным взором. И в отличие от следователя, напоминающего подглядывающего мальчика, сделал это демонстративно.

Евгений попросил счет. Он уже не смотрел на юношу, наоборот, из-за одолевавшего его смущения ему хотелось поскорей покинуть заведение. Сердце забилось, когда незнакомец встал и направился в его сторону. Евгений чувствовал себя неловко, он испугался публичного разбирательства, которое может устроить молодой человек из-за того, что он таращился на него беспричинно. Но все оказалось намного ужаснее для Евгения. Юноша присел за его стол без приглашения и, глядя на растерявшегося Евгения, произнес:

– Я вижу, как вы на меня смотрите, давайте познакомимся!

– Чего? – удивился Евгений.

– Вы не расслышали, учитывая, как вы на меня смотрели, я решил, что у вас есть ко мне вопросы…

– Вы что-то путаете, – злобно выговорил Евгений, начинающий осознавать, кто сидит перед ним.

– Да? – удивился юноша. И поспешил извиниться: – Тогда простите, я ошибся.

Он встал и готов был уйти, но бестактный вопрос Евгения остановил его.

– Ты что, педераст?

Юношу передернуло, но на режущий слух вопрос он все же ответил:

– А вы что, нет?! – и злорадно заулыбался.

– Что ты сказал? – Евгений соскочил со стула и чуть было не набросился на молодого человека с кулаками. Но, оглядевшись по сторонам, утихомирил свой пыл, весь зал смотрел на него. Его пока что чистая биография не вынесла бы еще одного конфликта, поэтому ничего не оставалось, кроме как тихо, без лишних объяснений выйти из заведения.

Евгений вернулся к своему автомобилю, оставленному возле здания регионального управления комитета. Пока грел машину, он несколько раз, омерзительно передергиваясь, прокрутил произошедший эпизод. «Доигрался, записали в педерасты!» – с отвращением к себе проговорил он. Но в следующий миг он истерично засмеялся: «Вот Татьяна попала бы, если сняла бы его для своих утех!» Внезапно он возгордился собой: «Если на меня обращают внимание даже мужчины, значит, я неплох собой?» От этой мысли его не бросило в душевные терзания, чувство отвращения улетучилось.

Евгений напряженно вгляделся через лобовое стекло в одну точку, а потом расслабленно опрокинулся на спинку сиденья: «Черт! Блондин, блондин!» – замелькало в его голове. Евгений вышел из машины и вприпрыжку вбежал на крыльцо. Через минуту он сидел в собственном кабинете, поднял показания сокамерников Воинова по следственному изолятору по убийству авторитета Марчо. Потом по информационной базе данных пробил, кто из сокамерников уже успел освободиться, и кто проживал в городе. Нашелся один, по фамилии Закарян.