Илья Райх - Порок

Евгений тут же поинтересовался, может ли быть связь между шизофренией и инфарктом у столь молодой женщины. Гузель Фаритовна дала твердый ответ:

– Да, может, учитывая, что шизофренические процессы часто сопряжены с нервными срывами в периоды обострения, а сердце тот орган, которому приходится отвечать за поражение других органов, – научно и одновременно доходчиво объяснила она, ерзая на переднем сиденье автомобиля. Гузель Фаритовна нервничала.

Евгений выписал для себя инициалы врача, некого Колкина, лечившего покойную.

– Ты знаешь его? – спросил Евгений, передавая историю болезни в руки Гузель Фаритовны.

– Он возглавляет наркологическое отделение! – сказала она, покидая автомобиль Евгения и махнув ему рукой.

Евгений, пронзенный волнительной дрожью ожидания, ждал звонка от Жанны. Время подходило к восьми вечера. Сидя в машине, он развернул ноутбук и по поисковой системе персональных данных пробил адрес Колкина Александра Сергеевича: вышло три человека с таким именем. Но только один из них работал в психлечебнице и проживал в загородном поселке. Евгений поразмыслил, стоило ли наугад и без предупреждения беспокоить врача. Будет ли он разговаривать о Рубинштейн, учитывая, что у Евгения нет законных оснований принуждать его к беседе и проверять сомнения почти двадцатилетней давности сестры Веры Давидовны, что ее близкую родственницу преднамеренно убили. И дело не в том, что ему не хотелось впустую проделывать путь за город, а в том, что, как предупреждал Агер Агишевич, не стоит оставлять лишних следов при расследовании личного характера.

Да и что может сказать этот врач, если даже вызвать его по всей форме на допрос? Он никогда не сознается в своей халатности или, что еще хуже, в своих действиях по преднамеренному убийству. Поездка однозначно будет холостой… но вот что стоило бы предпринять, так это покопаться в архивах, узнать итоги доследственной проверки по заявлению сестры покойной – Аллы Давидовны. А еще лучше – просто съездить к ней домой или на работу. Можно взять и сейчас потревожить, если вдруг она живет неподалеку. Впустую терять время Евгений не любил, да и в процессе работы любое ожидание переносится легче и спокойней. По информационной базе данных на запрос «Рубинштейн Алла Давидовна» вышел только один адресат. Она жила в центре. Немного подумав, он поехал по данному адресу.

Заехав во двор дома, он не смог найти места для парковки, в итоге ему пришлось одним боком заехать на тротуар, что вызвало негодование одной пожилой женщины.

– Молодой человек, вы куда заехали своим драндулетом?! – закричала женщина, окутанная в белую шаль, поверх которой была надета норковая шапка. Солидности женщине добавляла добротная шуба из той же норки.

– Я уберу через пять минут, я ненадолго, – упрашивающим голосом ответил Евгений, демонстрируя миролюбивость.

Женщина была непреклонна и стояла на своем:

– Убирайте незамедлительно, здесь таких, как вы, тысячи! И каждый норовит поставить машину! Так что, молодой человек, прошу вас подчиниться, – она посмотрела на него надменно.

Он готов был сдаться и уже пошел к машине. Зазвонил телефон, это была Жанна, быстро определившись с нею о месте встречи – в том же ресторане, где они поужинали впервые – Евгений, воодушевленный звонком, решил проигнорировать воинственную женщину и решительно подошел к домофону у двери подъезда. Удостоверившись по вывеске над дверью, что квартира именно в этом подъезде, он набрал ее номер на домофоне.

– Что вам нужно? – спросила неугомонная женщина.

«Достала!» – подумал Евгений и обернулся к ней.

– Молодой человек, я хочу получить от вас ответ! – не сдавалась она. – Вы позвонили в мою квартиру, что вам нужно?

Евгений удивленно посмотрел на строптивую женщину и, опомнившись, спросил у нее:

– Алла Давидовна?

– Да, она самая, – недовольным тоном ответила она.

Он развернул перед ее глазами удостоверение, она внимательно прочитала, а потом с усмешкой на лице сказала:

– Сразу видно, что мент, вас всех издалека видно, все такие беспардонные.

– Я не мент, а сотрудник Следственного комитета, – второй раз за день провел он ликбез.

– Какого там комитета?

– Следственного!

– Я о таком и не слышала, знаю милицию…

– Полицию! – подправил ее Евгений.

– Ну, прокуратуру знаю, а вас – нет, не знаю.

У них завязался диалог, в котором Евгений вкратце рассказал о реформе в правоохранительной системе, в итоге пожилая женщина сменила тон на более милостивый. Когда Евгений перешел конкретно к делу и стал расспрашивать о сестре, о поданном заявлении по подозрению убийства, она недоверчиво брякнула:

– Вас, случайно, не распутник Павел Сергеевич подослал?

Евгений улыбнулся:

– Нет!

– Не знаю – почему, но верю.

Сославшись на то, что окоченели ноги, а на улице стоит морозный декабрьский вечер, Алла Давидовна пригласила его домой. Они поднялись на четвертый этаж на лифте.

Проживала Алла Давидовна в трехкомнатной квартире с высокими потолками сталинской постройки, жила одна. Она поставила чай.

– Это что, спустя почти двадцать лет следователи решили расследовать убийство сестры?

Евгений особо не горел желанием рассказывать все по порядку, на это у него не было времени, надо было успеть на встречу с Жанной. Он рассказал, что Екатерина Павловна Баумистрова стала жертвой маньяка, но у него остались небольшие вопросы в отношении ее бывшего мужа. Другими словами, он обратился к ней за помощью, чтобы выяснить подробности личной жизни обоих жен Баумистрова.

– Вы знали, что Екатерина Павловна погибла от рук маньяка?

– Да, знала. Я иногда читаю газеты, прочитала некролог в одной из городских газет, уже не помню в какой, я так и знала, что так закончится… – она призадумалась, посмотрела в окно. – Это – участь всех жен Баумистрова, этакого черта. Он мне сразу не понравился, когда моя сестра представила его нашей семье, – вышколенный щегол, а глаза шальные, ненадежные. Бывший торгаш, обирающий на весах покупателей, а теперь преуспевающий бизнесмен. Тьфу…

– Вы думаете, что существует какая-то связь между маньяком и Баумистровым?

– Конечно, есть связь, если не прямая, то опосредованная, – она призадумалась, потом спросила: – А скольких этот ваш душегуб…

– Всего троих, включая и Екатерину Баумистрову.

– Упаси Бог, – качая головой, произнесла она в задумчивости.

– Официальная трактовка смерти вашей сестры – инфаркт миокарда. Она когда-нибудь жаловалась на сердце?

– Нет! У нас в семье все долгожители, а прадедушки и прабабушки наши – вообще смогли переступить порог ста лет. Так что я изначально не поверила причине, по которой не стало сестры, – она проронила слезу. – Вы знаете, она была моложе меня на шесть лет, так что я всегда была за нее в ответе.